Кренник опустил взгляд и понизил голос:
— У нас были определенные успехи.
— Были? Если ваши ученые не смогли воспроизвести мои результаты, значит кто-то не справился со своей работой.
— Все делали все, что было в их силах.
— Тогда я не понимаю.
Усмехнувшись, Кренник поднял голову:
— Готов покинуть комплекс на несколько дней?
— Я же сказал — отпуск мне не нужен.
— Это не отпуск. Собственно, дело напрямую касается причин твоего беспокойства.
Гален взглянул Креннику в глаза:
— Хочешь опять показать мне нечто такое, что мне следует увидеть? Как тогда у Грейнджа.
— Именно.
Олпинн ярко сверкал на фоне черноты космоса, словно драгоценный камень. Своей высокой отражающей способностью он был обязан не льду и снегу, но богатым минералами морям, которые высохли миллионы лет назад, оставив после себя осадочные породы и кристаллические элементы, окутывавшие ослепительно-белым покрывалом значительную часть суши.
Хасу пришлось совершить несколько долгих прыжков, чтобы добраться до далекой планеты, но к тому времени, когда они приземлились на археологической станции, Лире удалось отбросить все подозрения касательно их миссии и роли, которую играл в ней дресселианец. Ей не требовалась помощь Хаса или кого-то другого для присмотра за ней или Джин, но она не могла винить Кренника в том, что тот заботился об их безопасности. В конце концов, речь шла о жене и ребенке его ведущего ученого.
Яркий блеск был не единственной отличительной чертой Олпинна. В туманном прошлом группа космических путешественников обнаружила руины древней цивилизации — отполированные ветрами и изъеденные дождями обширные сооружения из огромных каменных блоков, статуи, храмы и обелиски, — и на протяжении почти стандартного столетия на планете шли раскопки. Еще до того, как канцлером стал Палпатин, на средства Республики был основан постоянный лагерь, состоявший из сборных жилищ, ветряных турбин, опреснительной установки и маленького исследовательского центра. Древние руины и уникальная местность стали поводом для составленной учеными петиции о присвоении Олпинну статуса Заповедной планеты, что ограничило бы строительство, посещения и добычу ресурсов, но заявка все еще ждала одобрения со стороны Империи. Археологи согласились с тем, что разведка и картографическая съемка, которую вели Лира и Нари, является неотъемлемой частью работ по математической оценке ресурсов планеты, — что в некотором смысле было правдой, поскольку находка кайбер-кристаллов обеспечила бы планете защиту от интересов корпораций и горной добычи.
Несмотря на ослепительную белизну — столь яркую, что людям и представителям некоторых других рас приходилось носить защитные очки, — поверхность планеты больше напоминала морское дно, и зачастую требовалась помощь специалиста, чтобы отличить искусственные сооружения от творений самой природы: башни, похожие на конфеты, покрытые замысловатыми завитками, горные склоны с вросшими в них окаменевшими морскими организмами, кораллами и раковинами, давно высохшие речные русла и водопады, кристаллизовавшиеся в подобие мрамора, изгибающиеся желобы и глубокие сверкающие бассейны. Рядом с лагерем имелась пара карстовых воронок, заполненных самой чистой водой, какую только доводилось видеть Лире, голубой, словно подсвеченной изнутри, а в ущельях среди гор росли веретенообразные растения, столь же изогнутые и выцветшие, как и каменные башни.
Что касается Джин, то ей планета казалась огромной белой игровой площадкой.
Новоприбывшие быстро почувствовали себя как дома среди состоявшей из представителей различных рас команды археологов. Все сразу же полюбили Джин, которая стала центром всеобщего внимания, развлекая всех своими выходками, но при этом внимательно наблюдая и учась. Стремясь принести хоть какую-то пользу, Хас стал подручным лагерного повара, помогая готовить необычную, но вкусную еду из ограниченных запасов, в то время как Лира и Нари, нагруженные рюкзаками и спасательным снаряжением, совершали предварительные вылазки в сложную систему пещер, где могли скрываться кайбер-кристаллы.
Данные о предполагаемых залежах носили крайне неточный характер. Лире было весьма любопытно, действительно ли имевшиеся у них примитивные карты были найдены в архивах джедаев, или они, как утверждал Орсон, были составлены первыми космопроходцами и веками лежали забытыми в базе данных Республики. Так или иначе, Лира с некоторым смятением подсчитала, что для завершения предварительной разведки системы каменных пещер, сталагмитов, сталактитов и проложенных водой туннелей потребуются недели исследований, картографической съемки и анализа. Оставалось лишь надеяться, что Гален сможет прожить без нее.
Исследуя широкий туннель в главной системе пещер, Лира и Нари наткнулись на огромную камеру, искривленные стены и куполообразный потолок которой покрывал слой биолюминесцентного мха, освещавший камеру желтоватым сиянием. Их сопровождали Хас и Джин, и, войдя в камеру, все четверо широко раскрытыми глазами созерцали открывшееся им чудо.
Хас взглянул на Лиру, которая сидела рядом с Нари, словно упиваясь каждым квадратным сантиметром светящегося пространства. Джин играла неподалеку под бдительным присмотром Хаса.
— Джедаи бы сказали, что здесь ощущается могущество Силы, — сказала Лира таким тоном, что Хасу показалось, будто у нее есть некая телепатическая связь с подругой.
Кивнув, Нари повернулась к нему:
— А ты ее чувствуешь, Хас?
Отведя взгляд от Джин, он озадаченно взглянул на женщин:
— Что именно?
— Просто почувствуй, — мягко рассмеялась Лира.
Он огляделся вокруг.
— Я думал, Сила исчезла вместе с джедаями.
— Сила может исчезнуть, только если погибнет все живое в Галактике, — покачала головой Нари.
Лира пристально посмотрела на Хаса:
— Ты никогда не бывал на планетах, где природа столь изобильна, столь плодородна и цветуща, что у тебя голова идет кругом? Не на планетах вроде Корусанта, которые просто ошеломляют, а на какой-нибудь далекой планете, где просто хочется стоять в почтительной тишине?
— Где можно в полной мере почувствовать взаимосвязь всего живого, — добавила Нари.
Хасу не хотелось, чтобы они подумали, будто он считает их сумасшедшими, и уж тем более не хотелось вспоминать Самовар или Вади-Раффу, так что он лишь ответил:
— Пожалуй, бывал на нескольких.
Лиру, однако, его ответ не удовлетворил.
— И никогда ничего не чувствовал? Даже ощущения некоей сверхъестественной тайны?
— Наверное, был слишком занят, — пожал плечами Хас.
— Когда в следующий раз окажешься на девственной планете, — сказала Нари, — вспомни наш разговор и попытайся почувствовать Силу.
— Ладно, — кивнул он. — Как-нибудь в следующий раз. — Увидев, что Лира внезапно повернулась к Джин, которая стучала по камню маленькой копией одного из молотков матери, он добавил: — Не беспокойся, я слежу за ней.
Услышав его, Джин перестала стучать и развернулась кругом.
— Хас следит за мной.
— И никогда об этом не забывай, — сказал он.
Лира с искренней признательностью взглянула на
Хаса:
— У тебя с ней здорово получается, Хас.
— Потому что она член команды, — ответил он достаточно громко, чтобы слышала Джин. — В лучшем смысле этого слова.
Обе женщины рассмеялись, затем последовавшую тишину нарушила Лира:
— Не хочу лезть не в свое дело, Хас, но когда ты впервые познакомился с Орсоном?
«Будь проще», — напомнил себе Хас.
— Он просто периодически использует меня.
— У него определенно есть к этому талант, — кивнула Лира.
— А откуда ты его знаешь? — спросил Хас, прежде чем Лира успела сформулировать следующий вопрос.
— Гален и Орсон совместно работают в некоей имперской программе по энергетике.
— На Корусанте?
— В комплексе, который занимает территорию бывшего заповедника б’анкоров.
— Кажется, я что-то об этом слышал, — заметил Хас. — Должно быть, интересно.
— Даже очень, — кивнула Лира, вызвав смешок Нари.
— Скажи Хасу правду, Лира.
Лира рассмеялась вместе с ней.
— Ладно, на самом деле все это очень скучно, и порой я жалею, что Гален вообще в это ввязался. Но он счастлив, а его исследования могут привести к революции в области возобновляемой энергии.
— Что есть, то есть, — заметила Нари.
— Мне просто хотелось бы, — посерьезнев, сказала Лира, — чтобы вся работа не сосредоточивалась на одних лишь кайбер-кристаллах.
Гален стоял у иллюминатора челнока, глядя на опустошенную планету внизу. Он ошибался, полагая, что Орсон собирается показать ему нечто подобное тому, что он видел во время войны на Грейндже.
На этот раз все было намного хуже.
— Как называется эта планета? — спросил он Кренника.
— Малпаз — если это имеет хоть какое-то значение. — (Доставивший их сюда корабль находился на стационарной орбите намного выше челнока.) — Во время войны она пострадала от вторжений с обеих сторон, но после каждой атаки ее жителям удавалось отстраиваться заново. Местное население состоит из птицеподобных гуманоидов, но смешалось с колонистами со всего сектора.
— Рива что-то говорила Лире про Малпаз.
Кренник никак не реагировал на его замечание.
— Внизу — то, что осталось от столицы. Видно, где мы развернули энергетическую сеть, — это та обугленная территория слева. Сам комплекс стоял на холме, где теперь только разрушенные стены.
— Что тут случилось? — побледнев, спросил Гален. — Я крайне точно все описал в своих заметках.
— Разрушения никак не связаны с твоими разработками. Мы готовились подсоединиться к энергетической сети, когда планету атаковали.
— Кто?
Кренник сделал вид, будто слегка поколебался.
— Гален, в вечерних голоновостях этого не услышишь, но, хоть война, по сути, выиграна, она еще не закончилась. По крайней мере здесь и во многих системах Западных рубежей.