прозрачной, изредка замечал его мерцание на горизонте. Генри просто знал о его существовании, и прекрасно понимал: если оно находится здесь, в этом галактическом захолустье, значит за стенами купола творится такое, с чем лучше вообще не связываться.
Наконец в динамиках раздался треск, и на экране возник один из офицеров. Тощий, угловатый, с узкой черточкой рта. На нашивке Генри прочитал фамилию: Ортор.
– Транспорт еще не прибыл, – процедил Ортор. – Будет только через несколько недель. У вас еще должно оставаться достаточно припасов.
«Вот козел», – подумал Генри, а вслух произнес:
– Я не из-за этого вызвал вас.
– Да? Ну и зачем же?
– Мне необходимо поговорить с коммандером.
– О чем?
Генри не стал отвечать, а молча смотрел в глаза офицеру. Наконец тот бросил:
– Пойду посмотрю, не спит ли он.
Экран погас, а когда снова ожил, с него на Генри глядел коммандер Гроттор. У него были коротко, на военный манер, постриженные волосы и лицо, изрытое оспинами, – хотя большинство людей на его месте давно бы сделали косметическую операцию. Лицо от носа до подбородка пересекал шрам, кожа вокруг припухла.
– Дженкинс, да?
– Нет. Уондри.
У него создалось впечатление, что коммандер ошибся намеренно.
– Конечно, Уондри, – исправился Гроттор и изобразил широкую, но неискреннюю улыбку. – Что вам нужно?
Генри объяснил.
– Убил себя вилкой, говорите? – задумчиво протянул коммандер. – Похоже, у этого типа было не все в порядке с головой.
– До сих пор не было никаких признаков безумия или тревожных симптомов. Большинство этих людей морально сломлены. Насилие – по отношению к себе или другим – это последнее, чего от них можно ожидать.
– И тем не менее один парень заколол себя. Но я бы на вашем месте сильно не беспокоился, Дженкинс. Вы в этом не виноваты.
– Уондри, сэр, – снова поправил его Генри и увидел на лице коммандера гримасу раздражения. – Я и не считаю себя виновным. Я просто не знаю, как поступить с трупом. Его нужно похоронить? Или сжечь?
Коммандер на мгновение задумался, потом покачал головой:
– Пожалуй, стоит направить человека. Пусть посмотрит на него. На всякий случай. Сохраните его пока.
– Сохранить?
– У вас же там есть морг?
– Был морг, сэр, но вместо него теперь комната для допросов.
– Понятно. Тогда положите его в холодильник.
– Но у нас есть только холодильники для продуктов.
– Так выкиньте все из одного и суньте туда труп. Пусть полежит там всего несколько дней.
– Несколько дней? – машинально повторил Генри и представил, как кто-нибудь из охранников просыпается среди ночи, открывает холодильник и натыкается на труп.
– Может, и меньше. Мы постараемся сделать все возможное.
С этими словами коммандер отключил связь.
Лейтенант Хейли никак не могла решить, обижаться ей или, наоборот, гордиться, вслепую использует ее коммандер или все-таки нет. И она не была уверена, насколько можно верить всему тому, что он говорит. И можно ли спросить его об этом?
Коммандер пригласил ее к себе в каюту и озвучил приказ: «Вы освобождаетесь от всех обязанностей. У меня есть для вас более важная задача». Он объяснил, что все ее обязанности станет исполнять младший офицер, а сама Хейли будет, как и прежде, сидеть на своем обычном месте, но заниматься «тем, чем должна».
– И чем же я буду заниматься?
– Как чем? Вы будете рисовать. Сидеть и рисовать, ни о чем не думая. Все, что только придет вам в голову, о чем хоть мимолетно подумаете. Рисуете, а потом пересылаете мне.
– То есть вы хотите, чтобы я просто рисовала?
Гроттор кивнул:
– Вы действительно не догадываетесь?
– О чем, сэр?
– Вы так и не поняли, что именно изобразили тогда?
– Нет, – призналась Хейли, но потом вспомнила: – Хотя это вроде было похоже на символ юнитологов.
– Верно. Но на самом деле это значит намного больше. – Он помолчал и продолжил: – Могу я поделиться с вами кое-чем?
– Э-э… – неуверенно пробормотала Хейли.
Почувствовав ее нерешительность и даже испуг, коммандер не стал откровенничать и отделался общими фразами.
– Это связано с нашей работой на планете. То, чем вы будете заниматься, лейтенант Хейли, чрезвычайно важно. Возможно, у вас сложится другое впечатление, но даю вам слово: это правда. И мы должны быть очень осторожны, чтобы информация не попала в чужие руки.
Джейн рассмеялась:
– Вы, наверное, шутите, сэр.
Но коммандер не шутил, и сейчас она сидела на своем рабочем месте и рассеянно водила стилусом по экрану видеопланшета. Так продолжалось уже больше недели, и каждый «набросок» Хейли пересылала коммандеру, как только чувствовала, что он закончен и можно приступать к новому.
Поначалу Гроттор никак не реагировал на художественные потуги лейтенанта, но постепенно начал выказывать разочарование и однажды прямо заявил:
– Нет, все не то. Нам это не поможет.
– Возможно, сэр, если бы вы сказали, чего от меня хотите, я бы принесла больше пользы.
Но коммандер покачал головой:
– Нет. Если из этого и выйдет какой-то толк, все должно произойти само собой.
Джейн Хейли с начальной школы привыкла оправдывать ожидания и теперь очень огорчалась, оттого что не может этого сделать. Она попыталась угадать, что конкретно хочет от нее коммандер. Гроттор остался доволен, когда она нарисовала нечто вроде символа юнитологии, и Хейли решила повторить его. На мгновение лицо коммандера озарилось радостью, но она быстро прошла, блеск глаз потух.
– Перестаньте думать, – буркнул коммандер. – Пусть оно придет само.
Что должно прийти само?
Так могло продолжаться еще долго, до тех пор, пока Гроттор не разочаруется в эксперименте, махнет рукой на лейтенанта Хейли и велит ей возвращаться к обычным обязанностям. К счастью, коммандер был не из тех, кто так просто сдается, кроме того, сыграло роль и обычное везение: что-то наконец произошло.
Позже, просматривая полетные записи, Гроттор обнаружил, что в тот самый момент корабль пролетал как раз над рукотворными сооружениями на Аспере. К тому же из-за небрежности Ортора они оказались ближе обычного к поверхности. И, судя по показаниям приборов, произошел выброс энергии. От Обелиска.
Началось все с того, что лейтенант Хейли вскрикнула и обхватила руками голову. Ортор участливо поинтересовался, что с ней случилось, не заболела ли она. Коммандера передернуло – каждый раз, когда лейтенант что-нибудь говорил, он испытывал раздражение. Отчасти из-за того, что Ортор – человек Блэкуэлла, но и сам по себе этот парень не вызывал приятных эмоций. Даже когда Гроттор развлекался, притворяясь, что не помнит фамилию того оператора из тюрьмы, Уондри, это тоже не помогало.
Очевидно, боль была сильной. Лейтенант Хейли секунд тридцать сжимала голову, но и когда ее отпустило, все равно казалось, что она немного не в себе. «Что это было? – подумал коммандер. – Просто приступ мигрени? Но почему он случился столь внезапно?» Он продолжал наблюдать за Хейли. Она посидела немного без движения, потом взяла стилус и продолжила черкать что-то на видеопланшете.
– Лейтенант Хейли, – позвал ее коммандер.
Джейн оторвала голову от экрана и устало взглянула на командира:
– Да, сэр.
– Покиньте мостик и передохните немного. Вам нужно прийти в себя.
Гроттор ожидал, что она станет протестовать, как прежде, но нет – Джейн сдержанно кивнула, перекинула изображение на его компьютер и направилась к выходу.
Она была на полпути к двери, когда до коммандера дошло, что именно она ему прислала. Он крикнул:
– Хейли, задержитесь.
Джейн остановилась и подождала, пока Гроттор рассмотрит внимательней.
Новая порция формул. «Обратный алгоритм кристаллизации» – так вроде бы охарактеризовал Серый те сочетания цифр и символов, которые неосознанно изобразила лейтенант в прошлый раз. Хотя за точность определения Гроттор не ручался. Он опознал отдельные значки из предыдущих формул, но коммандеру не хватало специальных знаний, чтобы оценить, насколько они важны и имеют ли вообще какую-либо ценность. Он отправит их Серому, а тот уже решит, что они собой представляют. Рисунок, который Хейли сделала рядом с формулами, ничуть не был похож на Обелиск, однако ниже располагался небольшой схематичный набросок артефакта, и Гроттор внезапно понял: прямоугольник, который он рассматривает, есть не что иное, как поперечный разрез Обелиска.
– Младший лейтенант Ортор, покиньте капитанский мостик, – приказал коммандер.
– Что? Но у меня нет головной боли.
– Сэр, – холодно произнес Гроттор.
– Что?
– «У меня нет головной боли, сэр». Понятно? А теперь выйдите. Это приказ.
С побагровевшим от едва сдерживаемого гнева лицом Ортор встал и быстро покинул мостик.
– А теперь – остальные. Все, кроме вас, лейтенант Хейли.
На несколько мгновений все члены экипажа застыли ошеломленные, но все же подчинились приказу, хотя некоторые, выходя, недовольно ворчали. Наконец коммандер остался наедине с Хейли.
Длительное молчание первой нарушила Джейн:
– Что я должна делать, сэр?
– Просто выполнять свое задание.
– Задание?
– Рисовать, – пояснил Гроттор. – Я хочу, чтобы вы сели в это кресло и рисовали. Рисовали до тех пор, пока не перестанете что-либо видеть, но и после этого вы должны продолжать рисовать.
Сбитая с толку Джейн села перед видеопланшетом и заработала стилусом. Почти сразу же стало ясно: что-то происходит. Она быстро впала в состояние, близкое к трансу, а то, что появлялось на экране планшета, не было похоже на предыдущие опыты: формулы и планы, схемы и модели. Это было странно и пугающе. Гроттор всегда знал, что Хейли особенная, но прежде не понимал, насколько особенная.
Она рисовала нескольких часов подряд, но постепенно движения руки замедлились, и на экране теперь возникали бессмысленные закорючки. Коммандер Гроттор остался доволен результатом. А главное – Серый также не будет разочарован.