Надворный советник потребовал статистику. Найдено за прошлый год двадцать три мертвых тела — в основном бродяги и богомольцы. Немного для такого города… И двадцать человек записаны в безвестной отлучке. Этими занимаются нотариусы, поскольку вступление в права наследства откладывается на пять лет. И жены пропавших не могут вторично выйти замуж: то ли вдовы, то ли семейные. Если кому-то надо ускорить дело, он обращается в полицию. Та запрашивает власти ниже по Днепру — нет ли утопленника, схожего по приметам.
Лыков всегда считал, что безвестная пропажа человека чаще всего означает преступление. Убили, а труп спрятали, чтобы не будить полицию. Но высокое начальство противилось такому толкованию. Зачем портить отчетность? Вот когда найдете покойника, будет разговор. А иначе нет. Мало ли причин? Надоело мужчине семью кормить, лямку тянуть, вот и убежал на вольные хлеба. Или сошелся с какой женщиной, а развод получить трудно, они и подались прочь.
Ровно в двенадцать сыщик входил в маленький одноэтажный домик в полугоре над Подолом. Хозяин чайной провел его в дальнюю комнату и вышел.
— Ну, что узнали? — спросил питерец у киевлянина.
— Участок на Лыбедской площади обнесен забором. Сначала его продали одному мазурику, гешефтеру. У него и денег-то сроду не было. А тот спустя месяц уступил землю Боруху Капусте.
— Капуста и есть подлинный застройщик?
— Да, этот при деньгах, — подтвердил Красовский. — Он занимается доходными домами всерьез. Такой потайной делец, мутный, нечистоплотный. А у вас что? Отыскали моего городового?
— Отыскал. Но он рассказал немного. Вышел ценовщик из присутственных мест, и больше его никто не видел…
— Так вот взял и вышел в никуда?
— Не совсем. Его увел молодой человек располагающей наружности.
Вдруг у Красовского сделалось растерянное лицо.
— Лет двадцати, вежливый?
— Да.
Плечи надзирателя опустились, как будто в нем что-то надломилось.
— Что такое, Николай Александрович?
— Зайцева тоже увел молодой парень. Я не придал значения. Уж очень положительно его описывали… Явно человек из общества, какое он может иметь отношение к бандитам?
Сыщики долго молчали, потом Лыков вздохнул:
— Ангел смерти с чистым лицом. Такой мне еще не встречался.
— А в третьем случае его не было? — задался вопросом надзиратель. — Надо срочно отыскать семью Шишко. В адресном столе возьмем адрес и…
— Я не могу, — отказался питерец, — за мной же следят. Выдадим все наши открытия. Черт возьми, что это такое! В русском городе русский сыщик прячется от русской полиции!
— Вы правы, поеду я один, — согласился киевлянин. — Встречаемся в шесть пополудни на явке, если сумеете избавиться от «хвоста». А не сумеете, пошлю вам записку в гостиницу, курьером.
— Договорились, Николай Александрович. А теперь давайте чаю попьем. С пирогами. Тут вкусные пироги?
— Особенно с рыбой. Но и с печенкой хороши.
— Годится. Зовите хозяина.
За чаем Лыков начал свободный разговор и быстро вывел его на тему женитьбы. Рассказал, как три года боялся сделать предложение богачке. А когда решился, выяснилось, что та давно его ждала и страдала.
— Представляете, Николай Александрович? Все было просто: я люблю ее, а она меня. Но эти проклятые деньги… Три года скитался по холостяцким квартирам, питался чем попало, чуть желудок себе не испортил. А мог жить все это время счастливым семьянином. Не в деньгах счастье.
— Вы думаете?
— Не думаю, а знаю. Если есть у вас на примете хорошая женщина, не тяните время.
— Это не Ангелина ли вам внушила? — заподозрил неладное опытный сыщик.
— Ангелина Васильевна — женщина серьезная, с кем попало на такие темы вряд ли говорит. Но вчера она показалась мне достойной особой. Разве не так?
— Да, так. Но… — Красовский подпер голову кулаком и, помолчав, спросил: — Так вы считаете, не в деньгах счастье?
— Убежден. Их всегда не хватает. Ждать, когда средств станет достаточно, — глупое занятие. Надо жить, ничего не откладывая на завтра.
Лыков промолчал, что является опекуном имения, обеспечивающего сто тысяч годового дохода. Не стал он рассказывать и о том, как вчера серьезная женщина увлеченно играла роль проститутки в гостях у незнакомого мужчины. Даже потребовала в номер гитару и спела цыганский романс. Порочным натурам так хочется иногда побыть порядочными — и наоборот…
На этом полицейские расстались. Алексей Николаевич вернулся в сыскное отделение и засел за журналы происшествий прошлых лет. Когда стукнуло три пополудни, отправился обедать. Он присмотрел симпатичный ресторанчик на Рейтарской, но войти не успел. У входа его окликнули:
— Господин Лыков!
Сыщик обернулся — и с трудом сохранил невозмутимость. Перед ним стоял молодой человек с пушком на щеках, симпатичный, вызывающий безотчетное доверие. Светлые волосы, голубые глаза и немного сконфуженная открытая улыбка. Одет скромно, но аккуратно. Неужели «ангел смерти»?
— Слушаю вас.
Незнакомец снял шляпу:
— У меня к вам письмо от Михаила Федоровича Меринга. Вот.
Лыков развернул бумагу. На бланке КАДО было написано косым почерком приглашение вместе отобедать, для того чтобы «объясниться и помириться».
— Что ж, помириться давно пора. Когда и где?
— Да прямо сейчас, ежели вам угодно. Я вот и экипаж арендовал. А после мы доставим вас, куда прикажете.
Молодой человек улыбался так располагающе, что отказать ему было трудно.
— Я как раз собирался перекусить, — сказал сыщик, оглядывая экипаж. Хорошая коляска, запряжена парой гнедых, кучер в пелерине. Тоже их человек? Скорее всего.
— Так и поедемте, — радостно предложил парень. — Дозвольте представиться: Степан Михайлович Племянников. Я служу в домостроительном обществе на посылках, но надеюсь на карьеру.
— Пожалуй… А где намечен обед?
— В Пуще-Водице, в летнем ресторане.
— Что так далеко? — удивился Лыков. — Туда ехать полдня.
— Зато тихо и вкусно, — улыбнулся посыльный. — Говорю же, мы отвезем вас обратно.
— Ну поехали.
Сыщик сел на заднюю скамейку, Племянников устроился напротив. Коляска тронулась.
Как они напугались, думал Алексей Николаевич, сохраняя беззаботный вид. Боятся, что я все узнаю. Решили опередить и зарезать. Арест Карпа заставил их ускорить мое устранение. Интересно, если бы нынче утром мы не выяснили про «ангела смерти», догадался бы я, что еду в ловушку? Парень хорош. Такого действительно не заподозришь. Мог бы и не сообразить…
Через Кирилловку и Куреневку коляска быстро катила на северо-запад. Сыщик хотел бы оглянуться, не едет ли кто за ними, но юноша не спускал с него глаз.
— Что же вы в посыльных? — заговорил с ним питерец. — Образование не позволяет?
— Я из семьи кожевников, — охотно пояснил Степан Михайлович. — Учился в коллегии Павла Галагана, слышали о такой? Мечтал и об университете. Отец мой владел кожевенным заводом на Оболони, в средствах мы не были стеснены. Но случился пожар. Сгорел завод, и батюшка вместе с ним.
— Как вместе с ним?
— Он ночевал в конторе и не сумел выбраться. Полыхнуло ночью, все спали. Жертв было много.
— И вам сделалось не до учебы, — продолжил сыщик.
— Увы, — вздохнул Племянников. — Остались матушка с сестрой, их надо кормить. Так я очутился в посыльных.
Лыков слушал, кивал, сочувствовал, а сам размышлял. Письмо за подписью Меринга, скорее всего, подделка. Бланк достать нетрудно. Его заманят в парк, подальше, где нет свидетелей. Нападут внезапно, пока этот заговаривает зубы. Сколько их будет? Трое или четверо. Плюс кучер. Мальчишка не боец, он сразу сбежит.
Вдруг Алексей Николаевич понял, что все будет не так. Казалось бы, рассуждал логично… Но интуиция — штука сложная, у бывалых людей она особенно развита. Без видимых на то причин сыщик догадался, что убивать его станет этот вот молодой человек с располагающей улыбкой. Причем довольно скоро.
Словно в подтверждение его мыслей, коляска выехала за город. Впереди темнела роща, справа блеснула водная гладь.
— Что это там?
— Урочище Выгода, — пояснил юноша, оборачиваясь на жест.
— А водоем?
— Синее озеро. Оттуда до Пущи-Водицы рукой подать.
Когда Племянников отвернулся, Лыков успел на мгновение оглянуться. Саженях в трехстах позади них ехал знакомый фургон мясоторговца. Тот же, что выслеживал их с Красовским? Или другой, и тут случайное совпадение? Думать было некогда. Ясно, что в роще на сыщика нападут.
Экипаж въехал в урочище и спустился вниз. Мостик через ручей, тихо и безлюдно. Тут парень полез зачем-то в карман и ойкнул: выронил монету на дно коляски. Лыков нагнулся, чтобы посмотреть, куда она закатится. Но тут же выбросил вверх руку и перехватил запястье противника. Тот бил его сверху в шею ножом — и не преуспел.
Питерец сжал пальцы так, что убийца закричал и выпустил клинок. Мгновенно во второй руке у него оказался револьвер. Кучер бросил вожжи и встал на козлах. Повернулся, увидел, что его сообщника держат, и полез в сапог. Но Алексей Николаевич уже отобрал револьвер у Племянникова и выстрелил с двух шагов. Пуля ударила возницу в лоб и опрокинула навзничь.
Однако парень не унимался. Как только Лыков отпустил его левую руку, чтобы выстрелить, в ней тут же появился второй нож. Сын кожевенника был напичкан оружием! Сыщику надоела эта возня, и он крепко врезал ему по затылку. Заломил руку за спину, прижал голову к переднему сиденью и уперся в шею коленом. Убийца попробовал вырваться — куда там. Лыков давил и давил.
— Сдаюсь… — прохрипел Племянников.
В этот момент питерцу очень хотелось сломать ему хребет. Вот ведь скотина с ангельским лицом! Скольких людей он погубил? Но парень был нужен живым, и сыщик ослабил хватку.
Алексей Николаевич быстро обыскал пленника. Во внутреннем кармане сюртука был спрятан целый арсенал из трех ножей различной длины, в специальных чехлах наподобие газырей. В другом кармане отыскался кастет, в брюках — петля-удавка, а в сапоге — еще один нож, шестой. Никогда прежде сыщик не отбирал столько оружия у одного человека.