Человек, говоривший басом, ответил, что пришел ставить сигнализацию.
– Мы с вами на днях виделись. Ваш муж велел нам сегодня прийти и поставить систему сигнализации. Но, кажется, он забыл…
– А как зовут моего мужа?
– Тоумас Бьяртнасон. Ростом примерно метр девяносто, худой, волосы темные, разговаривает мало и по делу и носит серый шелковый шарф.
Ката попросила их предъявить удостоверение. В щели для писем показалась какая-то квитанция заказа от охранного предприятия «Вулкан», а вместе с ним – водительские права на имя какого-то Фридьоуна Гримссона. Немного поколебавшись, Ката отстегнула цепочку, отперла замок и открыла дверь.
Они ходили по всему дому, стучали, сверлили, клеили. Прежде, чем начали, Фридьоун объяснил, что именно они будут делать: поставят датчики движения, протянут провода к окнам и входам, сменят компьютерную систему. Он сказал, что в подвале стекло в окне одинарное, значит, туда просто залезть, а на первом и втором этаже окна уже старые, и между стеклами образовался конденсат. Тоумас новых стекол не заказывал, так что Ката перехватила у него инициативу и заказала вставить противоударные стекла на обоих нижних этажах. Они обсудили так называемую «комнату паники», и Фридьоун описал, из чего состоит такая комната: определенный «компонент», который кладется сверху на стены и прижимается, как крышка к контейнеру для еды, так что туда не проникнуть извне даже с помощью взрывчатки.
– А в Исландии таких комнат много?
– Как ни странно, да, – ответил Фридьоун.
Он был абсолютно лыс, лет шестидесяти; лицо загорелое, нос толстый, а руки в обхвате шире, чем у Каты талия. Без куртки, в черной нейлоновой рубашке; под ней угадывались округлое пузо и мобильник в чехле на поясе. Сопровождавший его юноша был высокий, флегматичный, носил бейсболку, желтую рубашку-поло и комбинезон с логотипом «Вулкана». Пока Фридьоун курил сигариллу, кричал и показывал рукой, мальчишка работал руками, сновал вверх-вниз по лестнице, сверлил, прокладывал провода и замерял окна, чтобы заказать стекло. Ката так и не поняла – то ли само предприятие «Вулкан» предоставляет ей «контейнер для еды», то ли это бонус от Фридьоуна: предлагая ей эту систему, он слегка понизил голос… Но, может, это у него было просто профессиональное: чтобы воры, грабители и всякие мерзавцы не услышали, что она будет в доме.
– У некоторых просто денег слишком много, – сказала Ката.
– И врагов. Вот в чем дело. Когда доходит до устройства таких комнат, о деньгах как-то и не думаешь. Деньги – они, понимаешь, в банке, а жизнь – у тебя в руках. – Он улыбнулся. – Совесть-то много у кого не особо чиста. Враги – они на каждом заднем дворе в Тингхолтьте, или шляются мимо твоего дома в Гардабайре[16]; а может, они вообще только у тебя в голове. Вот тогда не мешает позволить себе дать волю подозрениям и вспомнить, что у тебя в комнате, за шкафом в спальне, есть такой маленький детский угол…
– Детский угол?
– Да, в который ставят провинившихся детей. Я его так называю.
Ката засмеялась.
– Понимаю. А я думала, вы мне его хотите продать… Ну, конечно, нет! – Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но забыла, что именно.
– А с домиком-то что? – спросил Фридьоун. – Починить нельзя?
– Домик?
– Маленький домик, который уронили на лестнице.
Ката помотала головой.
– Муж его уже починил. Домик в гараже, в коробке… Понимаю, что в прошлый раз плохо получилось, но я хотела бы, чтобы вы снова мне помогли. Я хочу перенести его в подвал.
– Ну разумеется.
– Я к нему больше не прикоснусь, – сказала она со смехом.
Фридьоун встал и подошел к мальчишке. Ката увидела, что тот покраснел, услышав, как обстоят дела, а затем всплеснул руками и, бормоча ругательства, утопал в гараж.
Подвал был пустынным, тихим. Два крошечных окошка пропускали свет, сочившийся сквозь жухлую траву, растущую вокруг дома. Посередине высилась несущая стена: раньше Ката пыталась придать ей более привлекательный вид, вешая туда надоевшие ей картины, но кончилось все тем, что она упаковала их в коробку. Когда они висели на стене, от этого казалось, будто в подвале кто-то живет, – а эта мысль ее печалила. Однажды они с Тоумасом подумывали сделать там винный погреб, но тогда Ката слишком мало пила, чтобы с этим возиться. А сейчас она явно пила слишком много. Пока Тоумас не бросил играть в гольф, он иногда тренировался в подвале на своей дорожке для гольфа; какое-то время Вала упражнялась там на флейте или читала при свечах, устроившись на матрасе.
Вдоль стен стояли немногочисленные штабели коробок: большинство – вещи Валы и Каты, а в углу – несколько коробок, принадлежавших Тоумасу, набитых вещами, доставшимися ему по наследству от родителей.
Ката от нечего делать заглянула в коробки, подписанные ее именем; обнаружила там статуэтки, покрывала, миски, всякую всячину, которая набралась у нее с течением времени и которая ей надоела, а также сувениры из путешествий – в частности, большую позолоченную статую Будды, купленную ими в Таиланде и пересланную на родину. В одной коробке отыскались ее старые ноты и флейта, которую забросила Вала.
В прозрачной пластиковой коробке Ката наткнулась на гипсовый слепок, сделанный с подачи Кольбрун, когда она была на седьмом месяце: чудовищное пузо и груди примерно в два раза больше, чем обычно. Если ей не изменяла память, именно поэтому она и не стала вешать слепок на стену, – хотя Кольбрун ожидала, что Ката как раз так и сделает.
Затем она протиснулась к штабелю Валиных коробок, открыла коробку, набитую учебниками и старыми игрушками. Щурилась, двигала коробки и пакеты с места на место и думала: «Да уж, нашла себе занятие!» Под кучей полароидных фотографий с пандами и горами в туманной дымке обнаружился черный мусорный пакет с журналами. Некоторые из них были зарубежными изданиями для подростков с постерами рок-групп, но большинство – «Юношество», исландский журнал для детей и подростков с загадками, интервью и разнообразным познавательным материалом.
Если Ката верно помнила, этот журнал выписали по инициативе Тоумаса, и он приходил к ним много лет, до тех пор, пока Вала не вошла в переходный возраст. Учитывая христианскую направленность журнала, все это само по себе было странно.
Ката высыпала журналы из пакета, отложила «Юношество» в отдельную стопку и начала листать. Она читала о юбилее болгарского государства, о том, почему организму нужна соль, о чудесах монгольских степей, о пастухах и водоросли эгагропиле в озере Миватн, историю исландских почтовых марок и интервью с детским писателем Торгримом Трауинссоном. Прочла целый разворот анекдотов, ни разу не улыбнувшись, и зацепилась глазами за рубрику «Друзья по переписке». Быстро пробежала список имен – и иностранных, и исландских, – но ничего примечательного не обнаружила: то, что она искала, было в другом месте.
В оглавлении следующего номера Ката отыскала «Друзей по переписке», планомерно прочитала ту же рубрику примерно в десяти номерах – и нашла.
Под заголовком «Друзья по переписке на родине» было напечатано:
«Элисабет Батори. П\я 2544. Наполовину исландка, пишу по-исландски. Ищу друзей по переписке в возрасте 12–14. Мне 13 лет. Интересы: Музыка, парни, Иисус, путешествия, кататься на роликах и др.»
Номер журнала был февральский, того года, когда Вале исполнилось тринадцать.
Ката сгребла журналы обратно в пакет, а этот взяла себе. Поднялась в гостиную и курила там, ходя по комнате кругами и пытаясь сосредоточиться. Но ей это не удалось. Она взбежала по лестнице на верхний этаж и взяла из шкафчика в ванной пузырек с «Гистамином». Насыпала в него таблетки, украденные из провизорской, чтобы Хильмар, если ему придет охота совать нос в ее дела, ничего не заметил. Затем проглотила одну таблетку и продолжила свои бесцельные блуждания по дому. Но вот наконец решилась и принесла из гаража фонарь и нож для линолеума, а затем снова спустилась в подвал.
Коробка с домиком стояла у несущей стены. Ката подошла к ней, опустилась на колени, смерила коробку взглядом и сделала ножом вертикальные надрезы на картоне по бокам и вдоль дна, чтобы ее можно было открыть. Потом села, прислонившись к стене, и закурила.
В подвале было темно, не считая света фонаря, который она направила на домик. Его передняя стенка была на месте, но с прошлого раза ее не запирали. Ката выкурила еще несколько сигарет, коротая время.
Пятно света было круглым, белым и напоминало Луну. Кате вспомнились всякие интересные факты о Луне; однажды на книжном развале в «Перле» она листала книжку о чудесах света – с упором на загадочное и чудесное. Там было написано, что Луна – скульптура, полая внутри, а не природный объект, потому что в известном нам мире самое удивительное совпадение – в том, что размер Луны составляет одну четырехсотую от размера Солнца, а расстояние от Луны до Земли – одну четырехсотую от расстояния от Земли до Солнца. Это совпадение является причиной солнечных затмений, уникального явления во вселенной, статистически настолько маловероятного, что его вряд ли можно считать природным…
Ката легла на живот перед домиком и открыла его. Ее взгляду представились комнаты, озаренные Луной. Она оцепенела и больше ничего не чувствовала, глядя, как лунные лучи играют
на стенах. Ката лежала без движения, полузакрыв глаза, и наблюдала, как по стенам проплывают кадры из ее жизни – или жизни той, кем она когда-то была. На одном изображении она находилась в маленьком домике и вместе с маленьким мужичком и маленькой дочкой пекла печенье; на другом – стояла перед кроватью на коленях с молитвенно сложенными руками: лицо к небу, в глазах слезы.
Потом встала и осмотрелась. В прихожей все было по-прежнему: кровать посередине, люстра вверху, вокруг тишина. На Кате была надета длинная красная ночная рубашка, но она решила не беспокоиться по этому поводу: если потребуется, непременно найдет себе одежду. А покуда займет голову чем-нибудь совсем другим – например осмотрит дом.