– Как думаешь, чем зарядить? – спрашивает Роланд. – У меня тут серебряные пули 7,62, но они крутиться начинают при низком давлении, как за этими воротами…
– Сперва инструктаж, – говорит Пайк. – Пошли.
Бар в отеле не узнать. Леса и распорки по углам поддерживают защитный навес под потолком; на барной стойке – пучки проводов и мониторы, а у дверей стоит робокамера, способная взбираться по лестницам. Алан – капитан Барнс – стоит рядом с женщиной, которая согнулась над приборной панелью робота. Она что-то бормочет и сосредоточенно возится с тестером. Еще дюжина мужчин в спецкостюмах и камуфляжных комбинезонах стоят и сидят у стен: у половины из них за плечами рюкзаки, а в руках – закрытые шлемы, но оружия на удивление мало, зато только у меня в комнате нет блокнота, но я достаю наладонник, который таскал с собой в кармане с того момента, как выскочил из своего номера.
Переговариваются мало, настроение в комнате мрачное. Алан сразу переходит к делу, как директор на собрании.
– Расклад такой: у нас есть открытые врата четвертого класса, за которыми находятся неизвестные – но недружественные – силы. Они выкрали одну из наших сотрудниц. Вторичная задача – вывести ее оттуда живой. Первичная – опознать похитителей и, если это те, кого мы подозреваем, нейтрализовать их, а потом отступить так, чтобы врата закрылись за нами. Подчеркиваю: мы не на сто процентов уверены, с чем имеем дело, так что наша главная задача – опознание и характеристика противника. Все не так ясно и просто, как нам бы хотелось, так что давайте все сосредоточимся и хорошо все обдумаем. Начнем с ситуации. Дерек?
Дерек, тот самый сухой бухгалтер из Прачечной, встает и выдает сжатый и внятный отчет по ситуации так, будто делает это в тысячный раз. Кто бы мог подумать?
– Вервольф, колония Аненербе со времен последнего приказа Гиммлера. – Бу-бу-бу. – Мухабарат. – Кашель. – Республиканская гвардия. – Бу-бу-бу. – Похищение профессора… – Бу-бу-бу. Я ничего не записываю, потому что все это уже слышал. Я оглядываюсь и пытаюсь перехватить взгляд Энглтона – и как раз успеваю заметить, что он выходит из зала. А потом Дерек заканчивает. – Это все, капитан.
– Наша задача – посмотреть, что на другой стороне холма, – говорит Алан. – Возвращение похищенной женщины и нейтрализация противников – задачи тактические, но первая и приоритетная стратегическая цель – анализ характера угрозы и передача данных на базу. Так что сначала посылаем туда транспортер и смотрим, не ждут ли нас там с распростертыми объятьями. Если все чисто, заходим. Второй шаг… – Он делает паузу. – …закрепляемся по ту сторону, устанавливаем заряд на случай, если у нас все полетит под откос, потом действуем по ситуации, в зависимости от того, что найдем. – Он коротко улыбается. – Обожаю сюрпризы! А вы?
Ну да, иначе я бы никогда не подался на действительную службу. Поэтому через полчаса я стою на выкрашенной фиолетовой краской лестничной клетке отеля под портретом Мартина Хайдеггера, дышу через кислородную маску и готовлюсь пойти следом за неуклюжим роботом на гусеничном ходу, половиной взвода спецназовцев и водородной бомбой через прорыв в пространственно-временном континууме.
На экране пляшут размытые тени, серые и черные абрисы кажутся бархатом на вулканическом пепле. На полу у моих ног разматывается бухта кабеля, уходящего во тьму. Хаттер, женщина-техник за панелью управления, скорчилась над ней, как заядлый геймер, и вовсю крутит джойстики. Я выглядываю из-за спины Алана – приходится опереться на стену, потому что на плечах у меня каркас килограмм на тридцать, и он толкает меня вперед, стоит только чуть-чуть наклониться.
– Метр вперед. Теперь покажи, что слева.
Экран дергается. С тонким писком воздух утекает в дверной проем, кабель снова разматывается, а потом изображение приходит в движение. Мы снова видим серые камни, а потом вдалеке возникает море. Камера продолжает вращаться, и на экране возникает задняя часть робота, из которой белая пуповина уходит к нелепому обломку стены. Света, чтобы осмотреть стену, не хватает: это камера ночного видения, но мы работаем при звездном свете. Камера продолжает вращаться, пока не приходит в начальное положение. Нигде не видно признаков жизни.
– Похоже, чисто, – шепчет кто-то мне на ухо, голос слегка искажен помехами.
– Хочешь первым пойти – вызывайся добровольцем, – сухо бросает Алан. – Мэри, тепловые точки есть?
– Ни одной, – отвечает она.
– Ладно. Направление шесть-ноль-шесть, вперед на десять или пока не увидишь что-нибудь. Потом стоп и рапорт.
Она так и делает, и маленький робот ползет по серо-черной земле по ту сторону врат.
– Давление воздуха – десять паскалей. Температура – термопара выдает ошибку, Тепловизор сдох, но запасной сенсор показывает примерно 45–60 по Кельвину. Гравиметрия – земная. Мне не нравится заряд, капитан. Батарея была полная, но мы теряем заряд с бешеной скоростью – есть риск, что она замерзнет напрочь. Мы не разрабатывали роботов для такой среды – тут холодней, чем лето на Плутоне.
Кто-то начинает фальшиво насвистывать, но Пайк приказывает ему заткнуться.
– Как это влияет на нашу экипировку? – спрашивает Алан. – Эти костюмы не рассчитаны на температуры ниже ста двадцати по Кельвину.
– Это Дональдсон, – говорит кто-то, откашлявшись. – Я думаю, все будет в порядке, сэр. С землей мы будем соприкасаться только ногами, а там у нас достаточная изоляция и утепление. Воздуха нет – значит, нет и конвективной теплопотери, а излучать тепло интенсивнее мы не начнем, потому что окружающая среда холоднее. Регуляторы не заледенеют, поскольку в них используются противотоковые кольца для подогрева вдыхаемого воздуха. Риск в том, что нас будет превосходно видно в ИК-спектре, и, если завяжется перестрелка и нам придется искать укрытие, обморожение придет очень быстро. Озеро там, наверное, из жидкого азота – не наступайте на яркий голубой лед, это замерзший кислород. Тепло от ног его моментально вскипятит. И кстати, он диамагнетик, так что компасы работать не будут.
– Спасибо за напоминание, Джимми, – говорит Алан. – Есть еще у кого-то чудесные откровения о том, почему законы физики нам не друзья?
Камера поворачивается: ландшафт все тот же, но теперь мы видим врата, обрамленные кучей земли с одной стороны и полуразвалившейся стеной с другой. Озеро теперь видно лучше, а за гребнем холма проступает какая-то прямоугольная конструкция.
– Что-то не так с температурой, – задумчиво произносит Дональдсон. – Но не могу понять, что именно.
– Скоро у тебя будет возможность это исправить. Мэри, тепла по-прежнему нет? Хорошо. Команда «Альфа» – готовность. Заходим.
С другой стороны дверного проема трое солдат в темных спецкостюмах быстро ныряют в открытые врата и покидают нашу вселенную. Развернутая назад камера робота запечатлевает их для вечности: призраков, которые перепрыгивают через него и скрываются из виду.
– Хайтин: чисто, прием.
– Смит: тут ничего. Прием.
– Хаммер: чисто, прием.
Камера разворачивается и показывает три тени, пригнувшиеся за естественным откосом. Одна из них направляет короткую трубку куда-то за робота.
– Дон, будь добр, посмотри, что там с другой стороны врат. Майк, заходит команда «Браво».
Три громоздких незнакомых фигуры проталкиваются мимо меня и скрываются за гермодверью, которую установили перед номером Мо: когда они входят, я даже через шлем слышу порыв ветра. Камера разворачивается…
– Хайтин: за воротами ничего. Долина чистая, на средней дистанции холмы. Я вижу какую-то геометрическую схему и одно, нет, два тела. Мужчины, голые, животы взрезаны острым орудием. Похоже, что замерзли, руки за спинами в наручниках.
Мое сердце пропускает удар, а я с облегчением выдыхаю: мне стыдно, но я все равно счастлив, что среди жертв не оказалась Мо.
– Говард: это человеческие жертвы, которые им были нужны, чтобы открыть врата. Рядом нет металлической треноги с перевернутой тарелкой сверху?
– Хайтин: нет, кто-то тут все убрал.
– Ну разумеется, – ворчит кто-то вне очереди.
– Заходит «Чарли», – приказывает Энди, а потом похлопывает меня по руке: – Давай, Боб. Пора повеселиться.
Перед нами Пайк поднимает панель управления от чего-то похожего на электрическую уборочную машину – вроде тачки, за которой нужно идти, – и направляет ее к двери. Машина перекатывается через порог, и порыв ветра чуть не засасывает меня внутрь; я осторожно иду следом и стараюсь не думать о грузе этой тележки. Для создания критической массы нужно хотя бы шесть килограмм плутония, но чтобы собрать бомбу, нужны еще и другие детали; прежде их устанавливали внутри восьмидюймового артиллерийского снаряда, но никто еще не сделал ядерную бомбу, которую было бы легко нести – особенно если уже взвалил на плечи тридцатикилограммовый каркас с баллонами.
Как только я вхожу во врата, от меня раскатывается волна тумана; под ногами уже не ковер, а земля, хрупкая, как замерзший наст поверх гравия. Я слышу тихое жужжание, с которым переключаются у меня в шлеме теплообменники: теперь они будут согревать воздух, который я вдыхаю, теплом, полученным из выдохов. Кожу покалывает, костюм будто сел и сжимает тело, и я вдруг постыдно и громко пукаю. Внешнее давление воздуха: ноль. Температура: так холодно, что кислород замерзает. Господи, и вправду весна на Плутоне.
Пайк отводит свою тележку метров на пять вперед и останавливается на полпути до робота с камерой, а потом начинает отматывать с нее кабель. И чуть не толкает меня спиной, прежде чем я успеваю отойти в сторону.
– Боб, держи, – говорит он и вручает мне что-то вроде проводного джойстика со встроенным спусковым крючком.
– Что это? – спрашиваю я, переключаясь на его канал.
– Автоматический взрыватель. У нас их два – для зон по эту сторону врат, куда не добивает сигнал. Второй у меня. Давай жми на спуск. Один из них можно отпустить спокойно: взрывается, только если оба одновременно отпустить на десять секунд.