Тело было… убедительно мертвым. Живым никак не мог оказаться человек, грудь которого была насквозь пробита металлической трубой. Меня замутило, и я отвернулась. Как бы мне ни был несимпатичен Ханкрай, такого я ему точно не желала.
– Похоже, он упал с лесов и напоролся на трубу, – предположил Норберт.
– Ага, чисто случайно, восемь раз подряд, – пробормотала я и поплотнее закуталась в плащ. И чего я сюда притащилась? Сидела бы дома под теплым одеялом.
– Не похоже. – Дэн проигнорировал мой бубнеж и отвечал Норберту. – У него разбит затылок. Если он упал так, как лежит, затылок вообще не должен был пострадать. Я думаю, его ударили по голове и не очень умело сымитировали несчастный случай.
– Тут пожалеешь о том, что некромантия запрещена законодательно… – вздохнул Норберт. – Погодите-ка, а где наш призрак?
Делиньяк материализовался рядом с Норбертом и без сожаления посмотрел на тело.
– Здесь, разумеется.
– Маркиз, вы что-нибудь видели? Что здесь происходило?
– Видел, конечно. Но, боюсь, это ничего не даст. Двое рабочих сидели вот тут, – он показал на ступени лестницы, – и разговаривали. Я, признаться, не очень их отличаю, в мое время орков в Люнденвике не было. А в этой бригаде больше половины именно таких: орки и полуорки. Потом один отвернулся, самокрутку раскуривал, а второй подобрал трубу, ну и… Все так, как вы, майор, и описали. Потом тот, который убийца, спрыгнул с лесов и ушел через калитку.
– Интересно, а что рабочие делали здесь ночью? – спросила я. – Они заканчивают в шесть, потом становится уже слишком темно для наружных работ.
– Интересно. И об этом тоже спросим прораба, – ответил Дэн.
– Спросить, конечно, можем, но это бессмысленно. Он скажет, что ничего не знает, а все рабочие будут делать вид, что не говорят на всеобщем. Кстати! Этот Ханкрай вчера и позавчера все крутился возле черного входа. То ли замок разглядывал, то ли что…
– Придется менять бригаду, – вздохнул Норберт.
– Не будем рисковать, а? – попросила я. – Давай я в понедельник расспрошу в банке, может, в Люнденвике есть подгорная бригада рабочих? Дороже, конечно, будет, но уж от гномов-то точно не будет неприятных неожиданностей.
– Да, наверное, ты права. – Норберт вздохнул еще горше. – Лучше заплатить вдвое, но быть спокойными за порядок в доме. Завтра спросишь?
– Уже сегодня, – я посмотрела на часы и неожиданно зевнула.
Все-таки до одиннадцати мне удалось доспать, и это немного примирило меня с действительностью. А вообще, если когда-нибудь мне удастся поговорить с баронессой Макмердок, то первое, что я у нее спрошу – почему она мне спать-то не давала? В почти уже родном отделении Драхтаугалергн-банка я попросила встречи с их главой и настроилась на долгое ожидание. Гномы никогда никуда не торопились, тем более в банковских делах. Но мой пессимизм был посрамлен: господин Махкралеквин принял меня буквально мгновенно, не прошло и десяти минут. Глава Люнденвикского отделения был гномом очень и очень немолодым. Настолько, что его борода, волосы и усы были абсолютно белыми, оттенка снятого молока. Из под кустистых белых же бровей сурово смотрели светло-серые глаза.
Молодой рыжебородый гном, который провел меня в кабинет, предложил стул перед столом почтенного главы. Тот продолжал молчать, и я решилась заговорить первой:
– Добрый день, господин Махкралеквин! – Самый трудный барьер был взят! Как же я опасалась переврать его непроизносимую фамилию. – Как вы, наверное, знаете, я являюсь клиенткой вашего банка и совладелицей ресторана «Олений рог».
– Хороший ресторан, мне говорили, – неожиданно отозвался гном. Голос у него был гулкий, словно он говорил в железную бочку. – Рад нашему личному знакомству, госпожа фон Бекк.
– Господин Махкралеквин, у нас возникла небольшая проблема, и я обратилась к вам за консультацией. Или рекомендацией, не знаю, как сформулировать.
– А вы начните с самого начала, минуйте середину и дойдите до конца. – Смешок у него тоже получился почти инфразвуковой.
Я несколько растерялась, но решительно взяла себя в руки и продолжила:
– Да… Так вот, мы хотим расширить ресторан и купили соседнее здание…
Постепенно смущение прошло, я сумела рассказать почтенному гному о нашей проблеме. Как мне показалось, когда он понял, что я не собиралась просить о кредите, это его несколько огорчило. Тем не менее господин Махкралеквин покивал головой на просьбу порекомендовать нам строительную бригаду из Подгорного королевства, записал номер моего коммуникатора и весьма благожелательно со мной простился.
Он проводил меня до двери, и, надо сказать, ростом был почти с меня. Я, конечно, не жираф, но все-таки теперь точно знаю: рассказы о том, что все гномы ростом меньше табуретки, действительности вовсе не соответствуют.
Вопрос отслеживания финансовых операций я хотела обсудить с Вальдруном. В конце концов, кому знать все о деньгах, если не генеральному инспектору казначейства его величества? Главное, чтобы этот самый инспектор появился, наконец, в поле зрения. Он не подвел – тем же вечером на экране моего коммуникатора появилось его лицо. На сей раз он явно успел отдохнуть после приезда и выглядел так, что я аж застонала мысленно.
– Когда ты освободишься? – спросил он.
– Обычно я ухожу часа в три ночи…
– О нет, столько я не вытерплю!
– …но сегодня ради твоего возвращения уйду пораньше. Ты сможешь меня встретить около полуночи?
– Дорогая, – засмеялся он, – вообще-то я уже здесь, сижу в зале и жду тебя!
– Деньги всегда оставляют следы. – Джек был очень убедителен. – Даже если счет заведен на липовое имя и по фальшивым документам, а деньги туда поступают через пять промежуточных пунктов. Любые деньги оставляют следы. Просто нужно уметь их искать.
Он сделал глоток копченой ячменной аквавиты, вытянул ноги к камину и сунул в рот горячий рулетик из бекона с черносливом.
– Ты умеешь? – спросила я, в точности повторяя его действия.
– Умею. Думаю, что делаю это очень хорошо. Больше того, я думаю, что в Бритвальде и его окрестностях именно в области поиска финансовых следов я лучше всех. Так что для начала поясни, что именно ты бы хотела, чтобы я нашел? Потому что за такой ужин я готов буду найти компромат даже на своего непосредственного начальника.
Я понимающе хмыкнула.
Непосредственным начальником графа Вальдруна, то есть главой казначейства, был герцог Уоллас, кузен его величества, по слухам, имевший только две привязанности – деньги и большие деньги. При этом, как говорили, его невозможно было подкупить, потому что вот уже несколько сот лет герцогство Уоллас было самым большим землевладением в Бритвальде, а герцоги – много богаче самого короля. Прозвище герцога было Костяная Рука; он уже много лет состоял в браке с первой красавицей двора, полуэльфийкой, и трое их детей пользовались любовью и уважением ровесников и старшего поколения, причем совершенно заслуженно. Так что компромата на него просто не существовало.
– Мне нужно найти историю платежей одной дамы, пакостившей «Оленьему рогу» и срочно уехавшей в Спанью.
– Хм. Спанья. Семьи финансистов и старые банки с многовековыми традициями.
– А что, у нас по-другому?
– У нас банковские дела ведут гномы в первую очередь. А в Спанье все финансовые потоки в руках трех больших аристократических семей – Сели, Медина и Вальдепеньяс. Они даже не откроют счет выскочке из ниоткуда и уж тем более не станут заниматься ведением его дел, финансовых и прочих.
– И одновременно с этим – не выдадут его соседним странам, даже по самым серьезным обвинениям?
– Именно. То есть уехать в Спанью легко, но вот жить там чужаку будет весьма затруднительно.
– Хорошо, а наша дама не могла вести дела через какую-то другую страну? Не знаю, где там у нас налоговый рай? Аллигаторовы острова?
– Следы остаются всегда. – Он выпрямился. Сейчас это был совсем другой человек, не тот, кто так нежно меня целовал всего полчаса назад. Жестокий, пожалуй, даже страшноватый. Я бы не хотела столкнуться с таким на его поле. – А значит, я их найду, где бы она ни вела счета. Дай мне данные.
– Вот. – Я протянула коммуникатор, куда Дэн загрузил всю имеющуюся информацию о баронессе Макмердок.
– Ага. – Джек посмотрел на фотографию. – Я ее даже видел, она какое-то время крутилась при дворе. Но ее величество была сильно недовольна этой дамой. Не помню уже, то ли она как-то некрасиво развелась, то ли еще какие интриги… А тебе чем она помешала?
Я рассказала ему некоторые подробности истории, начавшейся с отравленного бульона, упомянула и о юной внучке мага, накачанной наркотиком.
– Надо же, какая, оказывается, дрянь! Значит, раньше она играла роль аристократки, а теперь махнула рукой на производимое впечатление? А что она хочет от вашего ресторана?
– Не знаю. Я вообще пока не понимаю, чего она добивается. У меня такое впечатление, что это какая-то история из прошлого Норберта Редфилда, но он не говорит. Или просто не догадывается.
– Ну что ж, – резюмировал Вальдрун. – Будем искать следы денег. И начнем уже сегодня.
Он посмотрел на часы и спросил:
– Ты не будешь возражать, если я останусь?
Конечно, я не была против. Если человек предпочитал мой дом своему фамильному особняку, битком набитому слугами, кто я была такая, чтобы возражать? Но вот с графиком работы нужно было что-то придумать, если наш роман еще продлится. Наверное, на десятом году совместной жизни можно спокойно отнестись к тому, что ты приходишь домой после работы в три часа ночи, а партнер должен в восемь утра встать и собираться на службу, но на второй неделе это как-то… ограничивало возможности!
18 ноября 2183 года
Слишком много было нитей, думала я, растирая в ступке шамбалу. Слишком много направлений: отравления, убитый рабочий, проникновение в ресторан, убийство уборщицы, лакей… А главное, я не могла нарисовать картину того, как все оно связывалось.