— Кровь отмывают холодной водой.
А я возразил:
— Для нашего пола это не имеет никакого значения.
Потом Альтера послали снова поставить чайник. И он как-то подозрительно надолго пропал. Я догадался, что он там делает, и в ярости ворвался в кухню. Альтер держал указательный палец в пламени конфорки и с увлечением наблюдал, как быстро восстанавливается обгорающая кожа.
— Слушай, двойничок, — сказал я, — хорош паясничать. У нас слишком мало времени, а проблемы слишком серьезные. Пора приниматься за дело. Пока не поздно.
— А когда будет поздно? — поинтересовался он, вынимая из огня палец и стряхивая с него пепел.
А я не успел ничего сказать. Ответом стал телефонный звонок.
Мы оба вздрогнули. За два дня, проведенные в окружении чудес, мы успели забыть, что живем пока еще не на другой планете и не в параллельном мире, а среди обычных людей, и нас связывает с ними все то, что связывало и раньше. Телефон в том числе.
Раздался уже четвертый звонок, а никто из нас не решался поднять трубку. Обе Ленки тоже стояли в растерянности. Бог знает какую чушь успели мы передумать в эти секунды! А что если на нас уже донесли, и звонят из милиции? (Но разве милиция станет звонить?) А что если в лесу проводился научный эксперимент, а я нарушил его, украв Апельсин? (Долго же меня искали в таком случае!) А что, если это звонят инопланетные хозяева Апельсина, и сказке — конец, как бывает в смешных и страшных рассказах Шекли, Каттнера или Тэнна?..
И все-таки я снял трубку.
Звонил Артур.
— Привет, старик. Это ты? Голос у тебя какой-то странный. Заболел?
— Да нет, просто пью подряд третий день, — почти не соврал я.
— Хорошо живешь, — позавидовал Артур. — Ну как оно там, на БАМе?
— Нормально, — сказал я.
— Слушай, ты ведь сейчас при деньгах, да?
Я задумался на секунду и ответил:
— Могу.
— Рубликов пятьдесят, старик, а?
— Запросто, — сказал я, ожидая, что Артур тут же попросит сто, но он не попросил.
— К тебе заехать?
— Нет! — вырвалось у меня испуганно и торопливо, и чтобы загладить возможно возникшее впечатление, я быстро пояснил: — Вечером буду в центре. На Пушкинскую к восьми подруливай.
— Отлично! — обрадовался он.
— Возле памятника. В восемь, — повторил я, а про себя автоматически отметил: «Час ночи в Иркутске».
— До встречи.
— Очень глупо получилось? — спросил я у Ленки.
— Весьма, — сказала она. — У тебя что, много лишнего времени?
— Лишнего времени, как и лишних денег, не бывает ни у кого и никогда! — обозлился я.
— Не прав, Брусилов, — возразил Альтер. — Как раз у тебя теперь очень много именно лишних денег, совсем лишних. И, кстати, я считаю, это хорошо, что ты договорился с Артуром.
— Чего ж хорошего? — возмутилась Алена.
— Нам всем пора немножечко встряхнуться, — провозгласил я.
— И даже не немножечко, а основательно, — поправил Альтер. — Иначе мы очень скоро сойдем с ума. Опыты превратились в сплошное самоистязание, от телефонных звонков шарахаемся, как от хохота сатаны… Дальше совсем хана, ребята.
— Согласен. Но прежде — за работу. Все за работу! Мы тут сидим в нашей теплой уютной норке, играем в восхитительные игрушки дьявольского происхождения и думаем, что так может продолжаться вечно. Не может! Финал будет ужасен! Если мы вовремя не подготовимся к нему.
— Ты прав, Виктор, хоть и вещаешь, как оракул, — сказала Ленка. — Пошли работать.
— И вот наш срок, — заключил я. — К семи часам вечера, то бишь, к полуночи по-иркутски…
— Надоел ты со своим Иркутском! — буркнула Алена.
— …Должна быть выработана полная программа действий.
— Ура, — сказал Альтер.
Чайник запел на кухне свою бурную песню, и мы сразу почувствовали, что так еще и не позавтракали толком, а времени было уже немало. Даже московского.
ДИСКУССИЯ
…Мы расставим по квартирам аппаратики, избавляющие нас от труда. Отныне человек имеет возможность три раза в день, протянув руку к кнопке, получить завтрак, обед и ужин… Труд превратил обезьяну в человека, безделье превратит человека в обезьяну…
Дубликатор может принести людям только несчастье.
Сели к столу. Чтобы не запутаться, решили вести протокол. Плюс к тому задействовали магнитофон, поубивавшись дружно, как только не догадались сделать этого раньше, положили рядом горку «свежеиспеченных» кассет. Альтер заварил кофе в крохотном джезвейчике на одну чашку и принес его на размножение.
— Погоди, — сказал я, — сподоблюсь еще на один подвиг. Нужное дело.
И я попросил сибр хранить информацию в виде гештальта сколь угодно долгое время вплоть до поступления новой информации. Боль не замедлила ввинтиться в голову, и сомнений насчет ее причин не осталось. Это вызвало злобу, перешедшую постепенно в неистовую потребность сражаться, действовать, руководить.
А в сибре, который мы повернули гивером к столу, стоял джезвей с дымящимся кофе, и странно было смотреть на застывшие, будто на фотографии, струйки пара над черной поверхностью жидкости. Мы нажимали кнопку «РАБОТА», вынимали готовую порцию, а гештельт оставался, и это было настоящее чудо.
Протокол дискуссии
Итак, возможны две точки зрения. Первая — как можно скорее передать сибр властям и специалистам. И вторая — как можно дольше держать его у себя. В рамках этой альтернативы я и предлагаю обсудить наши проблемы.
Альтер. Ну, на самом-то деле вариантов больше. Четыре, как минимум. Можно держать сибр у себя не как можно дольше, а бесконечно долго, всегда — вариант абсолютной автономии нашей группы.
Виктор. Это невозможно. Это окончится трагедией. Нас просто прихлопнут. Ты соображаешь?
Альтер. Минутку. Есть еще четвертый вариант. Единственный, кстати, который ни в каком случае трагедией окончиться не может. Полное и окончательное уничтожение сибров.
Виктор. Что?!
Альтер. Спокойно. Это всего лишь гипотеза.
Ленка. Глупая гипотеза. Да и посмотрела бы я на тебя, как ты будешь их уничтожать!
Альтер. Да как угодно. Было бы желание, а способ найдется.
Виктор. Не знаю, не знаю… Уничтожить сибр — разумеется, не проблема. Кнопка «РОСТ-" — и пожалуйста, вместо сибра оранжевая горошина. А вот уничтожить оранжит — тут я пас.
Алена. А зачем понимать так буквально? Можно ведь закопать, утопить…
Альтер. Э, нет! Это все поступки обратимые. Кто-нибудь когда-нибудь вновь найдет Апельсин.
Алена. Чушь собачья! Кто найдет оранжевую горошину на дне моря, в болоте или в жерле потухшего вулкана?
Альтер. Никто, если это просто горошина, а если это оранжит… Кто знает, как он поведет себя. Может быть, это не я нашел Апельсин, а Апельсин нашел меня.
Виктор. Не тебя, а меня.
Альтер. Да пошел ты! Главное вот что: кому-то нужно было подбросить нам этот шарик. И значит, он будет подброшен вновь. Нам же или кому-нибудь еще. Обидно, если кому другому. Согласитесь. А если опять нам… По-моему это будет страшно. Так не лучше ли сразу использовать выпавший шанс? Сразу и как можно полнее.
Виктор. Ну, согласен. Так какие есть предложения?
Альтер. Предложение первое: отказ от сибров. Аргументировать?
Виктор. Погоди. Существует два варианта отказа. Отказаться и контролировать неприменение сибров никем и никогда — отказаться и выкинуть сибр, то есть просто спихнуть с себя ответственность.
Ленка. Ой, Витька, не усложняй!
Виктор. Да нет же, ты не понимаешь, это самый принципиальный вопрос.
Альтер. Но он не подлежит обсуждению. По-моему, ни один из нас не собирается спихивать с себя ответственность.
Виктор. Вот поэтому я и хочу подчеркнуть еще раз: в случае отказа, мы должны будем всю жизнь нести этот крест, этот тяжеленный ключ от изобилия. И хотел бы я знать, в чьи руки попадет он после нашей смерти. А теперь аргументируй, почему надо отказаться.
Альтер. Пожалуйста. Это я запросто. Массовое производство сибров — это конец света. Во-первых, поставить сибр-технологию на службу военно-промышленного комплекса проще пареной репы. А то, что вся наша передовая наука трудится именно там, это мы с вами знаем. Сибр не станет исключением. И не надо обладать слишком большой фантазией, чтобы представить себе чудовищных пожирателей материи, а также сверхмощные бомбы всех видов в абсолютно безопасном исполнении, а также решение проблемы дезактивации и обеззараживания местности, а также неограниченную численность армии. Вот что приходит в голову неспециалисту за одну минуту, а уж эти-то параноики с с лампасами всего лишь за пару месяцев такого напридумывают, что уверяю вас, Армагеддон нашей планете обеспечен. Это во-первых.
Во-вторых. Мир захлебнется в изобилии (Если не сгорит). Обжорство, пьянство, наркомания в циклопических масштабах.
В-третьих. Высвободятся миллиарды рабочих рук, от безделья начнется деградация. Как там у классиков, труд создал человека? Ну так, отсутствие труда его и ухандокает.
В-четвертых. Жуткий разгул преступности как следствие изобилия, безработицы и возможности лепить двойников. Вообще двойники — это уже в-пятых. И это, пожалуй, пострашнее Армагеддона. Потому что утратится самое ценное в мире — человеческая личность.
Ну, и в-шестых, так, на закуску — экономический или, если угодно, экологический аспект. Для сибрового производства годится все, но где взять это все. При очевидной невозможности (поначалу, во всяком случае) централизованного всемирного планирования неизбежно хищническое разбазаривание гидросферы, атмосферы и литосферы, которое неминуемо приведет к экологическому дисбалансу.
У меня пока все.
Алена. У слова «кликуша» есть мужской род?
Виктор