— Раз уж я вас во все это втянул, давайте хотя бы кофе допьем — ведь как-то все стремительно прервалось… — неловко приглашал Василий загладить свою вину. — К тому же вы провели такой блестящий маневр по обезвреживанию мутной Зеленцовой, кем бы она ни была! Просто горячий вам респект!
— Ну, надеюсь, без уважухи! — грустно усмехнулась Соня. — Помните эту дурацкую присказку? А вообще я не понимаю, за что вы рассыпаетесь в благодарностях, маневр-то не сработал! А с другой стороны… я даже представить не могу, что там происходит. Ну, не станут же они насильно ломиться домой к вашей знакомой. Вопрос только, какую сумму они потребуют… Речь, насколько я поняла, шла не о залоге, а о подписке о невыезде. Я ничего не понимаю в этих делах!
— Да и не надо в данном случае ничего понимать! Это действительно смахивает на взяточный балаган: сейчас этих несчастных дольщиков начнут таскать к этому следователю — видели, какая у него ряха? — и кого-то из них начнут задерживать по липовым подозрениям. Потом адвокатишка тут как тут… в общем, конвейер с откатами. А почему бы не порезвиться на могиле бывшего удачливого в смысле хапнуть прокурора? Вот, кстати, еще вопрос: почему допрашивают не в прокуратуре, а всего лишь в отделении? Прямо-таки неуважение к Помелу.
— Ну а дальше-то что? — вздохнула Соня. — Кому-то же в итоге предъявят обвинение… Кстати! Не хотела говорить это при всех, чтобы не вызвать нездоровый интерес, но я совсем недавно была в этом злополучном Емельянове! Если именно та деревня имеется в виду, которая за «Марилэндом», только гораздо, гораздо дальше… И лично у меня совсем другая кандидатура на роль подозреваемого. Представьте себе — молодой Стив Джобс вперемешку с Мэрилином Мэнсоном. И тоже обнаружил глубокие связи с этой таинственной деревней! Вот кто легко бы убил. Причем с помощью цифровых технологий!
— Что вы говорите?! Мэрилин Мэнсон из Емельянова? — оживился Василий.
— Не внешне, конечно! — прыснула Соня. — Внешне-то он божий одуван.
— Это еще интересней! Мы просто обязаны обмыть новую версию!
10. Хрупкость
Семнадцатилетняя Алена Васильевна совершенно не могла объяснить миру, чем она хочет заниматься. Такой профессии просто не было! Спасительница, благодетельница, волшебница… фея! Последние аккорды, конечно, чересчур экзальтированные, но сути дела это не меняет. Папа, которого ей уже было стыдно по-детски называть папой, но другой статус придуман не был — «называй меня падре!» — говорил, что за доброту девочку в семье сначала любят, а потом тяготятся ею. Потому что от доброго человека никакого прибытка, одни бездомные и больные животные в доме.
Поэтому Алена поняла — добрые дела надо щедро сдабривать слоем выгоды. И называть «проект». И придумывать их самой, потому что в готовые затеи Алена не вписывалась и пока толком не могла понять почему. Приют для бездомных животных ее стал тяготить, потому что она… жалела мохнатых си́рот! Ей не верилось, что им хорошо в этой тюрьме! Коли их не разбирают добрые руки, то пускай тогда живут, как умеют, на свободе! Радикальные взгляды юной последовательницы Рэндла Макмёрфи, мягко говоря, удивляли соратниц по благотворительному делу. «Пролетая над гнездом кукушки» Алена не смотрела и не читала, главного героя этой книги Макмёрфи не знала, поэтому даже не поняла сути насмешки. Влада, впрочем, насмехалась не зло, она и сама была растерянна. Предводительница обездоленных четвероногих вместе со спонсорами растеряла свой лихой идейный тонус и была готова идти на поклон к извечной конкурентке по прозвищу Осьминог. Осьминог, по едкому определению Влады, могла сделать имидж даже из запаха кошачьей мочи. Ее деньги в полном смысле этого слова пахли, да еще как, но вот методы… Алене все это было безумно скучно! Ну что за радость — читать на кошачьей выставке доклад «Всемирный день стерилизации в России»? Алена считала, что поборники стерилизации животных — собственных ли, общественных, сначала должны стерилизоваться сами. Вот и весь доклад, по ее разумению!
Ныне у Осьминога была новая фишка — котокафе. И она набирала в него «высококвалифицированный персонал». К претендентам на вакансию предъявлялись высочайшие требования — чуть ли не знание по именам всех котов Эрмитажа.
— Но, Влада, послушай, это ведь те же кошки и собаки в клетках, только клетки подороже! — возмущалась Алена. — Да видела я такие придорожные кафе, где во дворе косулю держат и медвежонка, а где-нибудь у барной стойки шебуршит кролик. Но эта живность сведена к бутафории. Вот подумай, каково этому зверью?! Так и у этой тетки-спрута — одни понты! Добрая бабуля за чужой счет. «Купите кофе с пирожным, а заодно пожертвуйте на корм несчастным животным! Или еще лучше — возьмите кошечку или собачку в хорошие руки». Но потом…
— А потом… весь спектр криминальной сводки! — охотно оборвала ее Влада, пребывающая в сомнениях. — Вот, например, практика под названием «мы сами привезем к вам кошку, чтобы убедиться в наличии сеток на окнах» — возможно, это признак наводчиков. Услуга довольно часто навязывается. Вроде как проверка доброты рук и чистоты намерений, а то вдруг вы через месяц вышвырнете животное на улицу. И вот начинается: человек просто решил взять животное из приюта, а у него чуть ли не анализ на синдром Эпштейна-Барра берут и квадратные метры замеряют. И сколько лохов на это ведется!
— Неужели потом квартиры у этих людей грабят? Ничего себе — кошку приютил! — воскликнула Алена. — Я-то просто хотела сказать, что выглядит все пушисто, а потом какая-нибудь санэпидстанция все прикрывает, и звери идут на концлагерную передержку по пятьдесят кошек в комнате. Я уверена, что на воле им лучше. Или в таком доме, где нет клеток! Где этим занимается настоящий фанат-энтузиаст, который просто любит четвероногих… И не душит этой любовью окружающих двуногих. А значит, живет подальше от людей. Ну, разве я не права?
— Права. Но из твоей правоты покушать не сделаешь. А нашим доходягам уже жрать нечего. Может, самых презентабельных смогу к Осьминогу пристроить. Она ж живым делом толком не занималась. Сама руки не пачкала. Муж у нее якобы ветеринар! Да это ж курам на смех! Да он лишай от авитаминоза отличить не может! Куча ее желторотых волонтеров исправно засоряют соцсети своим попрошайничеством — и вот уже на их страницах реклама собачьего корма! Не самого дешевого, между прочим! Вот как она умудряется?!
— И ты к ней пойдешь, чтобы разнюхать? Например, ветеринаром, который все равно им нужен, раз муженек… я видела его, сущий мясник… — резонно поинтересовалась Алена.
— Ну, ты прямо как взрослая, — ухмыльнулась Влада. — А ты пойдешь со мной разнюхивать? Ты вроде шебутная…
— Кем? Девочкой «вынеси дерьмо»? Штудировать книгу «Кошки на Руси», которую сама же Осьминожица и накатала, надергав из Интернета?! И заученно отвечать на собеседовании, как на экзамене! Да что за хрень! — возмутилась Алена. — Все это тупая самореклама, а до хвостатых ей нет никакого дела. Она набирает персонал, который ее пиарит, а людям будут втюхивать больных животных. Для товарного вида, конечно, помоют и напялят ошейник с ярлыком «эта кошка принесет вам счастье». Но на самом деле у кошки цистит, она исправно напрудит во все постели в доме, и в конце концов ее усыпят.
— И что же ты предлагаешь? Наш приют закрывается, с дачи нас выгоняют, а за новое помещение нам нечем платить. Разве что я возьму кредит под залог еще не построенной квартиры. Папеньку хотели упечь за убийство прокурора, но пронесло вроде — между прочим, это я за него похлопотала! — а вот теперь приготовлю ему новый сюрприз…
«Какая интересная жизнь у человека! — походя вздохнула Алена. — Не то что у меня!»
— Я вот что предлагаю: ты же водишь машину? Ну вот! Мы берем микроавтобус у моего деда. Он все равно уже раздолбанный дальше некуда. Посадим туда наших котов-собак — у нас их не так много и осталось. Штук пятнадцать. И поедем в глубинку. В деревне, если кошка пришла сама в дом, ее уже не выгоняют. В общем, будем подкидывать наших мосек.
— Ты из мозга коммунизм-то вытряхни! Рехнулась, что ли?! Да в деревне своей живности хватает! Там цепные псы такой хай поднимут, когда мы им свое шапито подвезем! С тем же успехом нашу несчастную братию можно и сейчас выпустить на улицу. Зачем ехать не пойми куда?!
— В городе истребляют бездомных животных, ты же знаешь!
— Зато теплые подвалы снова начали открывать!
— Влада, к чему этот спор? Ты хочешь на работу к Осьминогу — да пожалуйста! Но только не внушай ни себе, ни другим, что это как-то поможет нашему зверью.
Алена сама себе удивилась. И тут же дала задний ход, хотя Влада была не из обидчивых. Они тогда разошлись, пообещав друг другу подумать, как же им быть — и у обеих была мысль, что наверняка Влада опять как-нибудь выкрутится. К Осьминогу?! Ну нет, это она не всерьез…
А вот Аленушке Васильевне было над чем еще призадуматься. Почему так трудно нынче творить элементарное добро? Почему это чуть ли не наказуемо? Оставим наболевшую тему приютов для бездомных животных. Ну, смеялись над ней две чушки с третьего этажа, когда она, еще пятнадцатилетняя, ходила в приют в волонтерском собачьем прикиде, который теперь манерно называется кенгуруми… Да подумаешь! Алена им с легкостью отомстила, насыпав в школьные рюкзаки влажных опилок. Спасибо двум залетным морским свинкам, которые недолго побыли вместе с бездомными питомцами на передержке, — для них таскали древесную стружку с соседней улицы, где шла бурная стройка. Так что насмешки и полную глухоту к благотворительным мотивам Алена умела и приструнить, и игнорировать. Ей давно было известно, что значительная часть человечества живет не более продуктивно, чем те морские свинки. Кстати, собаки с кошками порой куда более высокоорганизованные существа, чем та, неприятная часть двуногих, обильно расселенная по планете. Ну так и пускай себе расселяется, но другой части не мешает. Морские свинки вот никому не мешали! И не придумывали правила и инструкции, которые призваны не помогать, а портить жизнь. Причем как раз тем, кто хочет сделать ее лучше! Скажем, хочет человек отдать детскую одежду в детский дом. В отличном состоянии, чистую, красивую — да чего там, просто суперскую! Всем известно, что мелкие быстро вырастают из своих сказочно красивых комбезов и шикарных ботиночек. Но нет — одежда принимается только новая, с биркой. Ношенная хотя бы один день — ни-ни! И что же, доброму человеку идти покупать новую, когда у него залежи почти новой, но без бирки…