Хаким ничего не ответил. Он смотрел на спящую Рахму, которую окутывал зеленоватый свет, больше похожий на огромный сжимающий ее кулак. Сомнений быть не могло – это точно они. Но такой серый сухарь, интересующийся лишь отчетами, возможно, не заинтересует бунтарку.
Гектор уже и не знал, как привлечь внимание Хакима. Оглянувшись по сторонам, он увидел на стене картину. Оставив Хакима с его мыслями, он подошел ближе. На полотне был изображен замок Санта-Барбара на фоне заходящего солнца. Глядя на замок, спиной к зрителю стоял мужчина в белой рубашке. Что-то знакомое в очертаниях показалось Гектору. Он сфокусировал взгляд. Мужчина повернул голову, взглянув на Гектора, подмигнул. Пошатнувшись, тот на секунду закрыл глаза, а когда снова взглянул на картину, она уже была прежней.
Где-то он уже видел это лицо. Очень знакомое…
– Что-то напугало вас? – вернулся к реальности Хаким.
– Нет, нет, показалось. Так вы слышали мой вопрос?
– Слышал. Скажу вам честно: для Аликанте даже мавры сделали поблажки, смягчив налоговый режим и облегчив наказания за его нарушение. Горячий народ, тут сложно заставить людей сделать что-то. Всё будет именно так, как будет. Сколько протоколов ни составляй, если кому и суждено пострадать, тут уж ничего не попишешь.
– Но это звучит очень… – Гектор не мог подобрать слово.
– Грустно?
– Нет. Скорее небезопасно.
– Безопасность. Пожалуй, это то, чего ищет каждый в нашем мире, но почти никогда не ощущает.
– Так и есть, но мы можем постараться.
– Вы можете. – Хаким уже было принялся объяснять принцип игры в го, как в бар вошли смеющиеся, разгоряченные разговором мужчины.
– Хаким, друг, нам как обычно!
Хаким, нагнувшись к Гектору, шепнул на ухо:
– Это те, кто вам нужен. Я познакомлю вас, дальше сами. – И уже громче добавил: – Друзья мои, разрешите представить председателя проверяющей комиссии…
Гектор, вежливо улыбнулся:
– Разрешите представиться, Гектор Альваро Мартинес, господа. У нас должна была состояться встреча в мэрии, но обстоятельства вынудили ждать здесь. Простите.
– Хаким, старый друг, так тебя еще не называли. Дорогое мое обстоятельство, ты правильно сделал, что задержал инспектора здесь. В мэрию прибыли представительницы карнавала, и я еле сбежал от этих вееров, вздохов и попыток женить моего сына, – пожаловался мэр.
Все громко расхохотались. Рахма, вскинув голову от громкого звука, открыла глаза. Изумленно уставившись на всю честную компанию, испугалась. Нашептывая что-то наподобие скороговорки: «Простите, простите, уже ухожу, я здесь совершенно случайно», – вылетела из бара сломя голову.
Гектор непроизвольно привстал вслед за ней, но вернулся на свое место.
Обсудив основные вопросы с мэром и его помощниками, Гектор вышел на улицу. Прохлада подвала сменилась жарким послеобеденным воздухом.
– Вы обещали меня проводить, – раздался настойчивый голос. Рахма ждала его в тени жасминового куста.
– Вы очень бойкая барышня. Я подумал, что найдете дорогу домой сами.
– Если честно, то я не очень хочу возвращаться домой, хочу посмотреть, как строят ниноты. На сам праздник меня не отпустят, буду с балкона завидовать. Мать с отцом просто уверены, что случится что-то непоправимое, если я выйду из дома.
– Ну, может, у них для этого есть основания?
– Нет у них никаких оснований. Перестраховщики.
Гектор смотрел на нее. Лицо казалось знакомым. Смешные маленькие кудряшки на висках и шее, волосы подняты вверх, заколотые широким гребнем.
– Мы могли уже где-то видеться? – спросил он.
– Мне тоже кажется ваше лицо знакомым.
– Если честно, мне нужно зайти еще по нескольким адресам. Однако то, как идет подготовка нинотов, это тоже интересно. Может, пойдем вместе, вы покажете город, заодно и сами посмотрите. А?
– Это всё, о чём я могла бы мечтать! – обрадовалась Рахма.
Удивительный покой наступал, когда она оказывалась рядом с этим мужчиной. Она точно знала его, только не могла ответить, откуда именно. А Гектор смотрел на Рахму и впервые в жизни испытывал беспричинную радость.
Энергия Рахмы била через край. Она, только раз прочитав список дел Гектора, бесцеремонно схватила и потащила его по узким извилистым улицам. Доверившись этому неуемному ребенку, он в итоге выиграл. Она знала точно, куда идти, окликала по именам почти всех в городе. Смогла заставить пожарных согласиться с тем, что бочки с водой необходимо привезти задолго до начала сожжения нинотов.
День пролетел, и вот уже солнце устало клонится к закату.
– Мне пора домой…
Она смотрела в глаза цвета надвигающегося шторма, радуясь, что встретила самого лучшего на свете человека. Она не знала, почему он лучший. Он за весь день сказал от силы всего несколько слов. Но она сама скажет всё, что нужно. Просто рядом с ним затихают все слова внутри нее самой, мысли, изматывающие бегом по кругу. Сейчас она вернется домой, и отец долго будет смотреть на нее, а мать стукнет мокрым полотенцем от досады.
– Я провожу вас.
Он смотрел в самые теплые на свете глаза оттенка глубокой морской лазури. Привычка держать всё под контролем, действовать по плану, испарилась за один день. Без этих доспехов, сотканных из правил и протоколов, он ощущал себя раздетым перед всем миром. Но перед ней мог стоять в любом виде, даже в самом жалком, и при этом чувствовать себя собой.
– Не стоит. Меня родители сегодня убьют.
Не было сил вернуться домой, ведь они вряд ли увидятся еще. У нее немного разболелась шея – смотреть на него она могла, лишь подняв лицо к звездам.
– Я всё же должен вас проводить.
Взять лицо руками и тихо-тихо поцеловать в этот вздернутый носик и высокий лоб, что она смешно морщит, когда обдумывает очередную выходку. А потом она закроет глаза, и он поцелует каждое веко, чувствуя, как подрагивает крошечная венка на виске.
– Нет. Простите. Я пойду. Может, когда-нибудь и увидимся снова.
Наверное, только в книгах главный герой находит смелость взять и поцеловать девушку. Это было бы замечательное окончание самого счастливого дня в ее жизни. Она бы встала на носочки и обняла его за шею, чувствуя тревожащий запах и пульс. Стояла бы так, не шевелясь, почти в обмороке от новизны ощущений и радости, разливающейся по всему телу.
– Ну что ж. Рад был познакомиться. Прощайте… – немного отрезвил ее голос Гектора.
– Это был хороший день… – прошептала она.
– Очень, – перешел на шепот и Гектор.
– Я хочу увидеть вас снова, – умоляюще глядя на него сказала Рахма.
– Сразу после праздника я уезжаю. Но, может…
Девушка не дала ему договорить:
– Ясно. Ну, я пошла.
Тихо развернувшись, она медленно двинулась в сторону своего дома. Главное, не оборачиваться. Столько себе напридумывала, а может, у него жена в Мадриде и семь детей? Нет, может, две жены. Одна в Толедо, а другая в Мадриде… и двенадцать детей. Хотя… не похож он на женатого человека. Такой сухарь.
Она шла, всё ниже опуская голову.
Гектор смотрел ей вслед: она так смешно ссутулилась, как будто горе-горюшко свалилось на плечи. Смешная девочка, ему нравится. Однако надо писать отчет – Гектор сбросил наваждение легким щелчком пальцев. Предстоит просидеть за работой всю ночь.
Демону придется постараться в этот раз, чтобы заставить страдать сердце, которое ни во что не верит.
В это время Кати́ закатывала Хакиму сцену. От скуки ли, от заточения в одном месте, от бог знает чего еще.
С возрастом она становилась ревнивее и ворчливее. Хаким спокойно выслушивал ее брюзжание. Он меланхолично протирал бокалы, усмехаясь в бороду, изредка повторяя за ней ее же фразы. Так она быстрее успокаивалась. В последнее время она научилась немного двигать предметы и во время вспышек гнева могла разбить пару стаканов.
В это утро всё происходило по обычному сценарию, когда внимание Хакима привлекла рябь на зеркале у входа.
Это всегда предшествовало какой-нибудь картинке. Жаль, что откровенные сцены больше зеркало не показывало – хоть какое-то развлечение было. Хаким часто говорил Кати́, что переспали они разочек, а мозг она ему теперь будет выносить вечность. И даже смерть не разлучила их.
Рябь дернулась мутным облаком, засветилась – и стекло загорелось. Пламя осветило помещение, Кати́ присвистнула:
– Ого, сколько паутины по углам! Хаким, найми кого-нибудь, нас же оштрафуют за грязь.
– Не трожь паутину, я от пауков новости узнаю!
– Ты чокнутый, они только про убийства рассказывают и где сидят жирные мухи.
– Ты просто не умеешь слушать.
Между тем зеркало пылало так, что воздух нагревался. Хаким уже взял было ведро с водой и хотел плеснуть, как разом всё прекратилось – стекло покрылось синей изморозью, потрескивая и скрывая изображение под ледяным узором. Сквозь корку льда на Хакима смотрело мертвенно-бледное лицо Гектора.
– Начались в деревне танцы, – резюмировал Хаким, и хриплый смех демона был ответом на его догадку.
– Ты просто наблюдатель, зачем такие страсти? Сам сказал: ничего не поделаешь, – прокомментировала Кати́.
– Слушай, картинка какая-то странная… Они что – вместо нинотов сгорят?
– Прекрати! Как это возможно?
– Ну странно. Праздник хороший. Хотелось бы, чтобы прижился. Пойду пройдусь, расскажу потом, какая красота в городе.
– Ненавижу тебя, – прошипела Кати́.
Хаким расхохотался. Она не могла покидать бар, силенок не хватало. Слабенькое привиденьице.
Он же, получив трагическое предсказание, странным образом пришел в хорошее расположение духа. Да и сколько можно уже убиваться, всё равно все возвращаются. Главное – не спалить город, простые жители не виноваты, что пучеглазый демон выбрал для развлечений курортный район.
Хаким вздохнул и свернул к улице Майор, пройдясь в ее тени, вышел на площадь перед ратушей. Рабочие суетились, гортанно покрикивая друг на друга. Зеваки смотрели во все глаза.