Постамент уже был готов, и на нем устанавливали нижнюю часть будущего нинота.
– Я видел проект, очень хорошая композиция, – сказал мужской голос.
Хаким обернулся: говорил невысокий ладный мужчина в просторном льняном костюме и шляпе. Он улыбался.
– Доброго утра. Я Хаким, владелец бара, что напротив Сан-Николаса.
– Я знаю ваш бар, но вот никогда, знаете ли, не заходил.
– Почему?
– Я не очень люблю места с магией.
– Хм… – Хаким заинтересованно посмотрел на собеседника.
– Вы не подумайте ничего такого. Просто зданию уже столько лет, что в нем обязательно должны быть… ну хотя бы привидения.
– А-а-а… в этом смысле! – рассмеялся Хаким. – Ну, привидения Аликанте все в крепости сидят, с Николасом Пересом фондильон попивают.
– Кстати, насчет фондильона – у вас есть бутылочка?
– У меня есть круче. Аликантино времен короля-солнца.
– О. Я отдал бы многое за бокал этого напитка.
– Так приходите в любое время. Спросите Хакима.
– Гастон, – представился собеседник. – Гастон Кастельо [5], к вашим услугам.
– Сеньор Гастон, вы же художник? Я слышал о вас.
– Ну что вы могли слышать… Но, собственно говоря, – он явно был смущен, – знаете, по моему проекту будет сделан один из нинотов.
– Серьезно? Этот?
– Нет, в Беналуа. Конкурс начнется за четыре дня до сожжения. Голосовать будут все жители города.
– Проголосую за вас, – пообещал Хаким. – Может, по бокальчику?
– С удовольствием, но не сегодня – тороплюсь. Рад был встрече.
– Так где ваше детище сожгут?
– В Беналуа. Приходите. Говорят, что на праздник соберутся более ста тысяч гостей и горожан.
– Это много.
– Да, увидимся.
– До скорого.
Они еще по испанской привычке раз десять крикнули друг другу «увидимся» и «до скорого», «хорошего дня», «удачи» и много чего такого, что обычно кричат при расставании даже малознакомые люди. Будто слова могут создать оберег вокруг уходящего, повисая вокруг него и охраняя от злых духов.
Гастон погрузился в круговерть бесчисленных дел.
Даже организаторы праздника не были готовы к такому наплыву гостей. Гостиницы забиты до отказа не только в самом Аликанте, но и в пригородных районах.
Толпы праздно гуляющих появлялись ближе к закату, музыка неслась со всех сторон.
Накануне двадцать четвертого июля состоялся подсчет голосов. Действительно, детище Гастона Кастельо получило первую премию. Нинот изображал трамвай, остановленный перед барьером на железнодорожном переезде. Этот барьер отделял район от остальной части города, нанося ущерб магазинам и препятствуя движению. Все персонажи, которые сидят внутри трамвая и стоят снаружи, как бы замерли в терпеливом ожидании.
На сцене также была фигура святого Иова, покровителя того терпения, которое должны были испытывать горожане каждый раз, когда им приходилось ждать у железнодорожного переезда.
«Parada y fonda» [6] – так назвали эту композицию. Со времен Филиппа II использовалось это выражение, призывая «отдохнуть и двигаться дальше». Иногда ждать приходилось действительно так долго, что можно было бы не только съесть обед, но и приготовить его.
Сегодня, в решающий час, Гектор готов был молиться любым богам, лишь бы всё прошло без сучка и задоринки. Он уже чувствовал симпатию к Аликанте и его жителям. Разные, громкие, они никогда не слушали никого и делали всё по-своему. Если он высказывал резкие замечания, вокруг сразу суетились, как бы спохватываясь, вспоминая что-то важное, и начинали его кормить. Его вообще всё время чем-то пытались накормить. Жуть какая-то! Только чурросы переваривать начнешь, уже паэлья поспела, а к ней обязательно нужен гаспачо. Лето же! Какое лето без гаспачо… а салат? Салат обязательно должен быть.
В итоге Гектор так устал, что уже не мог держать маску строгого проверяющего. Он снял пиджак и ходил по городу в брюках и белой рубашке с закатанными рукавами.
Кажется, всё было готово. Город ненадолго замер в дневную сиесту. А вечером нарядные жители стали собираться вокруг нинотов в ожидании Пальмеры – салюта из тысячи петард, которые накрывают светлым шатром ночное небо.
Хаким вышел прогуляться ближе к полуночи и двинулся в сторону пороховой башни. Он хотел проверить одну мысль: если эти двое и должны сегодня участвовать в розыгрыше очередного демонического безумия, то их точно притянет на площадь Моста. Так и называли теперь это место, связывающее парк Эрету, что раскинулся у самого подножия Бенакантиля, с телом города. Пласа де Пуэнте [7].
Хаким смотрел на город глазами старого отца, пред взором которого уже давно прошло детство и отрочество его сыновей. Город – старый друг. Сейчас он наряден, как девица на выданье.
– Доброго вечера, Хаким!
Этого следовало ожидать: перед ним стоял Гектор. Столичная бледность его лица отступила перед бронзой местного загара.
– Доброго вечера!
– Вижу, что всё в порядке. Вы славно потрудились в эти дни.
– Это несложно. Такое впечатление, что город рожден для праздников.
– Возможно. Но я предпочитаю думать, что он так устал от битв и горестных событий, что решил жить праздниками.
– Может быть, может быть!
Первый залп раздался, и тысячи искр раскрасили купол неба. Раздались приветственные крики.
– Началось! – улыбаясь, прокричал Хаким Гектору.
Но тот лишь махнул рукой, задрав голову к небу.
Хаким был уверен, что по очевидному замыслу тривиальной пьески пучеглазого демона Рахма просто обязана сейчас выскочить из-под земли. Но ничего такого не происходило. Он даже оглянулся несколько раз, но не нашел в толпе никого, похожего на эту девушку.
– Вы кого-то ждете? – спросил Гектор.
– Нет-нет. Я даже рад, что этот вечер обещает быть счастливым. Пойдемте прогуляемся.
– Я достаточно видел. Завтра рано утром поезд в Мадрид, пойду уже.
– Это к лучшему. Что ж, надеюсь, еще встретимся.
Хаким шел в бар с единственной мыслью: «Неужели это всё, можно уже расслабиться?» Никакого ответа не прозвучало, ни одной зеленоватой искры не полыхнуло.
– Вот и славно, – уже вслух произнес Хаким и окончательно решил, что в этот раз всё прошло мимо.
Гектор не хотел врезаться в толпу и решил пойти обходным путем к отелю, где остановился. Находясь в прекрасном настроении, он не сразу услышал, что кто-то зовет его.
Заговорщическим шепотом его звали по имени. Он обернулся, но никого не увидел.
– Вот же бестолковый. Вверх, вверх посмотрите. Гектор, ну же!
Он посмотрел наверх. На крошечном балкончике стояла Рахма. Она спускала вниз связанные неуклюжими узлами простыни. Явно затевался побег.
– Помогите мне, пожалуйста. Я так хочу увидеть праздник, а родители меня заперли. Я одним глазком.
– Рахма, вернись сейчас же! Ты упадешь и сломаешь шею.
– Не упаду, ты меня поймаешь.
– Рахма!.. – уже шипел от злости Гектор.
Но она уже закинула одну ногу и, держась руками за простыню, начала перелезать.
– С ума сошла, прекрати. Сейчас же! – Гектор не на шутку разозлился.
Но ее нога уже соскользнула с перил, и она благополучно упала прямо на него. Чудом устояв на ногах, Гектор крепко обнимал девушку. Сразу же поставив на ноги, возмутился:
– Ну что такое? Ради праздника готова разбиться насмерть.
– Не разбилась же. Пойдем погуляем.
Она схватила его за руку, как в тот безумный день, и потащила в самую гущу народа, в толпу, возгласы, музыку, запахи. Ветер развевал волосы, щеки горели, она бежала, радуясь каждой минуте свободы.
Остановившись перед танцующей толпой людей в ярких костюмах, засмеялась:
– Гектор!
– Что? – он пытался отдышаться.
– Что самое главное для человека?
Она приблизила лицо к нему так близко, что он увидел в ночи крошечные бисеринки пота, выступившие над верхней губой и светящиеся в лунном свете, как жемчуг.
– Что самое главное?
Он смотрел в глаза, в которые плеснули море. Спросил одними губами.
– Любовь?
– Нет, Гектор. Важнее любви – свобода.
– Свобода?
– Даже такая нелепая, всего на одну ночь, как у меня. Но сейчас можно делать всё что угодно.
– Прямо всё-всё? – он уже смеялся в голос.
– Всё-всё! Давай танцевать!
Она закружилась вокруг себя. Сопротивляться этому безудержному веселью было невозможно.
Ну и пусть! Утром в поезде поспит, но бросить эту бешеную обезьянку ему не позволит совесть.
Над городом летел пепел сожженных нинотов. Летний снег в Аликанте. Сгорали в кострах Святого Хуана все печали и невзгоды. Может, эти игрушечные жертвы немного притупят неуемный аппетит демона? Хорошо бы.
Уже под утро Гектор и Рахма шли вдоль пляжа, взявшись за руки. Здорово идти по песку, вдыхая соленый бриз, и молчать. Здорово найти кого-то, с кем можно молчать. Так бывает, что счастье падает тебе в руки с балкона. Наверное, бывает.
В эту ночь аналитический ум Гектора немного переключился с правил и цифр на романтическую волну. Но всё же что-то мешало ему сделать вдох полной грудью. Он мог разложить по полочкам любое событие, кроме этого. Даже пылинки в воздухе, если присмотреться, плавают по строго заданной траектории. Но Рахма была непредсказуема. Что она скажет или сделает в следующий момент, он не мог предугадать.
– Поцелуй меня.
Ну вот опять. Что в голове у этой девчонки? Так просто взять за руку мужчину, который ей понравился, но вполне может оказаться извращенцем! Целовать?.. Гектор смотрел на нее сверху вниз, и ему хотелось смеяться, но вместо этого он взял руками ее лицо и поцеловал в лоб.
– Послушай… Знаешь, как бы тебе объяснить… После сегодняшнего побега меня запрут дома и приставят стражу лет на сто. Я уверена, что отец выполнит обещание и сломает мне ноги, хотя и пальцем никогда не тронул. Я не знаю, что у них в головах, но они страшно боятся отпускать меня хоть куда-нибудь. П