– Мне очень трудно сделать это, ведь это не моя профессиональная сфера. – Бессильно покачала головой та.
На тугих сияющих щечках Кусыль остались синюшные следы ледяного ветра и смертельного холода.
– Тебе-то повезло. Представляю, как тебе тепло и уютно в кожаных штанах. Да еще и рубашка с длинным рукавом. Знал бы, так умер бы в зимней одежде. – Мёнсик искренне позавидовал Пижону.
– Эти кожаные брюки… – Сучжон хотел было что-то сказать, но замолчал, потирая руками лицо, покрывшееся синими пятнами. Он выглядел очень измученным. Наверняка собирался сказать что-то вроде: «Мои кожаные брюки принадлежат всемирно известному бренду и являются излюбленной моделью представителей королевских династий и выдающихся селебрити. Как вы уже, наверное, догадались, эта модель сшита известным модельером вручную из телячьей кожи высшего качества и выпущена в ограниченном количестве…»
К Мачону подошла женщина с растрепанными волосами, которая утверждала, что видела души, плачущие кровавыми слезами.
– Через сколько часов повторяется этот смертельный холод? А души с кровавыми глазами тоже приходят по расписанию? – спросила она, приглаживая волосы тонкими пальцами. У нее на лбу отчетливо проступили мертвенно-синие пятна.
– И то и другое невозможно предугадать. А души даже и сейчас находятся вокруг нас. Способность видеть или не видеть их зависит от настроя смотрящего. Единственная правда в том, что те, кто не может видеть их сейчас, смогут рассмотреть их по прошествии времени. Чем больше вы находитесь здесь, тем слабее становится ваш дух. Вон та бескрайняя равнина насылает черный туман, а тот в свою очередь несет с собой смертельный холод. Иногда он появляется так редко, что начинаешь забывать о его существовании, а порой продолжается десятки часов подряд.
Лицо лохматой женщины исказилось гримасой отчаяния. Остальные путники тоже скривились. Глаза их были полны безграничного ужаса. Какой кошмар! Как вытерпеть десятки часов жуткого холода, который становится невыносимым уже через несколько секунд…
– А давайте посовещаемся! Я не смогу жить в таких суровых условиях и переносить этот адский холод. Мне нужно любым способом выбраться отсюда. Наверное, вы все хотите того же. Закончился пятый тур кастинга. Давайте подготовимся к следующему более основательно. Предлагаю выступить коллективно. Конечно, индивидуальная борьба важна, но в экстремальных ситуациях и коллективная атака бывает очень удачной. Если мы выступим вместе, то и члены жюри будут судить сообща? Наше групповое выступление, возможно, окажет сильное впечатление на одного из судей, и он заплачет. Давайте попробуем. Мне кажется, что грустная песня, грустный танец, грустный рэп и грустная сценка в одном выступлении имеют шанс на успех, – предложил нам Мёнсик.
Рассудительная Кусыль уточнила:
– Нам нужно заставить прослезиться лишь одного из тринадцати судей?
– Думаю, да.
– Какой же вы наивный. Было же сказано, что у каждого свой персональный судья. Значит, каждый должен довести до слез именно своего арбитра, неужели не понятно? – язвительно подметил певец.
– А ты у нас такой умный и понятливый, что обдирал старушек, живя за их счет?
– При чем тут это? И вообще, кто это обдирал старушек? Я ни разу прямо ни о чем не просил. Они делали подарки по собственному желанию.
– Не просил прямо, но ведь косвенно намекал? А это еще хуже. Ты что, не понимаешь этого? Нет, мне правда интересно. Почему ты умер? Денег у тебя было много, да и людей, готовых открыть ради тебя кошелек, – тоже. Так чего же ты умер?
– Черт возьми! Думаете, стал бы я умирать, если бы у меня всегда были деньги? Как по мановению волшебной палочки, в один миг все мои миллионы растаяли как дым. Но и это еще не все. Все денежные кошельки, которые казались всегда открытыми для меня, захлопнулись в одночасье. А телекомпании, настойчиво приглашавшие в свои передачи, в один прекрасный день перестали звать меня. Я был в шоке. Не понимал, что мне делать. У меня не было никакой уверенности в завтрашнем дне… Зачем я обо все этом говорю? Ой, какой позор! – Сучжон вдруг испуганно замолчал.
– А как же квартира с видом на реку Ханган? А спортивная машина?
– Были когда-то, в прошлом.
– Ох, ну ты и ничтожество! – Мёнсик занес было кулак над его головой, но сдержался. – Ты умер, потому что у тебя не было уверенности в завтрашнем дне? Как можно быть таким никчемным? Выходит, всю жизнь тебя кто-то тянул или толкал. И не было ничего, чего ты хотел бы добиться своими силами? Эх, жалкое ты создание… Разве это может стать причиной для смерти?
– Хван Мёнсик, вам-то какая разница, из-за чего я умер?
– Хван Мёнсик? Ведь можно полюбезнее обратиться, «дядюшка» или «братец». С какой стати ты обращаешься ко мне по имени? – Они опять сцепились. – Ведь у тебя прирожденный талант. Ты мог бы зарабатывать на жизнь пением в ночном клубе, – недоумевал Мёнсик.
– Еще чего, это же так стыдно. – Скривился Сучжон.
– А что стыдного в том, чтобы зарабатывать на жизнь? Был я как-то давно в ночном клубе. Это был первый и последний в моей жизни поход в подобное заведение, но я до сих пор не могу забыть неизвестного певца, которого я там видел. Как же он пел! Таким людям, как я, нужно, наверное, целый месяц вкалывать в поте лица, чтобы получить те деньги, которые имел он, исполнив несколько песен за вечер. Эх ты, тунеядец! Привлекательный снаружи, но пустой внутри.
– Эй, вы чего ко мне пристали? – возмутился Пижон.
Перепалка между ними все не заканчивалась, и продолжить обсуждение, посвященное следующему туру прослушиваний, не представлялось возможным.
– Эх, если бы я знал, что встречу здесь такого надоедливого типа, ни за что бы не умер, – с досадой признался Пижон. – Зря я умер.
– Я бы тоже не умер, если бы знал, что встречу такого, как ты. Вот я действительно зря умер. Эх ты, зажравшийся ублюдок! – Не унимался Мёнсик.
Причины рокового выбора
Сидя разрозненными кучками, мои попутчики тихонько разговаривали между собой. В основном они высказывали предположения о следующих турах кастинга и мнения о том, как добиться успеха, но некоторые рассказывали истории своей жизни. Путники казались безгранично заботливыми и внимательными друг к другу. При жизни они не были знакомы, во время длинного и изнуряющего пути даже не разговаривали друг с другом, но теперь внезапно сблизились перед лицом суровой действительности.
«Им нужно утешение и дружеское плечо – поддержка, чтобы пережить невыносимый смертельный холод. Общаясь друг с другом, они хотят избавиться от гнетущего страха навечно остаться в этом жутком месте», – думал я, глядя на них.
Чтобы прислониться к чужому плечу, сначала нужно показать, что ты безоружен. Тогда собеседник откроется перед тобой. Утешение и поддержка возможны только в том случае, если обе стороны готовы открыть душу. Люди хотят показать свою беззащитность, чтобы получить утешение в отчаянной ситуации. Эту истину я познал в тот день, когда впервые начал курить.
В один из последних учебных дней второго класса средней школы я случайно встретил возле круглосуточного магазина моего дяди третьеклассника, при взгляде на которого у многих моих сверстников дрожали поджилки. Ходили слухи, что он дерется лучше всех пацанов из трех близлежащих школ.
«Чувак, купи сигарет», – попросил он, сунув деньги мне в руку.
Это было неожиданно. Если верить слухам, он должен был потребовать, чтобы я купил их, причем на мои деньги. Когда я вышел из магазина с пачкой курева, которую на самом деле стащил, воспользовавшись тем, что дядя отлучился по нужде, старшеклассника и след простыл. Я размышлял о том, как мне следует поступить, когда издалека донесся слабый крик. Интуитивно я чувствовал, что это как-то связано со старшеклассником. Я бы убежал без оглядки, но из-за полученных у него денег я не мог так поступить. В таком случае я стал бы подонком, который сбежал с чужими деньгами, оставив тем самым повод для мести.
Чтобы не стоять истуканом, я медленно двинулся в том направлении, откуда раздался крик. Когда я нашел его, драка подходила к концу. Он валялся на земле, а двое незнакомых парней пытались добить его ногами. Картина была ужасной. Я застыл. Вдруг мои глаза встретились с глазами одного из этих парней. Тот медленно двинулся ко мне. Выглядел он угрожающе.
«Эй ты, чмо, иди куда шел. Тут тебе не цирк!» – опасный взгляд и грозный голос невольно заставляли опустить глаза. Он выглядел, как ученик старшей школы.
«Ты, наверное, хочешь огрести по полной?» – спросил второй, душивший моего нового знакомого.
Когда оба противника отвлеклись на меня, тот с трудом приподнял правую руку и сделал характерный жест в виде кольца, соединив большойи указательный пальцы. Это казалось каким-то сигналом для меня, но я не мог понять его значения. Он сжал руку в кулак, подавая мне другой знак. Ага, нужно нападать? Я сделал пару шагов назад и стал брыкаться в сторону приближающегося парня. Но тот мгновенно сбил меня с ног и начал нещадно дубасить.
Пока один бил меня, моему знакомому удалось отбиться от второго противника и прийти мне на помощь.
В тот день он научил меня курить и даже поинтересовался моей школьной жизнью. Поскольку я не любил людей, для которых насилие было нормой, я совсем не собирался заводить с ним разговоры по душам. Но пока он хвалил меня за то, что я не сбежал в такой ситуации и пришел ему на помощь, я незаметно для самого себя разоткровенничался с ним и признался, с каким трудом мне удается спокойно прожить хотя бы день без всяких происшествий. Словно на исповеди, я рассказывал ему о своих буднях, а он хлопал меня по плечу или вздыхал:
«Знаешь, твоя стервозная Ильчу немного похожа на мою старшую сестру».
Мне стало так легко на душе оттого, что он, не церемонясь, обругал мою сеструху. Ощу-щение было таким обалденным, словно я залпом выпил стакан холодного «Спрайта».
Я кашлял, впервые в жизни втягивая в себя табачный дым, но зато с трудом, постепенно, одно за другим высказал все то, что прежде никогда и никому не говорил. Мой новый приятель выслушал меня, а потом начал рассказывать о себе. Его ситуация мало чем отличалась от моей. Наоборот, каждый прожитый день давался ему еще труднее, чем мне. До четвертого класса начальной школы он был слабаком, которого обижали сверстники. Он занялся боевыми искусствами, стал ходить в спортивную секцию и научился драться. Именно в тот день я услышал от него неожиданное признание. Он надеялся, что, если станет сильным, у него все будет хорошо, но реальность не оправдала его ожиданий. «Иногда я думаю, что слабаком был счастливее», – сказал он. И добавил, что завидует живущим день за днем без всяких происшествий.