11. Не только про любовь
Соня была одновременно зла, обескуражена и обрадована. Вернувшись после фантасмагоричного, странного и интригующего дня, она была полна планов. Впрочем, пресное клише «планы» совершенно не подходит к ее состоянию! Она парила! Она любила, когда жизнь обретает интригу. А тут она даже двухслойная — детективная и романтическая. Хотя во вторую ни за что не хотелось верить раньше времени. Соне хватило в жизни самообманов. Вася ей напомнил самый яркий из них. Нет, не характером, упаси боже, всего лишь внешне. Тоже деликатный тонкий нос… Если вдуматься, то вот и все сходство. Но почему-то оно казалось навязчивым. Потом стало понятно почему. Дело было совсем не в изяществе профиля, а в том, что у Васи кончик носа был аллергично раздраженным. И сразу вспомнилось, как похожий-непохожий на него господин подарил Соне духи. Они были прекрасны! До того прекрасны, что их любила королева Беатрикс, как сообщил щепетильный даритель, и название их было совершенно неразборчиво. Соня решила, что со временем узнает и название, и каким королевством правит Беатрикс, — ни к чему познавательная въедливость в приятный и возвышенный момент. И вот господин стал захаживать. А Соня — его ждать. Только однажды она обнаружила, что закончился освежитель для туалета. Он всегда заканчивается, когда должны прийти гости. Хотя многим гостям совершенно по барабану. И все же… Но с этим гостем хотелось, чтобы подобные мелочи не смущали. И Соня решила слегка облагородить санузел двумя пшиками новых духов. На полотенца. Попало на Андрюхино, он потом был очень недоволен и смачно морщил нос. Но с его недовольством было справиться нетрудно, в отличие от той реакции, которая последовала от долгожданного гостя. Он больше не пришел. И никак не верилось, что из-за такой мелочи…
— Мелочи?! — раскричался он, когда Соня, прождав его месяц, написала ему робкое сообщение. — Я ведь столько выбирал! Я ведь душу вложил в этот подарок! Я ведь думал, какие подойдут именно тебе… А ты их в унитаз!
— Почему же сразу в унитаз! — изумленно оправдывалась Соня. — Я им чуточку облагородила свой дом, это высшая похвала твоему подарку.
Ничего не помогло. А вдруг Вася со своим носом такой же невыносимый?
Вот о чем думала София, когда вернулась после странного-престранного дня домой. И тут еще Андрюха огорошил тем, что доделал летнее задание по сольфеджио. Это с чего вдруг?! Почему не в самый последний день и не из-под палки? Разумеется, жди подвоха! Окрыленная, озадаченная и романтически сбитая с толку, София включила компьютер… и обнаружила письмо от Клетчатой Шляпки. В котором она кратко и победоносно уведомляла, что фирма «Земляничные поляны» больше в Сониных услугах не нуждается. Но — и здесь уже чувствовалась смягчающая длань Синего Костюма! — ей будет выплачена небольшая компенсация за выполненную работу.
Минута — и Соню подняла обжигающая волна гнева, которая внезапно выбросила ее в бухту счастливого облегчения. Она вдруг созналась себе, что именно этого и хотела! Освобождения от титанического вздора. От Клетчатых Шляпок и не по годам разбогатевших шизоидов с купеческими именами. Но что делать дальше? Нет, конечно, она не будет питать смешных надежд на цветочный сайт — у женщины мужа сажают, а она будет торговать цветами? Хотя Василию Субботину зачем-то нужно было уверить Соню, что именно в этой ситуации женщине ничего более не остается. «Если подумать…»
Какой чудной день, а за ним приятный вечер… Было так приятно «думать» не о своей печали в летнем кафе, когда уже не жарко. Тем более что Вася рассуждал — о том, что если еще подумать, то печаль эта мимолетна. Разумеется, с Ильей вышла какая-то ошибка! Никого он не убивал, конечно… И нелепо навесить на него это убийство! Из чего лепить мотив?
— Ну как же из чего? Из личных побуждений. Из родовой истории. Емельяново, деревенские разборки многолетней давности… — растекалась мыслию Соня.
— Личные побуждения и родовую историю надо было прятать раньше под очевидными мотивами! — возразил Василий, высыпая в кофе шестой пакетик-трубочку сахара, от чего Соня почуяла родную душу, хотя и знала о придирчивости мужчин-сладкоежек.
— То есть, если я правильно поняла, имея такой мотив, надо было убивать, когда Помелышев был для всех одной большой и вредной занозой. Когда он украл деньги и стройка встала. Вот тогда заподозрить можно было бы кучу народа! Коллективное убийство, как в «Восточном экспрессе». Мотив един и понятен: если бы не стало Помелышева, стройка была бы отдана другому застройщику. Но это согласно поверхностной логике, а как там на самом деле… наверняка у него в его шарашкиной конторе есть совладельцы, которые действуют чисто номинально, но благим планам обманутых дольщиков они могли бы помешать… Активы, переведенные на подставных лиц, и прочие подобные схемы — все это сильно осложнило бы достижение долгожданной цели. Так что я думаю, что и в той ситуации убийство Помела было неоправданным риском. Что опять-таки могло бы навести следствие на мысль о личных мотивах!
Василий бросил на Соню иронично уважительный взгляд.
— Вы, я вижу, разбираетесь в долевом строительстве и… в личных мотивах. Конечно, мне и самому странно, что Осипов, который, по рассказам Кирилловны, совершенно не похож на человека, которому нужны компаньоны, берет с собой бесполезного в юридических делах Илью… Даже если тот якобы сам напросился! Да не было между ними ни намека на приятельство и даже симпатию! Абсолютно нелогичная ситуация! У Осипова вообще ни к кому не было симпатии. Вот если бы, наоборот, Илью вызвали к следователю, а тот бы обратился к Валентину как к бывалому ходоку — ведь тот уже побывал подозреваемым или все еще им пребывает! — такой расклад похож на правду. И то весьма условную! Настасья Кирилловна на дух не переносила этого вздорного и склочного типа, хотя он и оказался той силой, что свергла Помелышева. Думаю, Илья относится к Осипову не лучше.
— В общем, как бы мы ни рассуждали, нам обоим не хочется, чтобы Илья оказался убийцей, — заключила Соня.
— Или нам обоим не хочется, чтобы он понес наказание… — задумчиво уточнил Василий.
Соня вспомнила это уточнение с улыбкой, словно интимный намек на то, что они теперь заговорщики. Ну, версия с Саввой — это, конечно, для хохмы. В природе царила бы понятная душе логика, если бы убийцами оказывались вот такие пластиковые вьюноши с двумя заводными сердцами. Хотя… быть может, следы этой логики все же можно найти в происходящем. Клетчатая Шляпа, будь она неладна, уволила Соню как раз после того, как она прислала развернутый отчет о встрече с Людмилой Гавриловной, няней, Феей и вообще интереснейшей персоной. Не отчет, а целый невод с семейными скелетами. Одна старая запутанная нейросетка, как изволит выражаться Савва Лёвшин. О том, как няня, спасая семью от Горгоны, позвала на помощь Лёвшина-старшего, в которого была влюблена. Как села потом в тюрьму, хотя Лёвшин мог ее спасти своими показаниями. Как никто из односельчан ей не помог. Как она все равно благодарна Лёвшину и как маленький Савва с двумя сердцами-локаторами уловил романтические чувства няни к отчиму…
Единственное, в чем Соня уняла исследовательский экстаз, так это в том, что утаила свои мелодраматичные подозрения о внебрачной дочери, рожденной в заключении. Но это не помогло. Нарытых скелетов, видимо, и без того хватило, чтобы стало понятно — ретивый биограф великого Саввы зарулила не туда. Такая правда не нужна. А почему?! Не потому ли, что… у отчима таки рыльце в пуху?! Прокурор Помелышев что-то о нем знал и шантажировал! Допустим, все совсем не так, как рассказывает Людмила Гавриловна. Она позвала на помощь Лёвшина — кстати, как она могла не знать его имени? — не потому, что работала няней его пасынка. А потому, что знала Лёвшина раньше. У них был роман. При этом он был замешан в криминале. И Фея так о нем рассказала, что будто он ни при чем. Будто убийство Горгоны было коллективной и оправданной обороной. Но, быть может, на самом деле…
Непочатый край Сониных фантазий сводился к жертвенному итогу: Фея выгородила своего сердечного друга и отмотала срок вместо него. Популярность этого сюжета в блатном фольклоре ее не смущала. Ведь и там бывает правда…
Вот только зачем было Лёвшину-старшему убивать Помело теперь… Боже, какая недогадливость! Помелышев же был прокурором в Емельянове, как выяснилось! Он выгородил Лёвшина, посадил Фею, но за это Саввин отчим должен был стать… его осведомителем! Или еще в каких темных делах участвовать… А может, он и есть его теневой подельник в глобальном мошенничестве под названием «Марилэнд»!
Похоже, чем больше догадок, тем дальше от здравого смысла… Соня вляпалась в осиное гнездо компромата. И ее решили устранить. Хорошо, что просто из проекта, а не радикально. А может, провести небольшое расследование в духе «кружок юных детективов»? Нет, правда, а что, если Помелышев действительно окажется связанным с семейством Лёвшиных? И тогда они под подозрением, из-за чего плакал подарочек — автобиография Саввы всех времен и народов. Создатель Strekoz'ы щепетильно включил Людмилу Гавриловну в список опрашиваемых, что, конечно, повод для возможного злорадства над Клетчатой Шляпкой. Хоть бы этой мымре попало за недосмотр! За то, что не утвердила список у мамаши с отчимом… Ведь наверняка всем этим «амбициозным проектом» про бессмертие в массы, всем этим подарочком самой себе управляет мамаша! А она советуется с мужем, само собой… Но с няней прокол вышел, проглядели утечку информации! Наверняка Шляпе уже попало, а она отыгралась на Соне.
Любительница детективной интриги на ночь глядя аж вспотела от догадок, которые ей страсть как не терпелось выложить… Базилевсу! Красиво его называет Настасья Кирилловна. Соне тоже хотелось бы козырять древним первоисточником, но, возможно, ей этого никогда не позволят… Она вышла на балкон, вдохнула августовскую, сочную и маслянистую, как рябина на коньяке, ночь и решила, что, пожалуй, следует еще взять на заметку Феиных предателей-односельчан. Вдруг кто-то из них — родственник Помелышева? В конце концов, обычно самое наипервейшее предположение об убийце у следствия — это кто-то из родственников. Впрочем, здесь версия провисает — этому родственнику совершенно не обязательно жить в Емельянове…