Ошеломлённая, я качаю головой.
— Не могу поверить, что это произошло и что никто не знает об этом.
Я оглядываюсь на всех этих молодых людей в столовой. Красивых. Сильных. Оставшихся без матерей и отцов. И всем сердцем сочувствую им.
— Сколько здесь генетически модифицированных? — спрашиваю я.
— Всего-то около двадцати процентов. Те, что из первой волны, либо живут здесь, либо им удалось сбежать самим, либо они умерли от экспериментов. Те из нас, кто находится в лагере, делают всё возможное, чтобы извлечь тех, кто попал в это ужасное положение, и стараются обеспечить им убежище и защиту.
— Как сегодня. С Кейли.
Трей поджимает губы.
— Именно.
Я снова беру вилку и откусываю маленький кусочек курицы, оглядывая комнату.
Трей кивает в сторону рыжеволосого парня, которому никак не больше пятнадцати.
— Гаррет Джонсон — один из тех, кто потерял свою мать в тот день. Он всегда носит с собой её фотографию, чтобы помнить о том, что она сделала. Что она готова была отдать свою жизнь, чтобы спасти кого-то другого.
Он окидывает взглядом комнату, и его лицо застывает.
— У многих из этих людей есть своя история. Чаще всего — трагедия.
— Но если «Грань» помогает людям, — спрашиваю я, — то почему же у вас такая плохая репутация? Почему вы пытались убить Зейна Райдера на Феерии? И почему вы всё время что-то взрываете?
— Во-первых, — начал Трей, — мы не пытались убить Зейна. Это был какой-то сумасшедший, не связанный с нами, — его губы растягиваются в улыбке. — Что касается взрывов… то это просто прикрытие. Если мы сможем отвлечь средства массовой информации и силовиков нашими невинными взрывами — заметь, в них никто никогда не погибает, — тогда мы сможем сосредоточиться на том, что действительно важно. На спасении тех, кому это нужно.
— Ты хочешь сказать, что каждый раз, когда я слышу в новостях об очередном взрыве на окраине, это вы проводите извлечение в какой-то другой части города?
Трей широко улыбается.
— Ага.
— Невероятно.
Я смотрю на рыжеволосого парня на другом конце комнаты. Гаррет. Каково это — потерять всё, что ты любишь, в одно мгновение? Боль наполняет меня, когда я понимаю, как мне это знакомо. Разве я не испытываю то же самое? Чувство огромной потери?
— Так вот как умерли твои родители? — мягко спрашиваю я Трея.
Он кивает.
— Мою мать и родителей Нэша убили тогда. Мой отец выжил, но его застрелили два года назад во время обычной вылазки за припасами, — он бросает взгляд на Трину. — Вот у Трины немного другая история, но её она должна рассказать сама.
Я перевожу взгляд на лицо Трины, её прекрасное лицо в форме сердца с длинными ресницами и высокими скулами. Рядом с ней я чувствую себя мужиком в юбке.
Она смотрит на стол так, словно ей неловко. Но прежде чем у меня появляется шанс среагировать, чьё-то тело плюхается на студ рядом со мной, наклоняясь в опасной близости.
— Ну-ну, что у нас тут? — дыхание Нэша касается моего уха. — Сиенна.
Он произносит моё имя так, словно оно грязное, будто вкладывает в него какой-то подтекст, которого там быть не должно.
— Похоже, ты привыкаешь к жизни в «Грани».
Его лицо находится всего в нескольких сантиметрах от моего, явно нарушая моё личное пространство. Я немного отклоняюсь назад и натыкаюсь на Трея, сидящего рядом.
Серые глаза Нэша осматривают повязку на моей руке.
— Так что же всё-таки произошло? — спрашивает он как-то уж слишком небрежно.
Я пожимаю плечами, как будто речь идёт о каком-то пустяке.
— Я попала в аварию на мотоцикле. Трей наложил швы.
Рот Нэша кривится в усмешке.
— Советую быть осторожнее, Престон. Ты же не хочешь, чтобы здесь с тобой случилось что-нибудь плохое.
Он отворачивается от меня к Трею, а я сижу и задаюсь вопросом — была ли это угроза?
***
После ужина мы с Треем покидаем лагерь, чтобы навестить Чеза, как он и обещал.
Все коридоры выглядят одинаково — коричневый бетонный пол и облупившаяся штукатурка на стенах. Здесь нет окон, только множество дверей, которые, как я предполагаю, ведут в такие же мелкие, как у меня, комнаты. Коридоры в этом огромном здании просто бесконечны. Научусь ли я когда-нибудь здесь ориентироваться?
— Мы ведь под землёй, верно? — спрашиваю я у Трея, следуя за ним по территории лагеря.
— Почти, — оглядывается он на меня. — Мы под горой.
Когда мы выходим в более широкий коридор, Трей показывает мне огромную кухню с бесконечными рядами высоких столов и объясняет, что все здесь получают свои задания. Мне тоже придётся иногда помогать по кухне, а иногда становиться частью команды уборщиков. Пока же мне стоит просто ходить за Триной, пока я не освоюсь здесь и не начну получать собственные задания.
— Мы стараемся на всём экономить, поскольку находимся под землёй, — говорит он, показывая мне прачечную, где время от времени я буду стирать.
— Душ должен быть коротким, пять минут или меньше, свет включать только в случае крайней необходимости. Когда есть возможность, лучше использовать фонарик, который есть в твоей комнате. В нём есть маленький генератор, так что если зарядка сядет, нужно просто прокрутить ручку, — он ухмыляется. — Успеваешь запоминать?
Я киваю.
В конце коридора находится металлическая дверь с цифровым сканером на входе. Трей поднимает рукав и показывает сканеру свою внутреннюю татуировку. Дверь медленно открывается. Я следую за ним на лестничную клетку, где незнакомый мне молодой человек охраняет дверь с висящим у него на груди АК-47.
— Привет, Джон, — приветствует его Трей. — Как дела?
Парень кивает головой.
— Всё путём. Сегодня было довольно тихо.
Трей хлопает его по спине и улыбается.
— Рад слышать. Крикни, если что-нибудь понадобится.
Мы спускаемся дальше по лестнице, проходим через другую дверь, а затем оказываемся в большом, похожем на пещеру туннеле. Я прищуриваюсь, чтобы мои глаза немного привыкли к темноте. Посреди широкого пространства находятся железнодорожные пути.
— Это заброшенный железнодорожный туннель? — спрашиваю я, когда мы идём по рельсам.
— Ага. Здесь мы выезжаем на машинах, обычно за припасами.
Он кивает на вереницу легковых автомобилей, пикапов и полуприцепов, припаркованных у края тоннеля.
— Странно, что никто ещё не обнаружил ваше убежище.
— Если кто и попадёт сюда, машины могут насторожить, но внутрь им не проникнуть, — он оглядывается, и я прослеживаю его взгляд. Дверь, из которой мы только что вышли, исчезла. Осталась лишь часть скалы.
— Что за…?
Трей улыбается.
— Круто, да?
— Куда она делась?
Дверь имеет искусственную каменную поверхность, поэтому она сливается с внутренним пространством туннеля.
— Впечатляет.
— Моё собственное творение, — небрежно бросает он.
— Теперь я действительно впечатлена, — признаюсь я.
Трей подмигивает.
— Я так и подумал.
Он идёт к чёрному пикапу, тому самому, под которым мы прятались после того, как он вытащил меня из правительственного здания.
— Давай возьмём пикап.
— Может, лучше на моём мотоцикле?
Я осматриваю тёмный туннель, но не нахожу. Моё горло сковывает спазм, когда я думаю о Кудряше, катающемся по дорогам в своё удовольствие.
— А где он? — спрашивает Трей, тоже оглядываясь по сторонам.
Мои кулаки сжимаются.
— А я не знаю. Нэш велел Кудряшу припарковать его.
— Кому?
Я вижу смущение на его лице. Ну конечно, он не знает, кто такой Кудряш.
— Один из твоих охранников, тот, что с тёмными вьющимися волосами. На вид ему девятнадцать-двадцать.
На лице Трея отражается понимание, и он улыбается.
— А, ты о Джебе.
Он берёт рацию и говорит что-то в неё. Я слышу по рации искажённый помехами голос Кудряша, то есть Джеба: «Я припарковал его между двумя грузовиками с припасами, чтобы спрятать от любопытных глаз».
Звучит предусмотрительно. Пусть молится, чтобы байк был там.
Трей направляется к грузовикам, и я следую за ним, проходя мимо двух громоздких реактивных мотоциклов. А вот и моя крошка, такая же хорошенькая, как и тогда, когда я видела её в последний раз. Ключи всё ещё в замке зажигания.
Я думаю, что чудесные навыки Трея по удалению следящего устройства, заслуживают, чтобы он мог оседлать мою «Харли» и надавить педаль газа. Когда я жестом приглашаю его сесть спереди, его глаза удивлённо распахиваются.
— Уверена?
Улыбаясь, я хлопаю по забинтованной руке.
— Ты это заслужил.
Он садится впереди, а я устраиваюсь за ним. Я не привыкала ездить позади кого-то, поэтому не знаю, куда деть руки. Мне кажется неудобным обнять его за талию, поэтому я хватаюсь за планку позади меня. Я морщусь от боли, когда кожа натягивается вокруг ещё незаживших швов.
Трей оглядывается назад и видит моё положение.
— Нет. Нравится тебе это или нет, но твои руки должны быть здесь.
Он берёт мои руки и тянет их так, чтобы я обхватила его торс.
Моё лицо пылает от смущения, и я рада, что он меня не видит. Он заводит двигатель. Прежде, чем он трогается, я говорю ему прямо в ухо, и мои губы случайно касаются его кожи:
— Если разобьёшь мою «Харли», я тебя убью.
Он смеётся через плечо.
— Поверь, если я её разобью, я сам покончу с собой.
Трей едет по железной дороге, пока мы не выезжаем из тоннеля. Солнце уже низко, но оно всё ещё греет моё лицо. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, когда Трей набирает скорость. Капюшон падает, открывая мои растрёпанные волосы, и я не утруждаю себя тем, чтобы натянуть его обратно на голову. Впервые я еду на байке без длинных волос, и это кажется неправильным. Ветру больше не с чем играть: он не хлещет меня волосами по лицу, а просто поднимает их дыбом. Слёзы щиплют мне глаза, и я не уверена, от ветра это или от эмоций.
Я зарываюсь лицом в серую футболку Трея и обнимаю его крепче. Есть что-то успокаивающее в том, что я не одна. Во всяком случае, не прямо