Густой мрак выполз из подвалов и щелей, солнце скрылось за надвигающимся штормом, могильный холод, тишина склепа, ни звука. Тяжело дыша, выстроившись кругом, спиной к спине, плечом к плечу стояли ученики Николаса Переса. Горячий пар поднимался от их тел, от месива из отрубленных рук, разбросанных, словно ветки после урагана. Кишки, стоны…
Хуан смотрел на побелевшее лицо короля. Крепко сжав челюсть, король из последних сил пытался контролировать свой гнев. Хуан лишь двигал желваками и, сдвинув брови к переносице, сверлил взглядом в ответ. Он понимал, что теперь им вынесен окончательный приговор. Они размазали цвет арагонской армии за пару минут. Четко. Отработанно. Слаженно.
Хайме II Арагонский величественно встал, медленно обведя взглядом окружающих, несколько раз манерно хлопнул в ладоши и, театрально показав публике, что всё закончено, удалился. И тут началось такое: люди ликовали, бросились обнимать своих, родных, выживших! При полном поражении и осознании, что город больше не часть Кастильи и Леона, что теперь они под другой короной, они одержали очередную победу! Твой ход, король! Игра продолжается.
Вечером зал знамен наполнился звуками пиршества. Напряжение искрило в воздухе, приглашенные тихо переговаривались. Хуан со своими воинами, войдя внутрь, остановился около стены.
Арагонцы вели себя нарочито вальяжно, нарушая приличия.
Мимо Хуана проследовали несколько слуг с блюдами.
Марии поручили разливать вино. Не поднимая глаз, она носила кувшины с напитком. Девушка не могла заставить себя окинуть взглядом зал в поисках любимого. То, что произошло днем, перевернуло ее представление о человеческих возможностях, о силе и справедливости.
Вошел король с приближенными. Пир начался.
– Ну что, понеслась, – пошутил один из парней Хуана.
– Не пейте много, – строго ответил он. – Всё только начинается.
Хайме II без особых церемоний обратился к воинам:
– Отличная битва! Я повеселился. Но что случилось с моими славными воинами? Все видели. Вы теперь удостаиваетесь чести занять их места. Выпьем!
Король, взяв кувшин и бокал, встал и сам направился к столу, за которым сидел Хуан. Налив вино в чашу, он протянул ее Хуану.
Тот молча смотрел на происходящее. Было видно, что такой исход сохранит им жизни, но, скорее всего, ненадолго.
Король, обведя взглядом окружающих, рассмеялся:
– Пей же, мы не враги отныне. Или ты боишься яда?
Он схватил проходившую мимо с подносом в руках служанку и притянул к себе. От неожиданности Мария выронила поднос. Раздался смех со всех сторон. Испуганная девушка подняла голову, и глаза оттенка самой теплой морской лазури встретились с бушующими серыми штормами.
Эти несколько смертельно долгих секунд они не отрывали глаз друг от друга.
– Выпей, девочка, докажи рыцарю, что король может быть справедливым! – приказал завоеватель.
Он почти насильно приставил бокал к губам Марии, и она сделала несколько глотков.
– Вот видишь, девочка, просто вино. От короля, от всего сердца.
Вокруг раздались хлопки и одобрительные возгласы. Обстановка явно разрядилась. В этот момент Мария внезапно схватилась за грудь, пошатнулась и, смертельно побледнев, сделала шаг в сторону Хуана. Протянув руку, как будто пытаясь дотянуться до него, начала падать навзничь. Хуан, вскочив, перепрыгнул через стол и подхватил падающее тело.
Мария, силясь что-то сказать, беззвучно шептала неслышные слова. Хуан, обнимал ее, стараясь расслышать. Но глубокая морская лазурь подернулась белесым туманом и навсегда угасла.
Хаким долго сидел у моря, обхватив голову руками, не замечая, как волны набегают всё дальше, мочат плащ и сапоги. Он силился понять, по какому принципу строит свою игру демон, ядовитый хохот которого бился в голове, не отпуская, не разрешая побыть хоть секунду в тишине и покое.
– Что ж ты, милая, меня не послушала? – шептали губы. – Что я не учел в этот раз? Может, нам стоило заняться любовью… Может, всё дело в том, что ты девственница? Дурной бес из-за этого так забавляется?.. Не знаю уже, что и думать.
Руку Николаса Переса вместе с ключами замуровали под гербом Аликанте над главными воротами, где она находится и по сей день. А дух великого полководца и мэра охраняет город любви, город света, полный тайн и привидений.
В сумрачном свете раннего утра выйдите к северному склону Бенакантиль, и вы увидите сквозь марево тумана призрачную фигуру на белом коне, мирно проплывающую вокруг своих владений и охраняющую Аликанте, как и семь веков назад.
Глава 4Плавучий сундук
1691 год.
В Аликанте даже в январе тепло, как летом.
В солнечный день 11 января 1691 года привычный уклад был нарушен громкими криками. На площади Фруктов, которую так и называли жители – Пласа де ла Фрута [2], двое мужчин сверлили друг друга глазами, не снимая рук с эфесов своих шпаг.
В воздухе уже прозвенели оскорбления, которые могут быть смыты лишь кровью. Со всех сторон бежали соседи, родственники, зеваки. Собралась толпа. Скандал при свидетелях просто так не завершишь. Тихим городом Аликанте никогда нельзя было назвать.
– Что там у нас? – рослый смуглый юноша смотрел поверх голов.
– Хаким с Альваро спорит, – ответил кто-то из толпы.
– А что хотят?
– Да подожди ты, самое интересное же.
В этот момент уже Хаким предупредительно вращал шпагой, словно рисуя в воздухе знак бесконечности перед лицом противника. Секунду спустя концы обеих шпаг были нацелены в сердца их владельцев. Так и стояли они, подобно баранам на узком мосту, прожигая взглядом дырки в головах друг у друга.
В этот момент на площади появились помощники губернатора и толпа стихла.
– Расходимся, сеньоры! Расходимся. Или я буду вынужден сообщить об этом губернатору! – предупредил один из них.
Никто не пошевелился. Помедлив, Хаким первым опустил шпагу и, не произнеся ни слова, пошел к узкой улочке, ведущей к морю.
Юноша побежал следом за ним.
– Сеньор Хаким! Сеньор Хаким, обождите! – позвал он, ускоряя шаг.
Но лишь когда солнце скрылось, заслоненное крышами домов над узкой улочкой, Хаким обернулся и поздоровался.
– Фу-ух, спасибо… Сеньор Хаким, я с поручением от отца. Вот, – посланник протянул вчетверо сложенный листок.
Хаким прочитал записку и угрюмо кивнул.
– Передай отцу, что всё в порядке, его груза это не коснется. Но время сейчас неспокойное – Королю-Солнцу до всего есть дело. На севере видели тридцать галльских кораблей. Если эскадра прибудет в наш город, можно будет считать, что французский отныне наш родной язык.
– Понял.
И тут впервые за разговор Хаким поднял глаза и встретился со взглядом – серым, словно надвигающийся темный шторм.
«Ну что же, эпоха перестает быть томной. Значит, сын владельца лавки тканями – наш герой в этом времени. А вскоре появится и она. За что мне это всё?» – подумал Хаким. А вслух добавил:
– Во избежание проблем я часть товара буду отгружать прямо сегодня вечером. Приходите, заберите хотя бы шелка.
– Понял, – всё так же серьезно повторил Николас – именно так звали молодого человека, сына владельца лавки тканей на улице Майор.
Хаким дальше пошел один, злясь от того, что ко всем проблемам, возникшим в недавнее время, добавилась еще одна: кажется, демон древнего пунического амулета вновь зашевелился.
Несколько лет назад Хаким выкупил у пиратов старое судно и, инсценировав посадку на мель недалеко от Альбуферы, оставил корабль у берега, организовав там полулегальный склад.
По правилам, налоговые инспекторы могли пересчитать товар и обложить данью, если он выгружен на сушу. То, что хранилось на каравелле Хакима, находилось в море и налогом быть обложено не могло. Порою товар и не достигал суши, а перегружался там же в море посредством легких шлюпов, и Хаким тем самым избегал лишней мзды.
«Плавучим сундуком» называли корабль люди. Надо ли добавлять, что пираты обожали дипломатичного, спокойного Хакима и пользовались его услугами не раз. А владельцы официальных складов в порту его люто ненавидели. Один из них и пытался спровоцировать Хакима сегодня утром на дуэль, несмотря на то что дуэли были строго запрещены указом губернатора.
Не то чтобы Хакиму не хватало на жизнь, но когда ты пару тысяч лет живешь на одном месте, душа просит развлечений.
Он уже подходил к берегу, как увидел, что около шлюпки, на которой собирался отправиться к кораблю, стоит высокая брюнетка. Даже накинутый на плечи легкий платок не мог скрыть выдающиеся формы. Кати́ имела явные виды на Хакима и, пренебрегая его сдержанностью, не теряла надежд. В этот раз она была не одна, с молоденькой девушкой, почти девочкой. Деваться было некуда, они уже заметили друг друга, и Хаким с видом тельца, идущего на заклание, направился к своей шлюпке, размышляя, чем на этот раз назойливая дамочка усложнит ему жизнь.
– Какой прекрасный день, Хаким! – не без кокетства произнесла Кати́.
– Чем могу быть полезен?
– Мать этой девочки задумала кое-что сшить, но лавочник задрал цены так, что его сложно теперь считать за человека. Позволь нам выбрать ткань на твоем корабле, он и не заметит, что не хватает двух-трех метров. Тебе – прибыль, девочке – платье.
– Нет, – отрезал Хаким.
– Ну хотя бы посмотреть? Ну, пожалуйста. В лавке маленький выбор, сам знаешь.
– Нет.
– Хаким, позволь, у нас есть деньги, и я обещаю – отстану от тебя.
– Навсегда?
– С ума сошел? На пару недель – мне всё равно в деревню к родне надо.
– Нет.
– Хаким!
– Кати́! Мне не до тебя сейчас. Ну, серьезно, уйди по-хорошему.
В это время девушка, которая, словно испуганный ребенок, пряталась за спиной настырной женщины, выглянула из-за ее плеча, и Хаким увидел глаза цвета самой теплой морской лазури, фарфоровое личико и золотые локоны, аккуратно уложенные в незамысловатую прическу.