Однако…
Кроме обыкновенных игрушек, УИО разрабатывало кое-что и для Прачечной. Родословная Отдела Q восходит к военным КБ старого доброго УСО – отравленные ручки, все необходимое в каблуке, самовзрывающиеся крысы, в общем, джентльменский набор Джеймса Бонда. С пятидесятых Отдел Q обеспечивал Прачечную более эзотерическими штуками вроде призывных контуров, глаз василиска, оракулов Тьюринга, самонастраивающихся пентаклей и самонаполняющихся пивных кружек. С каждым годом отдел становился все более узконаправленным и причудливым, и оказалось, что его продавать нельзя – в отличие от большинства других подразделений «КинетиК», их работа засекречена так глубоко, что без батискафа даже не увидишь. Поэтому, когда «КинетиК» выставили на панель, Отдел Q оставили дома как уголок госслужбы в бурном море частного бизнеса.
Детектив-инспектор Салливан выходит из домика, как робот, и коротко приказывает своему водителю отвезти нас в Килн-Фарм, а потом уехать по какому-то надуманному поручению. Она неподвижно сидит на переднем сидении, а мы с Энди забираемся назад и едем в молчании – никому не до пустых разговоров.
Через пятнадцать минут езды по красным дорогам и безликим пустошам одинаковых краснокирпичных домов, украшенных спутниковыми тарелками и заборчиками из сосновых досок, мы оказываемся в старом городе, где строения отличаются друг от друга, а велодорожки размечены по краям улиц, а не проложены отдельно. Я с любопытством оглядываюсь, высматривая достопримечательности:
– А мы не рядом с Блетчли-парком?
– Это пару миль вон туда, – отвечает водитель, не снимая рук с руля. – Хотите заехать?
– Пока нет.
В Блетчли-парке во время войны располагался штаб операции «Ультра», из которой потом родился ЦПС – там работали люди, которые создали для взлома немецких шифров компьютеры класса «Колосс», впоследствии приспособленные Прачечной для более оккультных целей. Святое место для шпионов: я знаю не одного сотрудника АНБ, который хотел сюда заехать, чтобы увезти домой в каблуке немного святой земли.
– Во всяком случае, не раньше, чем заедем в британский офис ассоциации «Диллинджер».
Ассоциация «Диллинджер» – это внешнее название для местной секции Отдела Q. Офис оказывается неоклассическим кирпичным особняком с пошлыми полуколоннами и усохшим плющом, который явно заставили вскарабкаться на фасад при помощи безжалостного применения растительных гормонов. Мы выбираемся из машины во дворе между сухим фонтаном и стеклянными дверями, и я исподтишка смотрю на свой КПК, чтобы проверить оккультную обстановку. Все тихо. Я моргаю и прячу его в карман, а потом догоняю Энди и Джозефину, которые уже направляются к секретарше. Блондинка сидит за высокой деревянной стойкой и постоянно что-то печатает – и выглядит ненатурально, как манекен в витрине.
– Добро-пожаловать-в-ассоциацию-«Диллинджер»-чем-я-могу-вам-помочь? – выпаливает она, равнодушно и профессионально хлопая ресницами на Энди, но так и не убирает рук с клавиатуры; есть в ней что-то странное, но я пока не могу сказать, что именно.
Энди показывает удостоверение:
– Мы хотим поговорить с доктором Воссом.
Длинные пальцы с алыми ногтями замирают над клавиатурой.
– Правда? – безучастно говорит она и тянется рукой под стол.
– Стой!.. – начинаю я, а Джозефина уже делает резкий шаг вперед и накрывает носовым платком вебкамеру на мониторе секретарши.
Раздается тихий хлопок, и внезапно гудение ее компьютера стихает. Я быстро обхожу стойку, чтобы ее схватить, а Энди достает пистолет с до смешного прямоугольным стволом и расстреливает камеру над дверью в задней части вестибюля. Когда секретарша поворачивается, раздается жуткий звук, будто кусок мяса разрывается надвое, и я понимаю, что она вовсе не сидит на стуле – на уровне бедер она уходит в грузную поворотную конструкцию из потемневшего от времени дерева, прибитую к полу крупными медными заклепками точно посреди серебристого пентакля, провода от которого уходят к ее компьютеру. Секретарша открывает рот и шипит, а я замечаю, что язык у нее ярко-синий и раздвоенный. Я резко бросаюсь на пол плечом вперед и хватаю ближайший провод. Ко мне тянутся алые ногти, глаза сужаются в две щелки, а на скулах выступают мускулы, будто она набирает слюны, чтобы плюнуть. Я хватаю самый толстый кабель, дергаю, и она испускает высокий и до жути нечеловеческий вопль.
«Да что за хрень?» – думаю я, видя, как ногти растут, удлиняются, роняя чешуйки красного лака, и превращаются в острые когти. Потом снова дергаю за кабель – и отрываю его от пентакля. Из деревянной конструкции на ковер льется синеватая жидкость. Вопль обрывается.
– Ламия, – сухо говорит Энди.
Он подходит к пожарной двери, за которой открывается коридор, поднимает свой плоский пистолет и стреляет точно вверх. Вниз сыплется град фиолетовых капель.
– Что происходит? – ошалело спрашивает Джозефина, глядя на подергивания умирающей секретарши.
Я направляю на ламию свой КПК и снимаю показания. Холодно, но не ноль.
– Есть частичное покрытие, – кричу я Энди. – Где все остальные? Тут должны быть люди?
– Без понятия, – встревоженно отвечает он. – Если они ламию поставили на входе, значит, дерьмо уже попало в вентилятор. – Энглтон не ожидал открытого сопротивления.
Вдруг распахивается другая дверь, и из нее вылетает полненький человечек средних лет в дешевом сером костюме и с трехдневной дизайнерской щетиной:
– Кто вы такие? Что вы тут делаете? Это частная собственность, а не пейнтбольный зал! Возмутительно!.. Я вызову полицию!
Джозефина выходит из транса и делает шаг вперед.
– Полиция уже здесь, – говорит она. – Как вас зовут? У вас есть жалоба? Если есть, в чем она заключается?
– Я… я…
Тут он замечает уже неподвижную секретаршу, которая свисает со своего постамента, как кровожадный манекен, и приходит в ужас:
– Вандалы! Вы ее поломали…
– Не так сильно, как она собиралась поломать нас, – замечает Энди. – А вы лучше скажите нам, кто вы такой. – Энди предъявляет удостоверение и приказывает ему явиться в истинной форме: – Властью, данной мне…
Он быстро накладывает гейс, и через десять секунд толстяк – доктор Мартин Восс – уже сидит на одном из неудобных дизайнерских диванчиков в углу вестибюля, а Энди задает ему вопросы и записывает ответы на диктофон. Восс говорит монотонно, вымученно, из уголка его рта тянется нитка слюны, а серное зловоние смешивается с аппетитным запахом жареной свинины. Фиолетовая краска из пейнтбольного пистолета Энди покрывает всё, в чем может прятаться камера, а мне поручено заклеить все двери чем-то вроде полицейской ленты, только от символов на ней исходит черное сияние, а когда смотришь на них, из глаз текут слезы.
– Назовите свое имя и должность в этом учреждении.
– Восс. Джон Восс. На-начальник исследовательской группы.
– Сколько человек в этой группе? Кто они?
– Двенадцать. Гэри. Тед. Элинор. Джон. Джонатан. Абдул. Марк…
– Достаточно. Кто сегодня на работе? Кто-нибудь отсутствует?
Я вожусь с наладонником и чуть не косею, выкручивая настройки детектора. Но нигде нет и следа метафизического резонанса; поиск совпадения с человеком, который угнал рендж-ровер, тоже ничего в этом здании не дает. Это грустно, потому что здесь сидит его начальник, а на работе должна была возникнуть симпатическая связь.
– Все здесь, кроме Марка. – Толстяк чуть истерично смеется. – Они все здесь, кроме Марка. Марка!
Я смотрю на детектива-инспектора, а она детективно инспектирует ламию. Кажется, Джозефина уже начала понимать на уровне спинного мозга, что мы не просто какие-то бюрократы и крючкотворы из Уайтхолла, которые решили испортить ей жизнь. Кажется, ее мутит. Стоит напряженная, тревожная тишина. «Почему другие не вышли сюда посмотреть, что происходит? – думаю я. – Может, вышли через черный ход и теперь ждут нас снаружи?» Запах горелого мяса становится сильнее: Восс дрожит, пытаясь не отвечать на вопросы Энди.
Я подхожу к ламии.
– Это не человек, – тихо объясняю я. – И никогда не было человеком. На таких штуках они специализируются. Это здание защищено охранниками и чарами, а это – внешняя часть системы безопасности.
– Но… но она же говорила…
– Да, но она – не человек. – Я показываю на толстую планку кабелей, подключенных к пентаклю. – Видишь, это управляющий интерфейс. Компьютер стабилизирует и удерживает контур Дхо-Нха, который связывает создание из пространства Ди. Само создание – это ламия – закреплено на коробке, а в ней… ну, другие детали. И она обязана исполнять определенные приказы. И незваных гостей не ждало ничего хорошего. – Я провожу пальцами по густым светлым волосам ламии, сжимаю кулак и дергаю. С характерным звуком отклеивающейся липучки парик отделяется от головы. – Видишь? Это не человек. Это ламия, демон, которого призвали в качестве первого рубежа системы безопасности в учреждении строгого режима с…
Я вовремя успеваю уйти с линии огня, когда Джозефина возвращает свой завтрак прямо на очень дорогую рабочую станцию. Я ее понимаю, конечно. Я и сам немного взвинчен – утро, прямо скажем, не задалось. И тут я замечаю, что Энди пытается привлечь мое внимание.
– Боб, когда закончишь шокировать инспектора, подойди, пожалуйста, у меня есть для тебя небольшое поручение, – громко говорит он.
– Да. Какое?
– Открой вон ту дверь, пройди по коридору до второй комнаты по правой стороне – не задерживаясь для осмотра трупов по дороге – и зайди туда. Внутри находится главный распределительный щит. Нужно отключить питание по зданию.
– Но ты же только что забил краской все камеры в потолке, разве нет? И откуда там трупы? Может, лучше послать Восса… ой.
Глаза Восса закрыты, а запах жареного мяса стал сильнее: его лицо побагровело, надулось, тело мелко дрожит, будто некая внешняя сила заставляет все мускулы сокращаться одновременно. Теперь уже мне приходится удерживать в рамках приличий свой свободолюбивый завтрак.
– Не знал, что кто-то на такое способен, – слышу я собственный голос.