Из-за облака выплыла луна и осветила мертвенно-бледное лицо Амалии.
Лиза, резко обернувшись, сказала Марио:
– Вызывай «Скорую»!
Марио дрожащими руками достал телефон. Уронил. Поднял.
– Сети нет.
– Это плохо.
Лиза склонилась над Амалией. Слабое прерывистое дыхание. Воздух выходил из легких с тонким свистом. Землистый цвет лица. Жалобно отклеились накладные ресницы, прилипнув к виску. Неестественно яркая помада только подчеркивала тени под глазами.
– Амалия, Амалия! – Лиза приподняла ей голову.
– Все нормально, девочка, я увижусь сейчас с твоим дедушкой. Ты же помнишь, как он хорошо ко мне относился. Я его очень любила.
– Я знаю, знаю… – Слезы текли по щекам Лизы и капали на лицо Амалии, рисуя кривые подтеки.
– Развей меня над Молинетом. Ранним утром.
– Прекрати, сейчас приедет «Скорая».
– Не приедет. Не надо. Я прожила хорошую жизнь и умру так эпично, во время землетрясения.
Амалии было тяжело говорить, она замолчала, но затем с усилием приподнялась:
– Лиса, оставь. Так лучше. Подойди к полкам у окна. Принеси Библию.
– Ты что, Амалия?!
– Принеси.
Лиза метнулась к полкам. Вытирая руками книжные корешки, нашла томик с потемневшим от времени тиснением.
– Библия. Вот.
Но Амалия уже ничего не ответила. Лиза потрогала ей лоб: руку наполнил холод. Лиза обняла Амалию, горько заплакав. Она была ее ангелом, подругой и хранительницей воспоминаний, о которых Лиза уже никогда не узнает.
Лиза просидела с Амалией до утра. «Скорая» приехала с первыми лучами солнца.
Марио, обняв поникшую Лизу, повел ее по пыльной улице.
На Рамбле стояла машина с включенной аварийкой. Марио легонько подтолкнул Лизу к ней.
– Лиза, поедем ко мне домой, ты отдохнешь, придешь в себя. В твоем доме сейчас нет ни воды, ни света.
Лиза медленно повернулась к Марио:
– Что это за машина?
– Это друзья, они подбросят нас до дома.
– Я не поеду.
– Лиса… Прости… – Марио странно посмотрел на нее.
Дверь машины открылась, и сильная рука втянула ее внутрь.
Лиза ощутила укол в шею. «Свет выключили», – подумала она, теряя сознание.
Глава 31Так кто у нас герой?
Аликанте замер после землетрясения, ожидая новых испытаний. Этот город столько раз трясло. Сейчас во многих домах исчез интернет, поэтому рюмочные и кафе с утра были переполнены. Если в Испании пропадет интернет, на скорость распространения сплетен это не повлияет: голоса жителей гудели, словно пчелиный рой.
Мар и Хи́рото молча завтракали, невольно подслушивая разговоры окружающих. В наушниках раздался обеспокоенный голос Яны:
– Ребята, у нас проблема.
– Что еще? Инопланетяне? – Мар ответил первым.
– Ну, помимо объявленного штормового предупреждения. Похоже, что Лизу похитили.
– Яна, не до шуток, – глухо прозвучал голос Мара.
– Я и не шучу. Я сейчас просматриваю улицы. Утром из ее дома вышли врачи. Потом вышла она в сопровождении какого-то парня. Минуту… Посмотрите фото, – спокойно, по-деловому сказала Яна.
На экране всплыл черно-белый снимок. Похоже, Лизу сажали в машину насильно. Ее поза говорила о сопротивлении.
– Приблизь снимок с максимальным разрешением.
Яна прислала еще один кадр. Жилистая мужская рука с татуировкой.
– Добавь цвет, не пойму, что за татуировка. Хотя…
– Скорпионы, – хором сказали Мар, Яна и Хи́рото.
– Мы можем понять, в каком направлении ее повезли?
– Потребуется немного времени. Соберитесь пока.
– Понял. До связи, – закончил разговор Хи́рото. Посмотрев на Мара тяжелым взглядом, вздохнул: – Не вдаваясь в подробности, можешь оказать мне услугу?
– Конечно.
– Вытаскивать Лизу пойдешь ты. Я на подхвате. Возьми ребят, составьте с Яной план.
– Хи́рото, ты чего?
– Я действительно верю, что должен держаться от нее подальше.
– Да ладно? И когда ты в эту ересь поверил?
– Неважно. Сделаешь?
– Так точно.
Мар исподлобья посмотрел на Хи́рото. Слишком бледное лицо и темные круги под глазами Хи́рото беспокоили его, но расспросами делу не поможешь.
Хаким подметал разбитую посуду. Землетрясение оказалось сильнее, чем обычно. Пожалуй, он помнит, такое произошло, когда крепость Санта-Барбара пытались взорвать. Англичане удерживали ее почти три года. Тогда жители города решили действовать изнутри. Прокопали в самую сердцевину горы тоннель, заложили порох. Бабахнули и вызвали землетрясение, разрушившее около четырехсот домов.
Воспоминания нахлынули на Хакима. Вздохнув, он покачал головой. Еще и штормовое предупреждение пришло. Здесь сильные ледяные ливни так и называют – La gota fria, «холодная капля». За несколько секунд выпадает годовой запас дождей и смывает всё подряд.
Взгляд Хакима остановился на витрине с бутылками. Он собирал их долгие сотни лет. Иногда моряки продавали найденное в море, чаще – рыбаки. Хаким не открывал бутылки, а коллекционировал. Только однажды он откупорил обросшую моллюсками и окаменелым илом посудину, и записка, вспыхнув, тотчас же истлела. В тот год Аликанте почти весь выгорел от крупного пожара. С тех пор Хаким побаивался обращаться к Творцу с подобными вопросами. Но уж слишком стихии активизировались.
Хаким подошел к витрине.
Поблескивая стеклами, небольшой шкафчик стоял в темном углу, освещенный лишь убогим светом из маленького окна под потолком.
Хаким открыл створку. Рука замерла.
– Всегда хотела вот эту посмотреть… – коварно прошептала Кати́.
– Ту, которую мы нашли после шторма?
– Да-а-а… Она такая темная. Наверняка там написаны жуткие вещи.
– Кати́, откуда в тебе столько кровожадности?
– Ну, я же говорила: мне скучно, – закапризничала она.
– Хорошо. Давай откроем ее.
Хаким достал темную, залитую сургучом бутылку и отбил о барную стойку горлышко. Никаких облаков и джиннов. Тонкий запах ладана вперемешку с плесенью.
Вытряхнув кусочек старого пергамента, Хаким осторожно развернул его.
– Интересно…
– Что там? Что там?
– Цена миру – одна жизнь.
– Что-о-о?.. – Кати́ аж присвистнула.
– Ну, нам предлагают дилемму. Можно принести в жертву одну жизнь, чтобы спасти мир.
– И что стоит мир, цена которому – невинная жертва?
– Вот именно, – Хаким тяжело вздохнул.
– Как это понимать?
– Мир меняется, а мы вместе с ним. Душа Пилар перерождалась несколько раз. Она в полной мере научилась любить, жертвовать собой, увлекать. И теперь ее не так просто уничтожить. Бесноватому артефакту приходится подключать тяжелую артиллерию.
– Интересно, что сейчас происходит…
– Поживем – увидим.
За окном послышался гром.
– Началось.
– Да, дорогая, началось.
На улице нарастал шум нарастающего ливня.
Лиза очнулась от ледяных прикосновений. В темноте сложно было разглядеть, что происходит. Осторожно нащупала вокруг себя мокрый пол. Шум ливня за стеной становился всё сильней. «Холодная капля», – сообразила она. Вода стекала на пол через небольшое вентиляционное отверстие под потолком.
Когда она привстала, тяжелая голова раскололась от боли.
Постепенно глаза привыкли к темноте. В помещении не было ничего, кроме канализационных труб.
Лиза поползла по периметру. Нащупав дверь, постучала:
– Эй, есть кто-нибудь?
Ответа не последовало. Коленка уперлась во что-то твердое, Лиза ойкнула от острой боли. На полу валялась Библия, которую просила Амалия. Видимо, сама не осознавая, что сунула ее за пазуху, она так и притащила ее с собой.
За стенами подвала грохотал гром. Лиза попыталась прикинуть, сколько времени потребуется, чтобы подвал полностью залило. Стараясь согреться, она начала разминать затекшие ноги. Это позволило встать и сделать несколько шагов туда-сюда.
Вода постепенно прибывала. Чтобы не распсиховаться окончательно, Лиза решила немного спеть. Дрожащий голосок вывел незатейливую мелодию. Потом Лиза подумала, что момент очень трагический, и запела оперную арию:
Vivat! Vivat le torero!
Vivat! Vivat Escamillo!
Jamais homme intrеˆpide
N’a par un coup plus beau
D’une main plus rapide
Terrassé le taureau!
Vivat! Vivat! Vivat!
Во время пения Лиза продолжала ощупывать стены. Пальцы наткнулись, кажется, на выключатель. Она щелкнула им, и под потолком замерцала слабая лампочка. Это было уже что-то.
Лиза открыла изрядно промокшую Библию. На форзаце была маленькая надпись: «Моей дорогой Амалии». Лиза сглотнула слезы: это был почерк дедушки.
На полях виднелись пометки тонким карандашом. Их было не разобрать: маленькие рисунки, словно деда совсем не волновало содержание книги. В тексте было много подчеркиваний. Лиза начала читать лишь выделенные слова, но они не были связаны друг с другом. А она так понадеялась, что дед оставил зашифрованные фразы. Ей бросилось в глаза, что, если в тексте встречалось «искупление», слово обязательно было выделено. Что он искал, ответ на какой вопрос?
Между страниц лежал тонкий папирусный лист. Лиза уже собиралась развернуть его, как дверь с грохотом открылась. Двое мужчин в темной одежде и с лицами, закрытыми темными масками, подошли к Лизе. Пятясь от них к стене, Лиза сунула лист в карман джинсов. Они уже хотели взять ее под руки, чтобы, по-видимому, отвести в другое помещение, как в дверном проеме показалась еще одна высокая фигура. Простыми точными ударами вырубила тюремщиков. Человек, сделавший это, схватил Лизу за руку и потащил к выходу.
– Цела?
– Да.
Лизе показался знакомым голос. В коридоре появились еще двое охранников.
– Закрой глаза. Отойди и прижмись к стене! – скомандовал ее спаситель.
Он сказал это таким голосом, что Лиза, не задумываясь, закрыла глаза и прижалась спиной к стене. Что-то тяжелое пролетело мимо нее.