спешно исправился он, – что никто из нашей семьи не может так рисковать.
Пол под их ногами вновь содрогнулся. Пустые винные бутылки прокатились через всю пещеру.
– К сожалению, – заметил Гейдж, – похоже, у нас осталось одно-единственное оружие против твоей матери – и это ты.
Земля время от времени вздрагивала всю ночь. Со стен ритмично капала вода. По полу растекалась лужица. Савви дрожала от холода и прижималась к Нор, пытаясь согреться.
При слабом свете луны Нор едва могла разглядеть смутные очертания лица Савви, неземное сияние распускающихся синих дредов. Кто-то другой неловко ворочался на полу, но некоторое время никто почти ничего не говорил. То ли пещера погрузилась в беспокойную обреченность, то ли все просто заснули.
Нор размышляла о страшных папоротниках Ферн. Они так легко ранили Савви, Сена Кроу и даже Гейджа. А вот Нор они не могли причинить вреда.
И, похоже, мать тоже не могла.
Если Гейдж был прав – если она действительно осталась последним рубежом обороны, отделяющим Ферн от всего мира, – она все равно не знала, как это поможет ей их защитить. Она только-только начинала понимать, как хотя бы защититься от матери самой.
17Заклинание исчезновения
Стоит предупредить: те, кто исчез, редко возвращаются.
Нор не думала, что сможет заснуть в таком холодном и мрачном помещении, но, видимо, ей удалось: она вдруг открыла глаза и услышала пронзительные голоса и бешеный топот ног над головой. По одной из стен тек целый водопад; вода пузырилась в трещинах каменного пола. Над ней склонился мужчина; его лица не было видно, потому что он светил ей в глаза фонарем.
Нор вскочила на ноги. Мужчина отклонил фонарь.
– Пошли, – сказал он, делая Нор и остальным знак следовать за ним. – Нужно вас отсюда вытащить.
Гейдж странно посмотрел на Нор. «Можно ли ему доверять?» – спрашивал его взгляд, но Нор была слишком поражена появлением мужчины, чтобы обращать внимание на все остальное.
– Эй. – Савви осторожно потрясла Нор за плечо. – Что это за чувак?
Через всю щеку мужчины шли три длинных пореза, похожие на следы когтей, а его серо-голубые глаза Нор видела каждый раз, когда смотрела в зеркало.
– Похоже, это мой отец, – тихо ответила Нор.
Глаза Савви расширились.
– Охренеть… – выдохнула она.
– У нас мало времени, – поторопил их Куинн Суини. – К рассвету от этого здания останутся только щепки.
Гейдж нащупал пальцы Нор и взял ее за руку.
– Пошли, – тихо произнес он.
Нор молча кивнула. Отправляясь сюда, она ожидала чего угодно, но точно не этой встречи. Отец. Даже само слово звучало чуждо.
Вслед за Куинном Суини они поднялись по винтовой лестнице; вода, успевшая залить несколько нижних ступенек, хлюпала у них под ногами. Наверху они остановились, чтобы он восстановил дыхание. Мужчина надрывно кашлянул в платок. На белой ткани расплылось пятнышко крови.
Они стояли в комнате, которая, должно быть, некогда служила Алкионам столовой. Сейчас в ней не осталось ни единого напоминания о былом величии. На полу лежал покрытый пятнами и плесенью матрас. Все, кроме сломанного рояля в дальнем углу комнаты, покрывал толстый слой пыли и мусора. Куинн устало рухнул на табурет у инструмента и пробежал пальцами по расстроенным клавишам.
В разбитое окно влетел порыв ветра. Синие волосы Савви заколыхались, как флаги в ураган.
– И какой у нас план? – спросил Гейдж. – Как нам отсюда выбраться?
– Выбраться? – Куинн невесело рассмеялся. – Да никак отсюда не выбраться. Поверь мне, я перепробовал все способы спастись из этой чертовой дыры.
Нор затопила волна страха: единственная дверь, ведущая в основную часть отеля, оказалась забита досками и заколочена.
– В смысле – никак? – осторожно спросила она.
– Простите. Не хотел внушать вам, что вы сможете спастись, – ответил Куинн. – Боюсь, я только отсрочил неизбежное. Может, силы твоей матери и слабеют, но это не делает ее менее опасной. Если мы попробуем сбежать, она просто убьет тебя, и, какой бы способ она ни придумала, поверь, он будет гораздо страшнее, чем все, что ждет нас здесь.
С потолка вдруг полило стеной. Савви забралась на спину Гейджу. Сена Кроу прошлепал через комнату и попытался выбить дверь. Без толку.
– Твоя мать и так почти всех уже убила. Вряд ли кто-то из нас, тех, кто еще жив, предпочел бы умирать в одиночку. – Куинн безразлично смотрел, как поднимается вода. – Знаешь, сперва я решил, что мы погибнем в огне, а мы, выходит, утонем. Это как-то успокаивает. Никогда не любил огонь.
Вода прибывала так быстро, что Нор не устояла на ногах. Она потеряла опору под ногами и с плеском упала, больно ударившись бедром о пол и с размаху налетев ладонью на осколок стекла. Снаружи ревел и бушевал ветер. Небо окрасилось беспросветным мраком.
– Она не убьет меня, но теперь она, по крайней мере, не может из-за меня убить тебя. – Помедлив, он добавил: – Как убила мою мать и многих, многих до нее.
Нор посмотрела на Савви: та пыталась удержаться на плечах Гейджа. Ледяная вода забиралась все выше. Плечо Сена Кроу превратилось в сплошной черно-синий синяк от новых и новых ударов о дверь.
– Бессмысленно, – крикнул ему Куинн. – Даже если вам удастся сбежать, Ферн убьет всех остальных, лишь бы вернуть себе силу. Она нашлет огненный дождь. Она разверзнет земные недра, чтобы они поглотили нас заживо!
Нор вытащила из ладони кусок стекла, поднялась на ноги и быстро пошла сквозь воду. Она была такой студеной, что ломило тело. Чем ближе вода подбиралась к груди, тем сложнее становилось дышать. «Откуда ее столько взялось?»
Нор отпихнула Сена Кроу от двери. Просунув пальцы под одну из прибитых досок, она тянула на себя, пока дерево не поддалось и не треснуло. В мягкую кожу под когтями вонзились щепки. Нор по очереди оторвала от двери все доски и швырнула их в воду; остальные оцепенело наблюдали за ней.
– Бегите! – выплюнула она.
Гейдж подсадил Савви повыше на спину. Вода вилась вокруг них, как дикий зверь. Хотя в лице Гейджа не было ни намека на усталость, Нор видела, что борьба с норовящей унести их с Савви водой стоит ему всех сил. С помощью Сена Кроу он кое-как вышел за дверь. Сам Сена Кроу шагнул следом.
– Нор! – крикнул Гейдж. – Шевелись!
Вода поднялась ей до ключиц. Еще чуть-чуть – и она не сможет устоять на полу. Немного воды залилось ей в рот; у воды был металлический привкус, как у гранита или известняка. Или как у крови.
Нор оглянулась на рояль, за которым сидел отец. Тот исчез. Нор подплыла к инструменту и шарила руками под водой, пока не нащупала запястье отца и не потянула за него.
– Не смей! – выкрикнула она, всплыв на поверхность.
– Нор, пожалуйста! – сплюнул воду отец. – Ты вообще представляешь, каково мне? Несколько недель назад силы твоей матери начали слабеть, я очнулся и вдруг понял, что много лет моей жизни куда-то исчезли, не оставив ни следа, ни памяти. Мои близкие погибли, а мечты канули в небытие. Отпусти меня. Умоляю.
Нор попыталась представить, как это – тонуть. Возможно, при этом чувствуешь умиротворение: нужно ведь только сдаться и позволить смерти разлиться по тебе, как акварель разливается по бумаге.
Или это было совсем иначе. Возможно, смерть утопленника была такой зловеще безмолвной только потому, что вода забирала голос. Чтобы закричать, надо сначала вдохнуть. Под мирным фасадом таилась пытка. Под маской безразличия скрывался страх.
– Дай мне выбраться из этого ада! – просил отец.
Нор взглянула в его полные мольбы глаза, про себя с отрешенной иронией отметив, что Ферн столько рассказывала ей об отце – и ни разу не упомянула, что у дочери его глаза.
– Только не так, – ответила она.
О Маре, третьей дочери Блэкберн, вспоминали нечасто. Скорее всего потому, что ее Ноша повергала жителей острова в ужас.
Умственными способностями и развитием Мара так и не превзошла ребенка – она оставалась нежной девочкой, способной держать в руках смерть так же осторожно, как цветок. И подобно цветам же дарила она смерть больным соседям, помогая им тихо отбыть в мир иной. Для неизлечимо больных в агонии Ноша Мары была подлинным благословением, даром милосердия. Тем же, кому оставалось их оплакивать, было сложнее с ними согласиться. Они никогда не понимали ее и не ценили по достоинству – совершенно ясно это стало, когда тело нежной Мары лицом вниз поплыло по воде Небесного озера.
Свидетельств того, как именно этот ангел смерти с широко распахнутыми глазами помогал соседям освободиться от мук, не сохранилось, к тому же Мара никогда не слыла общительной или любящей делиться опытом молодой женщиной.
Однако Нор, склонившись над Куинном Суини, каким-то чутьем поняла, что именно делала Мара. Она нежно наклонилась к отцу, как будто собираясь на прощание поцеловать его в лоб, и вобрала в легкие его последний вздох, как будто всосала воздух соломинкой. Потом она отпустила отца, и он медленно скрылся под водой. Умиротворение, проступившее на красивом лице Куинна Суини, яснее некуда сказало Нор, что, по крайней мере, в смерти он наконец нашел покой.
Нор прошла по воде через дверной проем и вышла в коридор. Пройдя через него, она поднялась по лестничному пролету, до которого ледяные щупальца воды еще чуть-чуть не дотянулись. Однако совсем скоро они зальют и ступеньки. Вдруг Нор начало трясти, и она не могла подавить дрожь. Что стало с другими людьми в отеле? Мать действительно убила их всех? Или они, как ее отец, успели сдаться сами?
– Блин, это была жесть! – сказала Савви, когда Нор нагнала их. Она, трясясь, убирала с лица налипшие мокрые синие локоны. Сена Кроу помогал ей идти.
Гейдж ткнул пальцем в сторону окна. Нор разглядела, как подпрыгивает на неспокойных волнах катерок Чарли – крошечная искорка надежды.
– Благодаря тебе, – сказал Гейдж, – нам, может, даже удастся отсюда выбраться.