— Мне нравится то, что символизирует феникс. Неважно, что было в прошлом, мы способны меняться. Возрождаться из пепла.
Это именно то, что мне нужно. Возрождение. Я не могу стереть из прошлого последний год, но могу измениться сама.
— Мне тоже это нравится, — говорю, вспоминая о бабочках под своей кожей.
Наши глаза встречаются, и я чувствую, как краснеет моё лицо.
— Так, — буднично говорит он, — как насчёт искупаться?
— У меня нет купальника, — моё сердце бьётся всё быстрее.
— Кто сказал, что он тебе нужен? — хитро улыбается Трей.
Мои пальцы касаются шрама на его животе, и его мышцы напрягаются.
— Как ты его получил? — спрашиваю чуть ли не шёпотом.
Он закрывает глаза, пока я провожу пальцами по белой отметине. Затем он распахивает глаза, хватает мою руку и подносит к своим губам, целуя каждый пальчик. Медленно. Неторопливо.
Мои колени подкашиваются, живот снова тянет, в груди разгорается пожар.
Трей берётся за петли на поясе моих джинсов и притягивает к себе, моё сердце замирает. Его губы накрывают мои, и я поглощена его вкусом, его запахом, ощущением его близости. Его губы прокладывают дорожку поцелуев по линии моей челюсти и вниз по шее, я запрокидываю голову, цепляясь руками за его обнажённые плечи.
— Пойдём купаться, — шепчет он прямо мне в ухо, его горячее дыхание обжигает мою кожу. Он снимает свои джинсы и ныряет в лагуну в одних боксерах.
Мои щёки пылают, как и огонь в моей груди. Я делаю глубокий вдох и выскальзываю из своих джинсов. Но всё же оставляю футболку. Как бы сильно мне ни нравился Трей, мне неловко плавать с ним в лифчике и трусиках. Одно дело, когда никого нет, другое — с полуголым парнем.
Трей всплывает в двадцати метрах от меня, пока я захожу в воду. Немного страшно, когда не видишь дна. Можно только гадать, какие твари здесь обитают.
— Здесь есть змеи?
До смерти их боюсь.
Трей подплывает ближе и пытается обрызгать меня.
— Возможно, — ухмыляется он. Я разворачиваюсь, чтобы выйти из воды.
— Ни за что. Я здесь плавать не буду.
Трей перемещается к краю лагуны и выбирается на землю. Я отвожу взгляд, чтобы не видеть, как его облепили мокрые боксеры. Он подхватывает меня на руки, несмотря на моё сопротивление, и прыгает в воду. Взвизгивая, я вцепляюсь в его шею, когда мы оба погружаемся в холодную воду.
Он делает несколько шагов, всё ещё держа меня в руках, прежде чем окунуть меня. Вода попадает мне в глаза, обжигает нос, и я всплываю, отплёвываясь и размахивая руками. Ни разу не изящно.
— Ты за это ответишь, — угрожаю я, направляясь за ним.
Но он исчезает под водой. В её мутной темноте я не представляю, куда он делся.
Проходит тридцать секунд. Сорок пять. Минута. Я кручусь в воде, футболка закручивается вокруг меня, я вглядываюсь в воду. Моё сердце замирает через полторы минуты.
— Трей, — зову я. Мой голос дрожит от страха. — Это не смешно.
Что-то хватает меня за ногу, и я вскрикиваю. Бросаюсь вперёд, но нечто тянет меня назад. Я уже мысленно представляю гигантскую змею, закручивающуюся вокруг моей ноги и тянущую меня вглубь. Я пинаю со всей силы, пяткой ударяясь обо что-то твёрдое. Сильные руки хватают меня за талию и придвигают к себе. Когда Трей выныривает, я толкаю его в плечо.
Он смеётся и проводит рукой по своим мокрым волосам, пока я сверлю его взглядам.
— Это было совсем не смешно, — выплёвываю я.
— А по-моему смешно, — игриво улыбается он.
— Ты напугал меня. Я думала…
— Думала, что меня сожрало чудовище из Чёрной лагуны?
Я хочу стереть эту ухмылку с его лица.
— Ты вот настолько близок, — я сжимаю большой палец и указательный вместе, — к тому, чтобы остаться без передних зубов.
Его смех эхом разносится по воде. Положив руки мне на спину, он притягивает меня ближе к себе. И хотя мне нравится находиться в его объятиях, так сложнее передвигаться по воде. Он направляет мои руки, чтобы я обняла его за шею.
— Вот так, держись за меня, я поведу нас обоих, — его ладонь скользит по моей руке, моей гладкой, без намёка на шрам, руке и застывает. — Какого чёрта? — он разворачивает мою руку, чтобы посмотреть, а затем встречается со мной глазами, в его взгляде недоверие. — Швы? Шрам от маяка? Где всё это?
Мне приходит мысль, что сейчас самое время поцеловать его, и, может быть, он забудет о том, что я всё ещё не рассказала ему, почему я была МПЗ. Мои губы находят его, я слегка прикусываю его нижнюю губу. Это, похоже, срабатывает сначала, но потом он отстраняется.
— Нет, на этот раз это не сработает. Будь добра, расскажи, что, чёрт побери, происходит? — в его глазах смятение, подозрение.
Я смотрю на него, пытаясь подобрать слова. Он выпускает меня из объятий, плывёт к берегу, выбирается из воды, надевает джинсы и падает на землю. Лёжа на спине с руками под головой, он смотрит в небо.
Я ещё недолго остаюсь в лагуне, потому что мне страшно вылезать и встречаться с ним лицом к лицу. Что он подумает, когда узнает, что я действовала за его спиной, что я просила о помощи сына Харлоу Райдера? Точнее, я не просила Зейна, он сам предложил. Но я не сказала «нет».
Да и с чего бы? Речь идёт о жизни моей матери. Даже если бы мне пришлось молить дюжину парней о помощи, оно бы того стоило, верно?
Я делаю глубокий вдох и подплываю к краю, решительно настроенная рассказать ему всё.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Выбираясь из воды, я разрываюсь: надеть ли джинсы сразу или дать ногам высохнуть. Остановившись на втором варианте, я присаживаюсь рядом с Треем и рассматриваю свои руки, пытаясь найти нужные слова.
— Дело в том, что сегодня в МПЗ я была с Зейном Райдером.
Трей поднимается на локте и пристально смотрит на меня.
— Ты знакома с этим придурком?
Киваю.
— Но он на самом деле хороший парень… — я обрываю себя, когда замечаю взгляд Трея. Убийственный. И быстро добавляю: — Он ничего не знает о том, что его отец делает с заключёнными.
— Почему ты была с ним? — резко спрашивает он.
— Он предложил мне помочь вернуть мою маму, — звучит неубедительно. Всё идёт неправильно. Я прикусываю щёку изнутри.
Трей выглядит так, словно хочет что-то сказать, но сдерживает себя. Глубоко вдыхает.
— Это не объясняет, куда делся шрам.
— Знаю. Но думаю, мне придётся начать с самого начала, чтобы ты понял.
— Я слушаю, — его голос холоден, и мой желудок сжимается.
Тяжело вздыхаю и готовлюсь вернуться к событиям той ночи, когда всё изменилось. Ночи, когда я проникла в здание «Мэтч 360».
Стоп. А ведь всё началось раньше. Я начала продавать свою душу задолго до этого задания. Так что я решаю вернуться в тот день, когда нашла своего отца мёртвым на полу.
Я рассказываю Трею всё. Как умер папа, как я встретила Дьявола, о связи моего отца с Пенелопой Райдер, его смене личности и о признании Рэдклиффа, что Харлоу убил моего отца.
Трей откидывается назад на локтях, его плечи выдвинулись вперёд.
— Зачем твоему отцу было фальсифицировать свою смерть и менять имя?
— Хороший вопрос. Зачем? Я начинаю задаваться вопросом, всё ли мы знаем о том, как умерла Пенелопа.
— Хотел бы я, чтобы здесь был мой отец и мы могли бы его спросить. Если кто-то что-то и знал, так это он.
Мотая головой, я слабо улыбаюсь.
— Это не совсем так. Есть только один человек, который может знать больше остальных.
— Харлоу, — я киваю, и Трей продолжает: — Может, нам стоит навестить его завтра. У меня есть парочка идей, как заставить его говорить.
Мои мысли переключаются на Зейна и на то, что он подумает, если я ворвусь в его дом с ребятами из «Грани» и приставлю пистолет к голове его отца. Надо будет иметь это в виду.
Я рассказываю Трею о том, что у Рэдклифф зуб на Харлоу Райдера. И о том, как встретила Зейна на праздничном балу, намеренно опуская тот факт, что мы уже дважды сталкивались до этого.
— То есть он друг, — поясняю я и тут же поправляю себя: — Или был им.
— Но зачем Рэдклиффу желать смерти Харлоу, если они вместе проводят все эти эксперименты?
Мотаю головой.
— Не знаю. Мне не удалось это выяснить.
Из этого вытекает история о том, как я оказалась на МПЗ, как странно вела себя моя мать и как Зейн ушёл, забрав с собой сыворотку.
— Значит, ты говоришь, что у этого Зейна есть некая сыворотка, которая восстанавливает клетки так быстро, что кожа зажила у тебя на глазах?
Киваю.
— Это самая клёвая штука, которую я когда-либо видела.
Трей касается моей руки и проводит пальцами по гладкой коже.
— Невероятно, — произносит он. — Неудивительно, что правительство мечтает заполучить эту сыворотку в свои руки.
— Но вот что не сходится. Зачем было соглашаться на обмен, если, по их версии, моя мама работала на них всё это время? К чему был весь этот фарс?
Трей прикусывает нижнюю губу, задумавшись.
— Может, просто хотели увидеть сыворотку? Получить подтверждение?
Злость поднимается во мне, когда я вспоминаю, как Рэдклифф использовал её, чтобы залечить шрамы на лице, которые ему оставила я. Возможно ли, что он обманул нас, чтобы заполучить сыворотку? Разумеется. С этим человеком возможно всё.
Я рассказываю Трею, как Рэдклифф «протестировал» сыворотку на себе.
— Почему мне кажется, что он всегда на шаг впереди?
— Потому что так и есть, — отвечаю я. Но меня смущает его поведение в МПЗ. Почему он не схватил меня, когда была такая возможность? Что он сделал с моей мамой?
У меня такое впечатление, что Рэдклифф знает об инсценированной смерти моего отца больше, чем говорит. Потому что если я что-то и поняла о таких людях, как Рэдклифф, так это то, что не стоит верить ни единому слову из их ртов.
Трей долго всматривается в моё лицо.
— Я хочу помочь тебе. Но сперва ты должна пообещать мне кое-что.
— Что?
— Обещай мне, что ты никуда больше не пойдёшь в одиночку, — серьёзно говорит он. — Ты же понимаешь, что каждый раз, когда ты покидаешь лагерь сама по себе, ты ставить под угрозу не только себя, но и всех нас?