Да разве можно с этим мириться?
...Амбер чересчур громко хлопнула дверью. Нет, это кому другому, не ей, удар мог показаться сильным, для ее же он был еще слаб. По мысли Амбер, садануть следовало гораздо сильнее.
И она еще раз открыла дверь и еще раз хорошенько ударила по косяку.
Ба-бах!
На этот раз получилось по-настоящему – отличный, здоровый удар, даже что-то в доме упало.
– Амбер?! Это ты?!
Отчим, поняла Амбер. Действительно, это его голос. Он дома в такое время? Ну что же, тем хуже для него.
– Да, это я! – откликнулась Амбер.
Но сказать «откликнулась» – значило ничего не сказать. Амбер не просто про-, кричала это слово, она его проскрипела, словно та самая дверь, которой она минуту назад стукнула, только несмазанная, она его провизжала, как зимняя карусель в сквере, просипела и просвистела, словно холодный вечерний ветер – и все одновременно.
...Когда в коридоре появился мистер Кефирсон – девочка скривилась. Ее папочка! Нет, не так – ее новый папочка! Новый родственник! И какой – почти самый близкий, самый родной. Вот так, ни с того, ни с сего – словно с неба свалился. Им она, Амбер, теперь должна вовсю гордиться, как и мама, которая с такой гордостью вышла замуж за мэра. Как просто! Папочка, который только и делает, что пропадает на работе. А как он относится к новой дочери? Да никак! Считает все еще маленькой, дарит кукол, все дарит и дарит.
У Амбер не очень-то ладились дела с ним, мистером Кефирсоном, мэром, даже несмотря на то, что был мистер Кефирсон не просто новым «папой», а очень богатым новым «папой». Ничего не попишешь – была Амбер ребенком трудным и капризным.
И постоянно требовала чего-то, что бы ее выделяло среди прочих.
Па-а-поч-ка...
Не то, что Амбер не нужны были куклы. Десяток новых Барби и еще полтора десятка Синди никому не помешают. Да разве найдется на свете хоть одна девчонка, которая заявит: мне не нужны десять Барби и пятнадцать Синди? Нет таких, потому что их просто не бывает.
Но у Амбер были все основания предполагать, что папочка такими куклами попросту отмахивается от нее, своей новой дочери. Не слишком ли дешевенькие отмашки?
Мамочку послал во Флориду – среди зимы приобретать летний загар, а ее, Амбер заваливает куклами. Хоть бы куклы были как куклы.
...Мистер Кефирсон в коридоре появился в новом костюме и при новом галстуке; он не очень подтягивал вполне ясно обозначенное брюшко... Мужчина, которого Амбер видела сейчас перед собой, был ей не симпатичен, хоть на людях она все-таки должна была называть его «папой».
И она называла, хоть ей и не хотелось. А теперь они были одни, и ей еще больше не хотелось называть мистера Кефирсона «папой».
И рожица Амбер напоминала кислый лимон.
– Здравствуй, до-о-оченька!
Как он противно протянул это «до-о-оченька»!
Мистер Кефирсон считал себя вполне нормальным педагогом. Совсем недавно ему удалось прекрасно совладать с мальчишеской футбольной командой из соседнего городка – он приехал к ним перед игрой, сияющий и весь из себя официальный, но применил удачный педагогический прием – поприветствовал их так, словно сам был одним из команды, а затем угостил каждого специально припасенной шоколадкой.
Кому какое дело, ради чего мистер Билл Кефирсон, мэр, совал эти шоколадки маленьким игрокам команды противника? Мальчишки из соседнего городка блестели глазками и улыбались перепачканными шоколадом зубами, когда торопливо уплетали подарки.
– Давайте, ребята, наворачивайте, пока ваш тренер не видит, – тихонько подбадривал мистер Кефирсон. Он быстро стал этаким «рубахой-парнем».
А команда Френдшипа, которую мистер Кефирсон не кормил шоколадками, запросто потом выиграла соревнования. Потому что у всех противников враз разболелись животы.
На мэра, конечно, никто ничего не подумал...
– Приветик! – бросила Амбер вышедшему навстречу отчиму, но сама как была хмурой, так и осталась – даже после его ответа.
Школьная сумка полетела в сторону, совсем для такой сумки не предназначенную.
– Эй, эй! – воскликнул мистер Кефир-сон. – Что это с тобой? Не скажешь?
– Не скажу, – буркнула Амбер и пронзила «папу» огненным взглядом.
– Куда это ты намылился?
– Папе не говорят «намылился», – гнусаво и назидательно ответил мистер Кефирсон. – Папу смиренно спрашивают, когда он придет домой. – Он выждал паузу. – Так что ты у меня хотела узнать?
– Куда ты намылился? – упрямо повторила «дочка».
Мистер Кефирсон слыл человеком спокойным. Конечно, для тех, кто его не раздражал. Ну, и для дочки недавней супруги, для которой еще мог потерпеть.
Он глубоко вздохнул, вспомнив мамочку, и с расстановкой проговорил:
– Дочка, у меня дела... Но ты посмотри, что я тебе привез на день рождения!
Амбер увидела новый сверток, с бантом из алой ленты наверху. Размеры свертка безошибочно подсказали, что речь идет об очередной кукле одного из известных семейств.
– Что?! – воскликнула девочка. – Опять Барби?!
Сверток полетел в лицо мистеру Кефирсону за долю секунды до того, как он пробормотал раздраженно:
– Синди...
Но после того, как Синди ударила мэра по лицу, мистер Кефирсон совершенно потерял желание разговаривать с дочерью горячо любимой жены. Он замолк и направился в кабинет. Амбер же, преследуя мэра по пятам, кричала ему в затылок:
– Я хочу не такую игрушку!!! – Девочка сжимала кулачки. – Как ты не понимаешь?! Я все маме расскажу, так и знай!!! Мне надо другую, игрушку, самую... самую... самую большую! Большую-пребольшую! Ты, наверное, издеваешься? Не понимаешь, что мне нужен такой подарок, какого нет ни у кого? А может быть, ты хочешь, чтобы я все рассказала...
Мистер Кефирсон замер и обернулся с гримасой недовольства на лице:
– Хочешь рассказать маме?..
– Именно так! – кричала Амбер. – Так и знай!
Мэр сжал пальцами виски... Досталась ему красивая супруга, но с «доченькой»!
– Ладно! – закричал в ответ мистер Кефирсон. – Я тебе куплю игрушку, только замолчи! Самую большую! Большую-пребольшую! Устраивает?!
– Ага, – довольная, кивнула Амбер.
– Крокодила? Слона? Гориллу?!
– Пусть это будет обезьяна, – подумав, решила Амбер.
– Горилла! Не люблю ни слонов, ни крокодилов... Да, обезьяна. Хочу большую обезьяну.
– Хорошо! – кивнул в ответ мистер Билл Кефирсон. – Я куплю тебе обезьяну. Такую же большую как... – он хотел сказать «как ты сама», но сдержался. – Я куплю, если ты пообещаешь мне не устраивать таких сцен. И разумеется, мама не должна ничего знать.
– О чем?
– О том, что мы с тобой...
– Да я про тебя ничего не скажу, «папочка», – рассмеялась Амбер. – Если, конечно, подарок будет хорошим...
Действительно, почему бы не задобрить пока дочку знойной красавицы, которая сейчас жарится на солнышке во Флориде, подумал Кефирсон. Подумаешь, большая, обезьяна. Ерунда, таких игрушек в последнее время просто пруд пруди в любом магазине. Тем более, во френдшипском супермаркете.
– Хорошо, завтра посмотрю, – сказал мэр.
– Сегодня, – Амбер притопнула ножкой. – И не просто сегодня, а сейчас же. Если хочешь, чтобы я не сердилась.
Мистер Кефирсон бросил взгляд на титановые наручные часы. Он задумал одно дельце, но его пока можно было отложить, время еще терпело.
Мэру стоило, конечно, наказать Амбер,
Однако он заключил, что гораздо проще отправиться в магазин, и купить какую-нибудь гориллу, чем наказывать Амбер.
– Хорошо, Амбер, – кивнул «папочка». – Ты уж только подожди... Уж я привезу, постараюсь.
Мэр покинул дом гораздо быстрее, чем когда бегал по делам, связанным с работой.
Мистер Кефирсон не разменивался на мелочи. Все, что нужно, он обычно покупал в центральном френдшипском супермаркете.
На этот, раз мэр города направился в отдел игрушек. У входа он остановился – от обилия красочных и разнообразных товаров – коробок, кукол, машинок, космических кораблей и чего-то еще у него просто разбежались глаза.
Мэр сглотнул слюну. Последний раз лично он был в отделе игрушек лет двадцать назад. Всех Синди и Барби покупала для Амбер секретарша.
И почему Амбер капризничала? На его, Кефирсона, взгляд любую игрушку можно было считать самой красивой, потому что они все самые красивые. Других просто нет.
...К мистеру. Кефирсону уже направлялся продавец, и мэр внезапно почувствовал нарастающую растерянность. Мистер Кефирсон уже представлял, как на первой странице местной газеты будет большая надпись: «Визит мэра в игрушечный отдел»; а далее – интервью с этим самым продавцом. «И что еще говорил вам наш мэр? – Он выбирал обезьяну. – Вот как? Нашему мэру нужна обезьяна?..»
Мистер Кефирсон почувствовал, как у него загорелись уши. Нет, он должен разговаривать только с хозяином магазина, тот хоть язык умеет за зубами держать.
– Господин мэр! – тем временем расплылся в улыбке молодой продавец. – Для нас такая честь... Могу я вам чем-то помочь?
Мэр не проронил в ответ ни слова.
– Что с вами? – Взгляд продавца стал внимательным и испуганным. – Вам плохо?
Мэр все так же молча покачал головой.
– Позовите хозяина вашего предприятия... – наконец пробормотал несчастный Билл Кефирсон, доставая платок и утирая им вспотевший лоб.
«По крайней мере, эта фраза вполне нейтральна. Если она и появится в печати, то не навредит мне.»
Молодой человек пожал плечами и отправился за хозяином.
Мистер Кефирсон ждал появления собеседника, которому мог изложить свою просьбу. Покупатели с интересом косились на него, какой-то маленький мальчик предпринял попытку заговорить...
Мэр молчал, словно рыба.
Наконец, появился хозяин супермаркета.
– Дорогой мистер Кефирсон, как ваше здоровье? Что за, проблема привела вас сюда?
Мэр натянуто улыбнулся... и пустился в очень тихие пояснения.
Через минуту, слушатель подытожил:
– Значит, самую большую, самую толстую, самую... – Он задумался, но тут же хлопнул себя по лбу и повеселел: – Ха- ха! Есть такая, завалялась!