Тьфу ты!
Не знаю, что там за письмо. Скорее всего, оно будет адресовано фанатам. У фан-клуба Дохи есть почтовый ящик, куда фанаты присылали сотни писем в день, длинных и коротких, предназначенных для их кумира. Сама Дохи писала фанатам раз в семь-десять дней. В момент, когда она выкладывала письмо, происходило нечто. В одночасье под ним появлялось несколько сотен комментариев:
Ух ты! ПЕРВЫЙ!!! Дохи, люблю тебя! Будь здорова!
Дохи! Хорошо питайся, чтобы хорошо петь.
Будь здорова!
Начиная с таких посланий и заканчивая следующими:
Любимая!
Любоффф моя!
Дохи, ты самая-самая!
Со всевозможными вариациями игривых или умилительных обращений и смайликов. А вот письма самой Дохи ничего особенного из себя не представляли. Да в них и содержания особого не было. Просто слова благодарности поклонникам за поддержку и любовь. Я никогда не понимал, почему от этих писем народ так сходит с ума.
– Я обязательно должна сказать… – Лицо Дохи, словно покрытое синяками, исказилось от сожаления.
Ее и без того изменившаяся внешность выглядела сейчас настолько безобразно, что смотреть на это было невозможно. Интересно, сделала бы Дохи тот роковой выбор двенадцатого июня, если бы знала, как изменится ее облик после смерти? Как хорошо, что здесь нет зеркал. Представляю ее отчаяние, если бы она увидела свое лицо.
– Что сказать? – Честно говоря, меня это не очень интересовало. Но от вида Дохи в глубине моей души всколыхнулась жалость, и я попытался поддержать разговор.
– Секрет, – отрезала она.
Ну и хорошо, что секрет. А то я уже слегка забеспокоился, вдруг она начнет долго говорить и отвлекать меня, не давая сосредоточиться на моих мыслях.
– Фу, что за вонь? – Дохи шумно принюхивалась к пиджаку Чжиндо, в который ещесовсем недавно куталась. Сейчас он изрядно помялся и промок от дождя и тумана.
– Тебе же благодаря ему было не так холодно.
Она нахмурилась и, сняв с себя пиджак, потрясла его, подставляя солнечным лучам:
– От здешнего холода нельзя спастись одеждой или одеялом. Даже в самой теплой одежде или под самым толстым одеялом будет все так же холодно. Думаю, что это правда, ведь Мачон так сказал.
– Правда?
– Что правда? Что я слышала это от Мачона? Или что одежда и одеяла бесполезны?
– И то и другое. – Кивнул я.
Дохи с такой силой швырнула на землю пиджак, что мне стало неловко. Пусть он не мог спасти ее от холода, но он хотя бы согревал ее морально. Ну и стерва, неблагодарная тварь!
Затем она сняла с себя мои носки.
– Не хочешь надеть? – спросила мерзкая девчонка.
Я покачал головой. Теперь она отшвырнула и носки.
Ее тонкая развевающаяся одежда быстро просохла под теплыми солнечными лучами. И вот и мы, и окружающий мир вновь стали сухими.
– Эх, надо было обязательно написать то письмо, – снова громко вздохнула Дохи.
– Что за письмо? – спросил я после недолгих колебаний.
– Секрет. Попробуй угадать, если тебе так интересно. Хочешь, сыграем в «Двадцать подсказок»?
– Я в такое не играю.
Нудная игра, ответ в которой нужно искать с помощью связанных между собой подсказок, словно очищая луковицу, была не в моем вкусе. И самое главное, ответ меня на самом деле не интересовал.
– Первая подсказка: несъедобное.
– Я не играю, – буркнул я, отсаживаясь от нее подальше.
Я хотел снова сосредоточиться на своих мыслях, но тут кое-что вспомнил. Кым Чжонхо! Почему ни Дохи, ни Чжонхо ни единым словом не пролили свет на истину? На авторство слов в ее песнях, когда в виртуальном пространстве фан-клуба накалились нешуточные страсти между сторонниками и противниками? Фанаты и антифанаты виртуально грызлись, царапались и наносили друг другу раны из-за этой парочки.
– Можно задать вопрос?
– Первая подсказка: несъедобное.
Блин, достала. Какая она, оказывается, настырная.
– Я не про «Двадцать подсказок»… Про слова твоих песен. Где правда? Ведь многие говорили, что слова тебе писал Кым Чжонхо. И доказательства были.
– Тебя это тоже так сильно интересовало? – с усмешкой спросила Дохи, глядя в пустоту.
– Нет, не очень. Просто вспомнил, потому что ты все ноешь про какое-то письмо для фан-клуба.
– Ты ведь тоже член моего фан-клуба? Значит, интересуешься. Если тебе интересно, так и скажи.
Ну и зануда. Говорят же ей – неинтересно. Другая успокоилась бы, а этой надо, чтобы все было по ней.
Дохи сильно заблуждается, что все члены фан-клуба безоговорочно любят ее, интересуются и безрассудно восторгаются ею. Я хотел сказать, что это совсем не так, но передумал. Это сейчас не важно. Дохи умерла. Теперь это совсем-совсем не важно.
– Хватит. Не говори. Мне неинтересно. – Я снова отодвинулся от нее.
Черное облако, появившееся на горизонте, стало медленно подбираться к нам. По мере приближения оно расплылось и превратилось в черный туман. Как только он поравнялся с путниками, резко похолодало, а свет вокруг стал тусклым.
– Ой! А куда делась одежда? – Дохи принялась испуганно искать пиджак. Он исчез самым удивительным образом, ведь она отшвырнула его совсем недалеко.
– Ильхо, ты не видел, куда делась одежда?
– Откуда я знаю?
– Ох, что же делать? Становится холодно.
Я сказал ей, что искать пиджак нет смысла. Но она продолжала. Затем, отчаявшись, медленно подобрала и надела носки.
Тем временем черный туман накрыл нас с головой, подул студеный ветер. В тот миг из тумана показалась рука Чжиндо, которая схватила меня за локоть.
Он сразу начал с главного:
– Дождись, пока рассеется туман, и сходи к Мачону. Сообщи ему просьбы, о которых я говорил в прошлый раз. Прояви твердость и покажи, что не собираешься идти на уступки, если он не выполнит наши условия. Не вздумай дать слабину. У тебя должно быть выражение лицачеловека, не согласного на компромисс. Я много думал, но другого выхода не нашел. Нужно настаивать на нашей правоте, это оптимальный способ добиться цели. Внуши ему, что у него нет другого выбора, кроме как принять наши условия, если он не хочет испортить свою репутацию.
– Думаете, он выслушает наши требования?
Я засомневался в успешности этой интриги. Хоть у меня и есть компромат на Мачона, но надавить на него будет нелегко. Честно говоря, я ожидал от Чжиндо более эффективной стратегии и потому был слегка разочарован.
– Сначала попробуй договориться. Если не получится, тогда придется снова что-то придумать вместе. У нас мало времени, нужно действовать по ситуации, ты понял меня? – продолжал гнуть свою линию Чжиндо.
Понять-то я понял. Просто не уверен в себе.
– Кстати, вы говорили про три условия, но третье пока не озвучили.
– Первое: пропустить всех путников дальше, независимо от результатов кастинга. Второе: отправить тебя домой. Третье: исключить Дохи из числа путников, идущих дальше.
– Что-о? – Я не поверил своим ушам.
– Исключить Дохи из числа путников, идущих дальше.
– Почему?
– Сейчас не могу открыть причину. Я расскажу тебе попозже.
– Дяденька, у вас плохие отношения с ней? Вы знакомы?
Исключить Дохи из числа остальных путников означает одно: она останется здесь. Чжиндо прекрасно осознает, насколько ужасно остаться одному в таком месте. А ведь он симпатизировал ей. Ради нее даже снял с себя пиджак во время смертельного холода. Не каждый сможет сделать это в таких невыносимых условиях. Что на него нашло? Я хотел спросить, но черный туман начал быстро рассеиваться.
Шантаж
Собравшись с духом, я отправился к Мачону. Терять мне было нечего.
– Ты зачем пришел? Почему не готовишься к кастингу? – бесстрастным голосом поинтересовался он.
Его невозмутимость была поистине достойна восхищения. Но я видел насквозь его темную натуру, скрытую полами длинного плаща. Без сомнения, он искусно притворяется.
– Я все знаю.
– Что? – все так же бесстрастно спросил Мачон.
– Что мне не нужно участвовать в кастинге. Что я попал сюда по ошибке.
Густые брови Мачона зашевелились, а дыхание стало прерывистым, но выражение лица не изменилось.
– И чего ты хочешь? Постарайся предельно кратко донести все, что ты собираешься сказать. Если намерен о чем-то попросить, проси коротко и ясно. Мы как раз думали о том, как разрулить твою проблему.
Я не ожидал такой прямоты и совершенно растерялся. Мне казалось, что Мачон начнет допытываться, как мне удалось узнать все, кто разносит такие сплетни, а еще что он начнет требовать от меня доказательств и отделываться оправданиями. Ведь обычно проблемы решают именно таким способом, если исходить из моего короткого жизненного опыта. Вот почему на мгновение я впал в ступор, словно получив хороший удар по голове.
– Ну, говори быстрее и по существу.
– Отпустите меня домой.
– Хочешь, чтобы я оживил тебя? – Брови Мачона снова угрожающе зашевелились.
Тут в разговор встрял Саби:
– Это затруднительно. Ты попал сюда по нашей ошибке, это так. Но ты ведь уже мертв. Мы не убивали того, кто не должен умереть. И сами пока не знаем, по чьей вине такое произошло, несмотря на то, что тебе оставалось жить еще пятьдесят восемь лет. Возможно, ошибку допустили в том отделе небесной канцелярии, где принимают ушедших из жизни естественной смертью. Ты не должен был умереть, но почему-то это случилось. Поверь мне, не в наших полномочиях умертвить того, кто сам не выбирал добровольный уход из жизни. Единственная наша ошибка в том, что мы привели сюда того, кто не должен был идти этим путем. А ты требуешь от нас оживить тебя? Это совершенно невозможно.
Мачон сделал в сторону Саби решительный жест, говорящий: не вмешивайся.
– Оживить тебя… это… очень трудная задача.
– И что вы собираетесь делать? Вы сами отведете меня туда, куда приходят те, кто умер естественной смертью?
– Гм, это тоже очень трудная задача. – Мачон глубоко задумался, поглаживая подбородок.