— А произошло то, что мы прикончили влиятельного представителя Экклезиархии и его свиту, — произнес рыцарь. — Это Империум, и судебная система здесь не такая, как у нас в Капитолии. Правосудие тут никого не волнует.
— Такое впечатление, что вы рады этому, Джон, — заметил Вендрэйк, который прекрасно знал, что Мэйхен ненавидит, когда его называют по имени.
— Я просто излагаю факты, Хардин, — злобно отозвался капитан 3-й роты.
— Может, жизнь отступника кажется вам привлекательной…
— Мы не отступники! — рявкнул Катлер, голос которого гулко разнесся по амфитеатру.
Собрание продолжалось почти целый час, но полковник заговорил впервые. Вслед за этим он внимательно оглядел по очереди семерых конфедератов, стоявших вокруг него неплотным кругом. Дискуссия велась в старой арканской манере: участвовавшие в ней выжившие офицеры 19-го полка стояли.
— Люди, с которыми мы сражались в этом городе, — вот они были отступниками, — продолжил Энсор, — или, точнее сказать, перебежчиками. Они были порченой Гвардией, джентльмены.
— Но насколько мы в этом уверены, сэр? — спросил Квинт. — Я к тому, что эти парни-тау вроде как предпочитают наемников?
— Мы нашли на телах именные жетоны с полковыми символами, — вмешался лейтенат Худ из «Пылающих орлов», сдержанный и практичный до невозможности. — Согласно надписям, каждый из этих людей служил в Семьдесят седьмом полку Оберайских Искупителей.
— И сражались они как действующее подразделение, — добавил Катлер. — Похоже, целый несчастный полк перешел на сторону врага.
— Если оберайцев тут приняли так же, как и нас, я их винить не стану! — выпалил Грейбёрн.
— Не станете, лейтенант? — Полковник посмотрел на молодого офицера, который занял место Уайта. — Что ж, было интересно это узнать, потому что лично я их презираю. — Грейбёрн покраснел и начал возмущаться, но Энсор отмахнулся от его протестов. — Нет, лейтенант, я на вас не набрасываюсь. Вы хорошо справились со Второй, и мне понятно, что случившееся с майором привело вас в бешенство, но, перебесившись, мы из этой истории не выпутаемся.
Вендрэйк с трудом мог поверить, что этот безупречный, харизматичный лидер несколько недолгих часов тому назад вел себя как дикарь. Казалось, ярость очистила Катлера, сделав его сильнее и энергичнее.
«Может, так он выдерживает груз истины, — беспокойно подумал Хардин. За этой мыслью последовала другая, более тревожная: — Мне нужно найти собственное решение той же проблемы, потому что вновь похоронить Троицу в памяти не удастся. Леонора не позволит…»
— Джентльмены, от этой подставы воняет так, что доносит до Высокой Терры, — говорил тем временем полковник. Он принялся ходить по амфитеатру, словно пытаясь ухватиться за идею, которая никак не могла оформиться. — Не знаю, что замышляет Небесный Маршал, но его игра обошлась нам почти в триста жизней, и с меня хватит. — Остановившись в центре круга, Катлер резко поднял взгляд. — Но мы не Семьдесят седьмой Оберайский. Мы — Девятнадцатый Арканский, и мы никогда не станем ни отступниками, ни предателями.
Повинуясь мимолетному порыву, Вендрэйк решил испытать полковника.
— Сомневаюсь, что Империум согласится с вами, Белая Ворона.
После этих слов Катлер замер, а собравшиеся офицеры неловко переглянулись. Никто из них никогда не называл полковника в лицо этим насмешливым прозвищем. Но затем Энсор взглянул на кавалериста со спокойным, даже немного веселым видом.
— Боюсь, что вы, скорее всего, правы, — произнес Катлер. — И поэтому нам придется забыть о легких путях.
Джейкоб Дикс свалил подальше от суматохи на площади, решив немного побыть в одиночестве, прежде чем полк двинется дальше. Наступила ночь, серобокие почти закончили сворачивать лагерь и нагрузили захваченную канонерку, а также несколько грузовых судов, оставленных мятежниками. Придется потесниться, но полковник сосчитал, что места на кораблях для плавания вверх по реке хватит всем. Пустошник не знал, почему они собираются двигаться именно в том направлении, но и не парился по этому поводу, как и почти по всем остальным. Пока имелись выпивка, карты и, если повезет, бабы, Джейкоб просто делал то, что ему велели, но сейчас он очень скучал по старине Клету Модину.
С тех пор как кореш Дикса пропал, все покатилось под горку: «Упрямец» Калхун сыграл в ящик, сам Джейкоб потерял нос, а теперь еще и полукровка с остальными на него наезжали. Хуже всего было то, что у «Пылевых змей» почти закончилась огненная вода.
Пустошник остановился, увидев Оди Джойса, замершего на берегу канала. Зелененький здоровяк сидел на корточках и смотрел в воду, словно в ней было полно золотого песка. Джейкоб ухмыльнулся, обнаружив шанс немного повеселиться: если он тихонечко подберется к парню и подтолкнет…
— Не беспокойся, брат Дикс, расплата придет, — не оборачиваясь, произнес Джойс, и Джейкоб остановился в паре шагов от него. Пустошника застали врасплох странные нотки в голосе юноши.
— Я ниче не собирался делать, — виновато заявил Дикс, не понимая, почему извиняется перед вшивым новичком.
— Но сделаешь многое! — пылко отозвался Оди. — Если ты примешь Его свет, то совершишь великие дела, брат. Среди «Пылевых змей» мы с тобою будто свечи на ветру, поэтому они ненавидят нас, а полукровка избил тебя.
— Ну, это, типа, не совсем ненависть, — ответил Джейкоб, растерянный из-за того, куда зашел разговор. — Мы в «Пылевых змеях» просто жестко решаем вопросы, и все.
— Это была ненависть! — рявкнул Джойс и повернулся к нему. Глаза парня как будто сверкали в темноте. — Они ненавидят тебя потому, что ты пытался поступить праведно.
— Я… типа… — неуверенно произнес Дикс.
— Мы с тобой были единственными, кто попробовал спасти святого, когда язычники набросились на него, — с горечью объяснил Оди.
— Да? — До Джейкоба постепенно начало доходить, что Джойс все неправильно понял. Паренек решил, что пустошник бросился в схватку, чтобы драться за шизанутого исповедника, а не расстреливать летийцев. Смутный инстинкт подсказал Диксу, что лучше, наверное, не разубеждать новичка.
— Еретики держали меня, и тебе пришлось сражаться за святого в одиночку. — Голос юноши дрожал от волнения. Выпрямившись, он схватил Джейкоба за руки. — Ты не мог спасти его, брат Дикс, но не отчаивайся, не надо. Император, Он не дает Своим избранным умереть просто так. — Оди кивнул в сторону канала. — Святой, он просто спит там, в воде. Я говорил с ним и обещаю, что однажды праведник вернется. И он не забудет, что ты сделал!
— Не забудет? — Джейкоб облизнул губы, беспокойно вглядываясь в мутную воду.
— Ничто и никогда не ускользает от очей Императора, но до дня Его возвращения простые люди должны взвалить на себя ношу святого. — Джойс смотрел на пустошника взглядом коброястреба. — Мы с тобой, брат Дикс, будем будто космодесантники в овечьих шкурах.
— Космодесантники… — восхищенно произнес Джейкоб, воображая себя в шикарной броне лучших воинов Императора. Даже с такой кашей вместо лица он наверняка цеплял бы бабешек налево и направо. Настоящие космодесантники, небось, каждую ночь отбою не знают от дамочек!
— Именно так, брат, — подтвердил Оди. — Впереди лежит долгая темная дорога из Преисподних, но мы должны привести наш народ к свету, потому что иначе… — Юноша помедлил, и Джейкоб понял, что с напряжением ждет продолжения, завороженный пылом новичка. — Что ж, брат Дикс, Император обвиняет. Можешь быть в этом уверен.
Книга втораяКЛУБОК
ГЛАВА 6
Имперская военно-морская база «Антигона»,
Саргаасово море
Арканцы здесь, на Федре! Они тут уже почти семь месяцев, а мне ничего о них не было известно. Целый полк моих соотечественников — или то, что от него осталось, — затерянной в аду Клубка Долорозы. И они взбунтовались… Да-да, ты прав, я забегаю вперед.
Итак, начнем с самого начала…
Разговор с верховным комиссаром Ломакс вышел очень многозначительным, и сейчас, готовясь к отплытию, я по-прежнему пытаюсь уяснить все его скрытые смыслы. Новость об арканцах была самой поразительной частью беседы, но и все остальное в этой встрече оказалось неожиданным. Кроме неприязни верховного комиссара ко мне, разумеется. Но, если не брать это в расчет, Ломакс изменилась: она прибыла на Федру уже немолодой, но всегда носила тяжесть прожитых лет с мрачной яростью, благодаря которой казалась нестареющей. Как и мой наставник Бирс, эта плотная темнокожая женщина с жесткими, коротко подстриженными волосами некогда являлась образцом нашего несокрушимого рода, но Федра в конце концов одолела и ее…
Изможденная старуха, призрак себя прежней, которая встретила Хольта на продуваемой всеми ветрами наблюдательной вышке «Антигоны», еще не была сломлена, но до этого было рукой подать. Ломакс так сильно исхудала, что комиссарская шинель свободно висела на костлявых плечах и волочилась по полу, будто сброшенная кожа. Пока они разговаривали, женщина постоянно ходила по тесному помещению, металась из угла в угол, словно приговоренный преступник, ищущий путь к бегству. Но если она чего-то и боялась, то лишь умереть, оставив незавершенные дела, — по крайней мере так решил Айверсон. Ломакс до самого конца оставалась верна своему долгу.
Она так и не спросила Хольта о его дезертирстве, как будто понимала, что, подняв эту тему, будет вынуждена объявить беглецу смертный приговор. Арканец не понимал причин ее милосердия, пока не сообразил, что верховный комиссар поступает так по необходимости, а не из доброты душевной. Несмотря на давнюю неприязнь, Ломакс доверяла ему.
— Мыс тобой пережитки прошлого, Хольт Айверсон, — сказала женщина. — Вдвоем мы отдали Императору больше прожитых лет, чем любые десять так называемых комиссаров на Федре. И я даже не говорю об этих наглых кадетах, которых последнее время присылает сюда Небесный Маршал! Знаешь, Кирхер лично выбирает новичков, вытаскивает из преданных ему полков и приказывает мне обучать их. О да, они достаточно жестокие ребята, но, чтобы носить черное, недостаточно одних мускулов и злобы. Этих идиотов пристреливают почти сразу же после того, как я отправляю их на передовую! Настоящий выпускник Схолы Прогениум мне не попадался уже несколько лет. Ты хренова развалина, Хольт Айверсон, и жизнь тебе в тягость, как космодесантнику в перерыве между битвами, но на этой стороне планеты нет никого, более похожего на истинного комиссара, чем ты. На Федре мы вымирающий вид.