а не вмешается внешний фактор. Твёрдо придерживались принципа, согласно которому «те, кто хочет внедрить процесс, не согласующийся с человеческой природой, не могут заставить его действовать как этическую систему»7.
Современную чувствительность в кастовой системе больше всего оскорбляет наследственный закон и пресечение обратного. Кажется «несправедливым», что судьба может определять социальный статус при рождении и предопределить тип деятельности, на которой человек должен сосредоточиться до конца своей жизни и которую он не может оставить, даже ради чего-то низшего, иначе он станет «изгоем», парией, которого все будут избегать.
Однако на фоне традиционного взгляда на жизнь эти трудности преодолимы. Закрытая кастовая система основывалась на двух фундаментальных принципах. Первый из них состоял в том, что традиционный человек рассматривал всё видимое и мирское в качестве следствий причин более высокого порядка. Таким образом, например, рождение в тех или иных условиях, мужчиной или женщиной, в одной, а не другой касте, в одной, а не другой расе, и обладание особым талантом и предрасположенностями не считалось чистой случайностью. Все эти обстоятельства объяснялись традиционным человеком как соответствующие природе принципа, воплощённого в эмпирическом «я», желаемом или уже присутствующем трансцендентно в акте человеческого рождения. Таков один из аспектов индийской доктрины кармы; хотя эта доктрина не соответствует тому, что обычно понимается под «реинкарнацией»8, она тем не менее подразумевает идею о предсуществовании причин и принципа «люди — это наследники кармы». Подобные доктрины были вполне типичны не только для Востока. Согласно эллинскому учению, не только «качества души существуют до всякой телесной жизни; у неё есть именно то, она выбрала», но и «тело организована и определено образом души»9. Согласно персидско-арийским взглядам, которые в итоге проникли в Грецию, а затем и в Древний Рим, доктрина священной власти связана с точкой зрения, что души притягиваются определённым сходством на данную планету в соответствии с господствующими качествами и с типом рождения; царя считали domus natus именно потому, что верили, что он следовал пути солнечного действия10. Любители «философских» объяснений должны помнить, что теории Канта и Шопенгауэра об «интеллигибельном характере» («ноуменальном» характере, предшествующем миру феноменов) связаны с похожими идеями.
Итак, при условии подобных допущений и исключая мысль о том, что рождение случайно, кастовая доктрина видится в совсем ином свете. Следовательно, можно сказать, что не рождение определяет природу, а природа определяет рождение; говоря точнее, личность обладает определённым духом в силу рождения в данной касте, но в то же время она рождается в данной касте, потому что трансцендентально обладает данным духом. Отсюда различия между кастами, вовсе не искусственные, несправедливые и произвольные, были просто отражением и подтверждением предсуществования — более глубокого и внутреннего неравенства; они представляли собой высшее приложение принципа suum cuique11.
В контексте живой традиции касты представляли собой естественную «точку» земного схождения аналогичных воль и призваний. Также регулярная и закрытая наследственная передача создавала однородную группу, разделявшую благоприятные органические, жизненные и даже психические склонности, принимая во внимание ре-гулярное развитие со стороны отдельных индивидов вышеупомянутых дородовых склонностей или предрасположенностей на уровне человеческого существования. Индивид не «получал» от касты свою природу; скорее каста давала ему возможность осознать или вспомнить свою природу и дородовую волю, в то же время даруя ему своего рода тайное наследие, связанное с кровью, чтобы он смог гармонично реализовать его. Характеристики, функции и обязанности касты составляли план регулярного развития возможностей человека в контексте органической социальной системы. В высших кастах этот процесс дополняло посвящение, пробуждая и вызывая в отдельном индивиде определённые влияния, которые уже были сориентированы в сверхъестественном направлении12. Ius отдельного индивида, а именно те прерогативы и отдельные права, наследственные для каждого из этих традиционных сочленений, не только позволяли этой трансцендентной воле находиться в гармонии с родственной человеческой наследственностью, но также и позволяли каждому обрести в социальном организме состояния, реально соответствовавшие своей природе и глубочайшим склонностям; такое состояние было защищено от любой путаницы и уклонения.
Когда чувство личности не сосредоточено на эфемерном принципе человеческой индивидуальности, которой суждено не оставить после себя ничего, кроме «тени», всё это кажется весьма естественным и очевидным. Верно, что многое можно «достичь» за время жизни, но с высшей точки зрения эти «достижения» абсолютно ничего не значат (ибо прогрессивное увядание организма в итоге толкнёт его в небытие), если они не реализуют предсуще-ствовавшую волю, являющейся причиной данного рождения. Такую дородовую волю нельзя так просто изменить преходящим и произвольным решением, принятым в данный момент земного путешествия. При осознании этого необходимость каст становится очевидной. Единственное «Я», которое современный человек знает и хочет признавать, — это эмпирическое «я», начинающееся при рождении и более или менее исчезающее после смерти. Всё им сводится к чисто человеческому, индивидуальному, так как в нём исчезли все предшествующие воспоминания. Таким образом, мы являемся свидетелями исчезновения как возможности контак-та с силами, следствием которых и было само рождение, так и возможности воссоединиться с тем нечеловеческим элементом в человеке, который, существуя до рождения, находится по ту сторону смерти; этот элемент составляет «место» всего, что может окончательно быть реализовано после смерти и является принципом несравнимого чувства безопасности. Как только ритм нарушен, контакт потерян, и великие расстояния мешают человеческому глазу, все пути кажутся открытыми, и всякая область насыщена беспорядочной, неорганической деятельностью, у которой отсутствует глубокая основа и смысл, и над которой господствует преходящая и партикуляристская мотивация и эмоции, дешёвые интересы и суета. В этом контексте «культура» больше не является тем окружением, в котором возможно актуализировать существование через подлинную приверженность и верность; она является скорее местом «самоактуализации». И так как зыбучие пески этого небытия без имени и традиции, то есть эмпирический человеческий субъект, стали основанием этой самоактуализации, то требование равенства и права быть тем, кем хочется, как принцип, продвигается и энергично пропагандируется в современном обществе. Никакое иное различие не признаётся более правильным и истинным, нежели «достигнутое» при помощи собственных усилий и «заслуг» в соответствии с терминами различных поверхностных интеллектуальных, моральных или социальных убеждений, типичных для последнего времени. Таким же образом единственное, что осталось — это пределы наиболее жёсткой физической наследственности, ставшие непонятными знаками и которые терпят или которыми наслаждаются в каждом случае как капризом судьбы. Также естественно, что свойства личности и крови, общественное призвание и функция — всё это всё сильнее и сильнее несогласующиеся между собой элементы, доводящие до реального, трагического, внутреннего и внешнего конфликта; с точки зрения закона и этики они также привели к качественному краху, к относительному уравниванию, к равным правам и обязанностям, и к одинаковой общественной морали, претендующей на господство над всеми, не обращая внимания на отдельных людей и различные титулы. «Преодоление» каст и традиционного общественно-политического порядка не имеет иного смысла. Индивид достиг полной «свободы»: его «цепь» не является короткой, а его опьянение и иллюзии, как неугомонная марионетка, не имеют пределов.
Свобода, которой обладал человек Традиции, была совсем иной. Она состояла не в отвержении, а в способности воссоединиться с глубочайшим состоянием своей воли, связанным с загадкой собственной экзистенциальной «формы». В реальности то, что соответствует рождению и физическому элементу, отражает то, что можно назвать в математическом смысле равнодействующей (векторной суммой) различных сил или склонностей в его рождении; другими словами, оно отражает направление более мощной силы. В этой силе могут быть подавленные отклонения меньшей интенсивности, и они соответствуют талантам и склонностям, которые на уровне индивидуального сознания отличаются как от его собственных органически заложенных способностей (preformation), так и от обязанностей и окружения его касты. Эти примеры внутреннего противоречия в традиционном политическом порядке, регулировавшиеся кастовой системой, нужно рассматривать как исключение из правила; однако они становятся господствующими в обществе, более не знающем каст и, в общем, в отдельных социальных организмах, в которых нет закона, который бы собирал, хранил и формировал таланты и квалификации, принимая во внимание особые функции. Здесь мы встречаем хаос экзистенциальных и психических возможностей, обрекающий большинство людей на состояние дисгармонии и социального напряжения; сегодня можно видеть много примеров тому. Без сомнения, даже в случае традиционного человека всегда могла существовать область неопределённости, но эта область в нём служила только для подчёркивания положительного аспекта двух изречений: «Познай самого себя» (дополненного изречением «Ничего сверх меры») и «Стань самим собой», что подразумевало действие по внутренней трансформации и организации, ведущей к уничтожению этого поля неопределённости и интеграции собственного «я». Обнаружить «господствующую» черту собственной формы и касты и возжелать её, через трансформацию её в этический императив