Они шли прочь из города, поддерживая друг друга. На городском пляже Постигете, на белом берегу, лежала прекрасная голова Евы, а где-то далеко у горизонта море приняло в жертву ее так и не испортившее репутацию тело.
Ядра, застрявшие в стенах домов Аликанте в том году, до сих пор там находятся, напоминая о страшных днях июля 1691 года.
Глава 5А если это дети?
1771 год.
Грузный, неповоротливый мужчина с усталым лицом раздраженно повернул голову в сторону мерзкого звука. Он уже много раз хотел оторвать к чертям собачьим это кольцо. Сколько раз просил не стучать в дверь, и всё равно – нет-нет да и дернет его незадачливый посетитель. Скрежет проржавевшего металла по двери заставлял ежиться и вздрагивать.
– Я занят! Меня нет! Прочь!
– Господин губернатор, это мальчишка посыльный, – сказал с низким поклоном сутулый слуга.
– Так забери у него письмо и пусть ждет за дверью.
– Он настаивает, что должен отдать лично в руки.
Губернатору не нравился посыльный. Мелкий вшивый шкет в вечно грязных штанах и с седой от пыли головой. Настолько чумазый, что если его отмыть, то и не узнает потом никто в лицо.
– Хорошо, пусть войдет, – со вздохом разрешил Франциско Эстебан Санора-и-Кановас.
Мальчик передал небольшой свиток с сургучной печатью. Это был отчет о прибывшем в порт грузе; то, что между строк написано лимонным соком, он прочтет позже, когда выпроводит надоеду.
У мальчика была жалоба. Сбивчиво, теребя рваный край рубахи, он поведал об изнасиловании. Хотелось поскорее замять это дело, однако речь шла об очень влиятельном господине города.
– Послушай, мне очень жаль, что так произошло, но позволь спросить… Почему такой изысканный господин, для которого двери самых элитных борделей всегда открыты, покусился на такое отребье, как ты? Мальчиков в домах терпимости хотя бы моют перед подачей.
– Господин был сильно пьян. Я принес послание, как и вам, и он, просто прочитав его, кинул в камин, и потом…
– Я понял, понял, не повторяйся, я понял.
– Да, сеньор.
– Так что же ты хочешь? Денег? Возмездия?
– Я хочу хорошую работу и защиту. Я могу быть полезен. – Мальчик шумно шмыгнул носом и вытер лицо рукавом, еще больше размазывая грязь.
– Сколько тебе лет? – с сомнением спросил губернатор. – На вид не больше девяти.
– Сеньор, мне тринадцать, я много голодал.
– У тебя что-то еще?
– Да, это доказательство того, что я вам могу быть полезен. Я плавал несколько месяцев с английскими моряками, научился говорить по-английски почти без акцента. – Мальчик протянул обгоревший лист бумаги. – Это то, что выбросил тот человек, но я забрал.
– Интере-е-есно… – медленно растягивая слоги, произнес губернатор и принялся читать. Чем дольше он читал, тем выше поднимались его густые брови к кромке волос. – Неожиданно, – произнес он. – Ладно, пойдем прогуляемся в одно место.
Затем, оглядев мальчишку с ног до головы, решил:
– Но для начала давай немного тебя умоем.
Через полчаса губернатор и умытый, с прилизанными мокрыми волосами мальчик шли по улице Майор в сторону храма Сан-Николас-де-Бари. Мальчик нес небольшой ящик, и со стороны это выглядело обычной прогулкой важного господина с посыльным.
Подойдя к неприметной двери, губернатор трижды постучал тростью и, не дожидаясь ответа, пнул пендельтюр ногой. Створки раскрылись, и в лицо ударило облако табачного дыма с примесью духов, жареного цыпленка и еще чего-то сладковато-неуловимого, что заставляло глаза слезиться.
Мальчик еле увернулся от створок, которые, закрывшись за губернатором, открылись в обратную сторону, чуть было не стукнув его по носу. Из глубины таверны послышался сердитый окрик:
– Ну что ты там медлишь! Входи.
Старая таверна была полна народу. Верхние этажи, прежде бывшие гостевым домом для состоятельных граждан, теперь превратились в номера для встреч.
Много воды утекло, и сейчас Хаким решил проводить время весело.
Бордель так бордель. А что сидеть и ждать очередную сказку? Он пытался выбраться из города и путешествовать, но даже если умудрялся за день добраться до соседнего поселения, утром непременно открывал глаза в своей норе, на старом арабском столике, что стоял в дальнем углу его таверны. Можно подумать, что за тысячу лет он не купил себе кровать – это не так, кровать у него была. Но на ней он спал рваным беспокойным сном, тревожным, словно в ночь перед боем. И только стол – этот предмет из прошлой жизни, жесткий и неудобный, давал ему непродолжительный покой. Почему? Хаким не мог дать ответ. Древняя, не поддающаяся никакому объяснению магия раздражала и завораживала. После гибели Евы он долго пытался дознаться, как снять морок. Единственное, что не давало сойти с ума, по-видимому, была всё та же магия, которая сделала Хакима нетленным на века.
Увидев входящего губернатора, Хаким кивнул ему и жестом указал на боковую дверь. Отмахиваясь от оживившихся при виде такого богатого посетителя шлюх, брезгливо морщась, губернатор прошагал через весь салон и вошел в небольшое круглое помещение с крошечным окном под потолком.
Небольшой стол и два мягких кресла – это всё, что могло здесь поместиться.
– Присаживайтесь. Чем могу быть полезен? – Хаким решил сэкономить гостю время.
Губернатор осторожно опустился в кресло таким образом, чтобы видеть вход.
– Я подумал, что тебе, Хаким, будет интересно кое-что узнать. Приведи мальчишку, что, видно, отстал и ищет меня.
Понимающе кивнув, Хаким выглянул за дверь и увидел робко стоящего мальчугана у входной двери. Свистнув ему, помахал рукой. Сорванец обрадованно метнулся на зовущий жест.
– Что ж, расскажи еще раз дядюшке, что именно произошло в тот вечер.
Хаким, смягчив взгляд, посмотрел на мальчика. Слегка похлопал его одобрительно по плечу. Кажется, это подействовало, и тот достаточно связно рассказал, стараясь опускать совсем уж интимные подробности.
Закончив, он поставил ящик на стол. И с поклоном отошел к стене, опустив взгляд в пол.
Наступила тишина. Хаким взял обугленный лист бумаги и внимательно прочитал. Затем поднес лист к огню свечи и еще раз внимательно присмотрелся.
Это был обычный отчет о приеме и отгрузке товаров на одном из складов, принадлежащих богатому и влиятельному графу. Однако между строк при нагревании выступил скрытый текст, говоривший о масштабной работорговле. И партии были до двухсот человек в день. Как такое можно провернуть в городе, в середине XVIII века, где всё на виду? Торги проводились на небольшом острове, до которого на легкой лодке плыть не более двух часов.
– Ну что, тебе интересно? – довольно улыбнулся губернатор.
– Я в деле, – ответил Хаким.
– Давно хотел прижать этого прощелыгу.
– Судя по его выходкам, он заслуживает трепки.
– Что-нибудь еще заметил? – с явным интересом разглядывая лицо Хакима, спросил губернатор.
– Координаты. Они указывают на пустырь за ратушной площадью.
– Попробуй об этом что-то разузнать… Возможно, мы на пороге большого открытия.
– Ты мог и сам всем этим заняться, – заметил Хаким. – Зачем пришел ко мне?
– Ты не понимаешь, как сложно делать всё одному. И вокруг одни вруны и разгильдяи. С тобой у нас хотя бы общий враг.
– Это да…
– С ним что будем делать? – губернатор кивнул на мальчишку.
– А пусть побудет здесь, – предложил Хаким и спросил: – Ну что, малец, говорят, тебе работа нужна?
Заикаясь, но твердо мальчик ответил:
– Я, сударь, здесь работать не буду.
– Да не дрейфь! Посуду мыть да письма носить будешь, а вечером, когда народ расслабляется, спи себе в подсобке.
– Точно?
– Зуб даю!
– У меня и свои есть, лучше б что-нибудь съестное дали.
Губернатор и Хаким заливисто расхохотались.
И уже совершенно серьезно Хаким сказал губернатору:
– Нам надо объединить усилия с Лумеарисом.
– Это будет непросто, – губернатор задумался и продолжил рассуждать вслух: – Он молод, горяч и баснословно богат, невозможно представить, в каком количестве скандальных интрижек был замешан.
– Именно это и не является препятствием. Я точно знаю, что он заинтересуется.
– Хорошо.
Губернатор оставил письмо и вышел из таверны. Хаким долго смотрел на бумагу.
В самом нижнем углу на поверхности листа выступил знак, который он не мог ни с каким другим спутать. Маленькое бородатое лицо с выпученными бесовскими глазами. Хаким боялся надеяться. «Неужели смогу найти назойливую гниду? – мелькнула мысль. – А может, это верный знак к тому, что пора начинать новую сказку».
К утру питейное заведение опустело. Выдалась более или менее спокойная ночь без драк и скандалов. Хаким вышел из подсобки глянуть, не остался ли кто еще, и чуть было не упал, споткнувшись о тощее тельце. Он и забыл, что получил в эту ночь помощника.
Мальчик заворочался во сне, тихо постанывая, и затих. Хаким взял верблюжье одеяло, под которым обычно спал сам, и накрыл юношу. Он знал, что в его личной бесконечной истории случайных встреч не бывает.
– А у нас могли бы быть дети, – раздался хриплый, как спросонья, голос.
– У нас могло бы быть всё, но даже то, что осталось, не дает мне сойти с ума.
Кати́ рассмеялась:
– Ты хочешь сказать, что для тебя что-то осталось?
– Слышать тебя – вот что не дает мне свихнуться. Зачем ты каждый раз вытаскиваешь из меня эти никому ненужные признания?
– Ну ты же знаешь – мне скучно. И вот еще, – в голосе Кати́ появились угрожающие ноты, – я хочу, чтобы ты навел здесь порядок. Эти шлюхи всё время лезут своими липкими взглядами к тебе в штаны.
– Знал бы, что ты такая ревнивая, не притащил бы сюда.
– Прекрати, ты полвека не мог меня слышать. Вспомни: когда мне удалось достучаться до тебя, ты, как девочка, потерял сознание.
– Я тогда был пьян.
Паря под потолком, смех рассыпался на миллионы сверкающих брызг.