– Запрет на занятие общественным трудом, занятие в исправительном учреждении административно-хозяйственных должностей, таких как бригадир, дневальный, мастер, нарядчик;
– Запрет на женитьбу, семью;
– Честное и уважительное отношение к другим равным членам воровского сообщества;
– Поддержание в местах лишения свободы воровского порядка и разрешение всех возникающих между заключенными споров справедливым путем;
– Привлечение в воровскую среду молодого поколения;
– Полная аполитичность, запрет на службу в армии, участие в войне, ношение полученного от власти оружия и любую защиту государственных интересов;
– Умение хорошо играть в азартные игры и вовремя выплачивать проигрыши;
– Запрет на совершение убийства, если его причиной не является защита воровских принципов и чести вора;
– Запрет на беспредел – то есть хулиганство, неподчинение правилам, особенно – бесцельное применение оружия.
По словам Петренко, убийства, которые сейчас происходили в воровской, криминальной среде, были обусловлены появлением такой новой касты, ее утверждением при власти и разбором с теми, кто не хотел подчиняться новым законам.
В обществе активно насаждалась мысль о том, что «законников» создали белые офицеры, которые после гражданской войны оказались не у дел. Многие из них попали в тюрьмы. Якобы бывшие царские сторонники избрали для себя путь тайного сопротивления новой власти. Они начали грабить и разворовывать советское государство, которое разрушило их жизни.
Однако Петренко был твердо уверен в том, что к появлению так называемых «воров в законе» приложили руку сотрудники Народного комиссариата внутренних дел – НКВД. Когда появилось огромное количество заключенных, советскому государству было необходимо управление во внутреннем секторе обнесенных колючей проволокой учреждений. То есть так: чтобы существовал порядок, но поддерживали его не большевики.
Именно чекистам пришло в голову искусственно выделить среди основной массы уголовников «законников», которые благодаря своему авторитету стали управлять основной массой заключенных без участия большевиков.
– А ведь это была и моя идея, – с грустью признался Петренко. – Я говорил об этом начальству еще в начале зимы, когда произошли первые убийства. Но оказалось, что додумались и без меня, и НКВД уже вовсю работает над этим.
– Засылая к бандитам своих людей? – догадался Володя.
– Учти, я ничего тебе не говорил об этом! – засмеялся следователь, но в глазах его Володя прочитал правильный ответ.
По его словам, «законником» мог стать не только мужчина. Женщину тоже можно было короновать. Услышав это, Володя побледнел.
Самым важным в процессе получения титула была коронация. Титул присуждали на общем сходе. Но для того, чтобы претендент был выдвинут на коронацию, надо было соблюсти ряд тонкостей.
Так, претендент должен был иметь несколько отбытых сроков и поручительство как минимум двух действующих «законников». Если условия соблюдены, по всем лагерям и тюрьмам разносится «воровской прогон» – «малява» – послание о том, что такой-то хочет стать вором. Делается это с двумя целями: для информированности преступного мира и для сбора полной и подробной информации о кандидате.
Может, претендент скрыл, что имеет карточный долг? А вдруг состоял в интимной связи с мужчиной? Или стучал на кого-то, работал на власть? Если бы выяснилось подобное, путь для претендента навсегда был бы закрыт.
Если же ничего интересного и противоречащего воровскому кодексу в биографии кандидата нет, назначается день посвящения. Оно может происходить как на зоне, так и вне тюремных застенков. Хотя бóльшим уважением пользуется коронация в тюрьме.
При посвящении вор дает клятву, в которой обязуется чтить воровские традиции. После этого ему наносят татуировку. Как уже говорилось, это может быть сердце, пробитое кинжалом, – «смерть за измену», или парящий орел с короной над головой, или карточные тузы внутри креста. Ее наносят только после коронации. Ведь получение короны – это символ, и означает он, что вор будет соблюдать законы и беспрекословно примет смерть в случае предательства.
Коронует вора сходка. Она же может и развенчать провинившегося. Любая «предъява», направленная против вора, должна проводиться с ведома сходки. При этом вор не имеет права сам наказать вора. Он должен созвать сходку и предъявить свое обвинение: «предъяву».
Как правило, о том, чтó будет решаться на сходе, никто из воров не знает заранее. О порядке «мероприятия» расспрашивать нельзя. Однако каждый из участников может догадываться, по какому поводу их собрали. По законам, вор должен быть готов ко всему, даже к самому худшему. Отсутствовать на сходке запрещено. За это могут покарать смертью. Если к моменту схода вор находится в тюрьме, то на сход его привозят, договариваясь с тюремной администрацией. Как правило, администрация тюрьмы этому не препятствует.
На сходках обсуждается судьба общей кассы – общего, или общака, уголовная стратегия на ближайшее время, расправа над предателями, передел зон влияния, претенденты на корону, а также «предъявы», выдвинутые кому-то из воров. Все воры имеют одинаковый голос и пользуются равными правами.
Сход может назначить только группа из нескольких пиковых. Бывают сходы двух видов – местные и краевые – все зависит от сложности вопроса, который будут обсуждать. Развенчать, лишить воровского звания может и местная сходка, а вот приговорить к смерти – только краевая.
Провинившегося вора могут подвергнуть трем видам наказания. Первый – это пощечина. Как правило, ее дают за оскорбление. Пощечина всегда дается публично, во время схода. Уклоняться или бить в ответ наказанный вор не имеет права. Безобидная, вроде бы, кара без последствий не остается: авторитет вора серьезно пошатнулся, везде разнесется слух, что вор – битый. Значит, он займет место рангом пониже.
Второе наказание – это развенчивание. Во время церемонии разжалования вора бьют по ушам. Развенчивают за обман, кражу из общака, за нарушение воровских законов. Участь развенчанного вора печальна: он навсегда отстраняется от общака, лишается участка, с которого получал дань, а в зоне занимает место в общем бараке рядом с простыми заключенными.
И третье наказание – это смерть. К смерти вора приговаривают за измену или за предательство. Предателем считается тот, кто украл общак, убил вора в законе без санкции сходки, пошел на сотрудничество с милицией и сдал своих. За подобное прощения не существует. Если же вор не предатель, трусит и не является на сход, где будет рассматриваться его участь, то вместо возможного более мягкого приговора его всегда приговаривают к смерти. Но для такого приговора должны быть серьезные доказательства.
Если же сход четко определяет вину в предательстве, то на деньги из общака нанимается убийца, который приводит приговор в исполнение. Убийца – это палач, однако участь его незавидна: чаще всего его тоже убирают – после того, как он приведет приговор в исполнение…
Глава 12
Весна все больше и больше вступала в свои права, но все равно вечером приходилось топить. Подбросив дрова в буржуйку, Сосновский задумчиво смотрел на языки пламени.
Разговор с Петренко оставил в его душе тяжелое впечатление: он вызвал в памяти те моменты в жизни Володи, о которых он изо всех сил пытался забыть.
Тюрьма… Время, которое Сосновский провел там, было окрашено в сплошной черный цвет. Он не признавался самому себе, но это был факт – эти дни навсегда надломили его психику. И Володя прекрасно понимал, что этот разлом не срастется…
Он вернулся домой поздно ночью. Долго шел по пустому темному городу, изо всех сил вдыхая холодный воздух и прекрасно зная, что ему не удастся заснуть. Тюрьма… Это слово билось в его груди размеренным пульсом, и от этого биения, возникавшего в самый неподходящий момент, нельзя было избавиться.
Человеческая память занятна: порой в ней остается какая-то несущественная мелочь, преследующая человека годами, а иногда из нее удается просто выдавить, просто стереть самые чудовищные воспоминания – настолько страшные, что после них, казалось бы, никак нельзя продолжать жить. Так происходило с памятью Володи. Дни, проведенные в тюрьме, произвели в его душе, в его сознании такой перелом, что он попросту попытался стереть их полностью из воспоминаний, покрыть плотным покрывалом, ничего не пропускающим наружу. Как будто ничего не было. Ему постоянно казалось, что если что-то вырвется из-под этого покрывала, это будет как выстрел в упор – на поражение. А выстрел на поражение совсем не гарантия того, что можно подняться и идти дальше.
Поэтому Володя, борясь с собой, все же добился того, что те страшные дни плавали в его воспоминаниях в каком-то мареве, терялись, меркли, покрытые плотной вуалью. Очень скоро он так в этом преуспел, что и сам перестал помнить об этом ужасе – о Тюремном замке на Люстдорфской дороге. И если бы его попросили рассказать об этом, он не смог бы и слова произнести – он ничего не помнил.
Такая потеря памяти объяснялась весьма просто. Само помещение в тюрьму вызывало в душе его и в сознании такое потрясение, что его мозг просто сломался, полностью отказавшись воспринимать действительность.
Он, бывший князь, человек тонкого ума и интеллектуальной чистоты, человек, чьи высокие моральные принципы были заложены в благородстве его крови, вдруг попал в окружение тех, кто никогда даже близко не появлялся в его картине мира, тех, кого он ненавидел и презирал, кто не вызывал у него ничего, кроме брезгливости. Мир, в котором он оказался не по своей воле, стал раскаленным гвоздем, вбитым судьбой в основание его распятия.
Это было настолько ужасно, что сознание его разделилось на две части и перестало существовать в том виде, в котором находилось раньше. И, сломленное в этом бреду, стало рисовать картины, не имеющие ничего общего с действительностью. Это вытеснение совсем не было болезненным, наоборот. Оно помогло ему выжить – там, в тюрьме, и потом, когда Сосновский вернулся в этот новый мир. Прошлого для него больше не существовало.