— Да, если это часть их прикрытия. — Клара понимала, что он смеется над ней, но отступать было поздно.
— Интересная теория. Даже жаль разрушать ее, но реальность куда прозаичнее, — усмехнулся Рафф, протягивая ей очередное платье в стиле пятидесятых. — Я ведущий инженер гуманитарной организации «Врачи без границ».
— «Врачи без границ»… — эхом повторила она, вновь скрываясь за ширмой.
Это объясняло горячие точки, медицинские центры и даже благотворительные балы. Конечно, Клара слышала об этой организации, обеспечивающей медицинское обслуживание в странах третьего мира, лагерях беженцев и в зонах ведения боевых действий. Но подобная работа совершенно не вязалась с образом беззаботного плейбоя, созданного Полли и ее собственным воображением…
Клара автоматически застегнула тугую молнию на очередном платье. Голова шла кругом, а в груди медленно закипал гнев. Попытки взять себя в руки не увенчались успехом. Рафф нанял ее, представил деду, собирался купить ей целую кучу шикарных платьев и, таким образом, втянул ее в эту странную запутанную историю.
Штора отлетела в сторону, жалобно звякнув кольцами, когда Клара резко вышла из примерочной. Черт побери, она опять забыла сменить дурацкие серебряные туфли на нечто более подходящее.
— «Врачи без границ»?
Она поймала себя на том, что упирает руки в бока. Хватило одного дня в компании Раффа Рафферти, чтобы превратить ее в злобную фурию.
— Очевидно, деятельность этой организации настолько отвратительна, что ты вынужден лгать деду и сестре о том, чем занимаешься? — Выпалив это, Клара смутилась, почувствовав, что вложила в эту фразу слишком много сарказма.
— Я никогда не лгал им, — сухо ответил Рафф, скрестив руки на широкой груди. — Они знают, чем я занимаюсь.
— Знают? — изумленно переспросила Клара. — Тогда почему твой дед хочет, чтобы ты возглавил «Раффертиз»? И почему Полли никогда не упоминала об этом?
— Дед не считает полевую работу чем-то серьезным. Он думает, что это просто такой период в моей жизни, вроде переходного возраста, который я скоро перерасту. А Полли… — Рафф отвел взгляд. — Не знаю, что бесит ее больше: то, что дед всегда хотел видеть именно меня на должности исполнительного директора компании, или то, что я этого не хотел. Я надеялся, что если исчезну, то она сможет заставить деда передумать, но все пошло не так. Теперь Полли обвиняет меня в том, что я сбежал и бросил ее. Возможно, она права.
— Почему?
— Потому что я действительно сбежал, — мрачно ответил он. — Сбежал прочь от ответственности, которую на меня пытались возложить, от обязанностей. Это был тяжелый период для нашей семьи. Мы с Полли все время ругались, а дед, как назло, назначал меня на все более и более высокие должности, полностью игнорируя Полли. Однажды я встретил старого приятеля, уже давно работавшего на «Врачей без границ», и он упомянул о том, что они всегда нуждаются в хороших инженерах. Я ухватился за этот шанс. Это должно было стать просто небольшой передышкой. Я думал, что после трех месяцев полевой работы буду рад вернуться в свой кабинет. Одна только перспектива путешествовать эконом-классом шокировала меня, — усмехнулся он. — И действительно, это были три самых сложных и тяжелых месяца в моей жизни, я не мог дождаться возвращения домой. Но уже через неделю подал заявку на участие в следующей экспедиции. Потом-то я понял, что первая поездка была чуть ли не отпуском: кирпичное здание больницы, отдельная комната, отдаленность от мест боевых действий… Вот работа в Сомали стала для меня настоящим испытанием, но и после нее я не сдался. Это как наркотик: каждый раз я говорю себе, что это в последний раз, и каждый раз возвращаюсь за новой дозой. Только там я чувствую, что моя работа действительно имеет смысл, понемногу меняет мир к лучшему. Я не хирург и не делаю жизненно важных операций, но без моей помощи хирургам было бы негде оперировать: не было бы ни больниц, ни медикаментов, ни даже воды. Вот что имеет для меня значение.
— А «Раффертиз» значения не имеет?
— Не для меня.
Рафф замер, не веря в то, что наконец произнес вслух то, что много раз проговаривал про себя. И небо не рухнуло ему на голову, а дед не появился в клубах дыма, словно разгневанный демон, чтобы покарать его. Все осталось по-прежнему, и в то же время все изменилось. Он больше не мог лгать себе и своим родственникам. Он работал на «Врачей без границ» не ради дозы адреналина и не для того, чтобы саботировать семейный бизнес. Это было делом его жизни. И не важно, собирается дед оставить ему в наследство «Раффертиз» или нет. Если так случится, он перепишет компанию на Полли, которая давно заслужила право возглавить ее.
Рафф взглянул на Клару. Что он ожидал увидеть в ее взгляде? Шок? Неодобрение? Может быть, страх? Но она оставалась невозмутима. Когда большая часть твоей жизни была связана с «Раффертиз», легко забыть о том, что для кого-то это всего лишь удобное место покупки подарков в красивой упаковке с перерывом на чай и пирожное. Не центр вселенной.
Рафф нервным движением взъерошил волосы, пытаясь собраться с мыслями. Он сам не знал, почему рассказал Кларе о том, что держал в себе долгие годы. Может быть, дело в ее прямоте и искренности? Или в том, каким милым становилось ее лицо, когда она улыбалась?
Пухлые губы Клары приоткрылись, словно она собиралась о чем-то спросить, и Рафф почувствовал, как его тело пронзило внезапное острое желание. Все вокруг на время утратило значение. Все, кроме золотисто-рыжих локонов, мягкой волной ниспадающих на плечи Клары, открытые обманчиво скромным платьем. Плечи с тремя маленькими родинками у ключицы, образующими треугольник, которые так хотелось поцеловать…
Рафф с трудом сглотнул, чувствуя, как бурлит в жилах кровь. Клара была так близко. Ее потемневшие, словно море перед штормом, зеленые глаза манили его. Всего пара шагов и…
— Вам очень идет. — Рафф чуть не подпрыгнул, когда за его спиной раздался голос Сюзанны, вкатившей третью вешалку с платьями. — Вы уже что-то выбрали?
— Пока я примерила только три платья, — откликнулась Клара. — Думаю, мне следует поторапливаться, а то я так и не получу свою награду.
Рафф почувствовал, как жаркая волна снова накрывает его тело, и поспешил напомнить себе о том, что она имела в виду лишь чай с пирожными, а не нечто куда более сладкое. Наверное, стоит присесть и выпить воды…
— Ты когда-нибудь говорил родственникам о своих чувствах?
Вопрос Клары из-за шторы примерочной огорошил его.
— Для деда «Раффертиз» — это все, для Полли тоже, — медленно ответил он, осторожно подбирая слова. — А мне скучно даже думать об управлении компанией. Реклама, торговля, ценообразование, налоги — все это для меня пустой звук. Но лишь благодаря деду у нас с Полли было нормальное детство. Мы в огромном долгу перед ним, и все, чего он когда-либо хотел, — это чтобы я продолжил его дело. Я не знал, как признаться в том, что все это не для меня. Каким подонком надо быть, чтобы разбить сердце деду, который столько для меня сделал?
Клара молчала, но в ее молчании не было неодобрения или осуждения. Похоже, она просто не знала, что сказать.
— Я правда пытался. — Рафф невидяще уставился в потолок, погрузившись в воспоминания. — Работал в «Раффертиз» каждый день после школы и все каникулы, отказался от мечты о медицинском образовании, получил степень по деловому администрированию, занял давно заготовленное мне место в компании… И шесть лет подряд ненавидел каждое утро, когда надо было отправляться на работу. — Он тяжело вздохнул. — А вот Полли по-настоящему нравилась эта работа. Я надеялся, что со временем дед поймет, у кого из нас действительно есть талант к этому делу, и переключит свое внимание на нее. Но он оказался слишком старомоден и заявил, что не готов доверить семейный бизнес женщине. Ему и в голову не пришло, как ранили ее эти слова.
— Ты должен сказать ему.
— Я знаю, — поморщился Рафф. — Но моя последняя попытка поговорить с дедом по душам закончилась больницей.
— И что ты собираешься делать? Проведешь еще шесть лет за работой, которую ненавидишь, обрекая себя и Полли на безрадостное существование в угоду деду?
— Нет, — помотал головой Рафф.
Слова Клары задели его сильнее, чем он ожидал. В чем-то она была права: он всегда выбирал путь наименьшего сопротивления, надеясь, что все наладится само собой, но, как оказалось, лишь отсрочил неизбежное.
Рафф не раз прокручивал в голове варианты разговора с дедом, но даже в его воображении все они заканчивались грандиозным скандалом. Он мог бы просто уйти, порвать все связи с семьей, но старик уже потерял сына, и потеря внука доконала бы его. Ах, если бы можно было найти способ сохранить семью и при этом продолжать жить своей жизнью. Если бы он смог заставить деда понять, что его работа действительно важна…
А вдруг получится?
— Я бы мог пригласить деда на бал! — воскликнул Рафф. — Он своими глазами увидит плоды моей работы, поймет, скольким людям я помог.
Эта идея нравилась ему все больше.
— А он будет достаточно здоров к этому моменту? — нахмурилась Клара.
— До бала еще пять недель. Через пару дней деда выпишут, и он вернется домой. Я найму ему хорошую сиделку, которая проследит за тем, чтобы он не перетруждался, соблюдал диету и держался подальше от вина. Ко дню бала он уже будет в порядке. Я закажу для него столик, приглашу пару его старых друзей… Это должно ему понравиться.
— А что потом? — В голосе Клары слышались нотки сомнения.
Рафф глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. Ему уже тридцать лет, он не маленький мальчик с комплексом вины, пытающийся угодить всем вокруг.
— Я поговорю с ним после бала. Честно и твердо.
И не важно, что скажет дед. Он уже сделал свой выбор.
— Это может сработать, — слабо улыбнулась Клара. — Но учти, твоя презентация должна быть совершенно сногсшибательной.
— Наша презентация, — поправил ее Рафф. — Ты втянула меня в эту историю, тебе и отвечать за последствия. В этот раз, Золушка, тебе не удастся прийти на бал последней и сбежать с боем часов. Придется отработать свое платье и хрустальные туфельки. Кстати, о платье — сколько можно переодеваться?