– Ты кое-что забыла, – поддразнила она Нор, нахлобучивая ей на голову высокую черную заостренную шляпу. Нор скорчила рожу, и Мэдж рассмеялась. – Если найдется минутка, в подсобке надо разгрузить несколько коробок.
С этими словами она натянула капюшон черного плаща себе на голову и поприветствовала кучку экскурсантов. Как только они с Душицей увели туристов под дождь, Нор стащила шляпу с головы и бросила на пол.
Нор ушла из школы после одиннадцатого класса, несмотря на все старания добросовестного специалиста по профориентации. На их последней обязательной встрече та сказала Нор, что ей не хватает, дословно, «внутренней мотивации сделать в этой жизни что-либо важное или значимое».
Не то чтобы это стало удивительным откровением. Учителя отзывались о Нор примерно теми же словами, сколько она себя помнила. Ее табели всегда пестрели заметками в духе: «неинициативна» и «легко отвлекается». По настоянию бабушки она сдала экзамены и получила диплом об общем среднем образовании; потом выяснилось, что это на самом деле не диплом, а сертификат, который Нор должна сама распечатать из интернета.
Нор так и не собралась с духом признаться кому-нибудь, что она больше всего на свете хотела оставить в мире как можно меньше следов, что она всеми силами старается доказать себе, что совсем не похожа на мать, и на остальное их просто не остается. Именно поэтому неоткрытая ссылка на сертификат о среднем образовании так и лежала у нее на почте, а сама она по-прежнему подрабатывала на благословенно скучной должности в «Ведьмином часу»: раскладывала по шатким шкафам магазинчика карты таро и наборы чародея, продавала туристам поддельные приворотные зелья и пыталась не заснуть посреди дня, если торговля шла не слишком бойко.
За несколько часов Нор разобрала половину новых поступлений, разобрала аптечные полки с корнем мандрагоры и ягодой сумаха и положила на главную стойку еще стопку фирменных наклеек на бампер «Ведьмина часа» с надписью: «Предпочитаю метлу», – и тут в магазин вошла Савви. В руках у нее было два больших стакана с кофейной смесью из «Сладостей и пряностей». Нор уставилась на стаканы жадным взглядом.
Савви, лучшая подруга Нор, была похожа на маленький лучик солнца в потертых берцах и рваных кружевных легинсах. Она была этакой Поллианной от панк-рока, милой и искренней, а еще, по мнению Нор, очень красивой: у нее были огромные карие глаза, кожа цвета охры и волосы диких цветов.
– Ну что, как школа? – поддразнила ее Нор, с благодарностью принимая стакан кофе.
Нор не завидовала ни огромной стопке книг, угадывавшейся внутри ядовито-розового рюкзака подруги, ни количеству часов, которые она в выходные просидит за домашней работой.
– С тех пор как ты ушла, от нее осталась лишь пустая оболочка, – начала Савви. – Все твердят, что никто во всей истории школы не внес в нее столько вклада, сколько ты.
– Ага, я же не вступила ни в один клуб и прогуляла кучу уроков.
– Не пошла ни на одну дискотеку, ни разу не сфотографировалась для альбома… – Савви покачала головой. – Никогда не видела, чтобы кто-то так старался быть незаметным.
– Я не говорила тебе, что у меня нет страниц ни в одной соцсети?
– Ой, даже не напоминай. – Савви встала на цыпочки и погладила свисающие с потолка ловцы снов ручной работы. – Я попыталась написать тебе насчет сегодняшнего вечера, а потом вспомнила, что с тобой можно связаться только через почтового голубя.
– Или, скажем, отправить эсэмэс.
– Не цепляйся к словам.
– А что будет сегодня вечером? – спросила Нор и почувствовала, как что-то трется о ее ногу. Она опустила взгляд. Кикимора беззвучно мяукала, пока Нор не подняла ее и не поставила на стойку.
– Кучка наших решили сплавать к острову Алкион, – сказала Савви.
Несколько островов архипелага были такими маленькими, что находились в частной собственности. Одним из таких островов был Безмятежный, или Алкион, названный по фамилии богатой семьи, купившей его в сороковых годах прошлого века. К следующему поколению новые ощущения от владения собственным островом в море Селиш поизносились, и остров Алкион был продан. С тех пор он много раз переходил из рук в руки, и последние владельцы – славная пара с материка – сделали из фамильного поместья Алкионов гостиницу. Несколько лет назад она закрылась, и с тех пор остров пустовал.
Нор скорчила рожу.
– Не понимаю, почему вам нравится там шататься. У меня от одной мысли мурашки.
– Я думала, нам нравится, когда у нас мурашки? – удивилась Савви.
– Мурашки нам нравятся, – ответила Нор. – А это место – нет. Савви, там нашли труп.
– Его же уже убрали! – возразила подруга. – И вообще, мы живем на острове. Что тут, блин, еще делать?
– Можешь пойти поработать, – в шутку предложила Нор. – Разве не пора открывать Общество?
Много лет жители острова стаскивали в сарай за мастерской механика Тео Доусона ненужные вещи и все то, от чего хотели избавиться. Хотя там никогда не доставали денег – Общество Защиты Бездомных Вещей, как с любовью называла его Савви, работало скорее по принципу «бери что нужно, остальное оставь», – Савви большую часть свободного времени проводила за его стойкой. Она называла себя Хранителем ненужных вещей.
– Я могу совершить множество великих дел, но кто сказал, что я их совершу? – ответила она Нор.
Та рассмеялась, отпихнула в сторону Кикимору и взгромоздила на стойку очередную тяжелую коробку. Большую часть книг и антикварных штуковин, которые Мэдж заказывала для лавки, присылали компании с названиями вроде «Прозрачные волны» и «Просвещенный колдун». Особенно возмутило Нор издательство под названием «Книги карги»: оно избрало своим логотипом силуэт типичной ведьмы с длинным острым носом и бородавкой на подбородке.
На этой коробке, однако, не было вообще никаких названий. В обратном адресе стоял какой-то богом забытый городишко штата Мэн, о котором Нор никогда раньше не слышала. Она открыла коробку. Савви сунула туда нос и вытащила одну из лежащих внутри книг.
– «Каталог оккультных услуг», – прочла она вслух. – Интригующее название. – Она перевернула книгу. – «Сборник чар и волошбы, передававшихся от поколения к поколению. Впервые в истории – просто и доступно всем!» Слушай, тут даже «волошба» с двумя «о»!
– Да, тогда уж точно не подделка, – саркастически заметила Нор. В большинстве так называемых книг заклинаний все заклинания походили скорее на рецепты, причем большую их часть, по непонятным Нор причинам, следовало накладывать обнаженными при полной луне. Она сильно сомневалась, что эта книга будет чем-то отличаться.
– Постой, – протянула Савви, листая страницы, – это на самом деле не книга заклинаний.
– А что тогда?
– Именно то, что сказано в названии. Каталог. С расценками, как на луковицы тюльпанов по весне. Ты присылаешь им заказ и деньги, а они… ну, видимо, накладывают чары за тебя.
– Какое щедрое предложение!
– Еще какое! Видимо, творить волошбу-через-две-о куда легче и веселее, если кто-то за нее платит.
– Типичные американские методы.
– Ага. А в начале есть бесплатное заклинание, которое ты можешь наложить сама. Якобы улучшает память. Что скажешь? Не чувствуешь себя рассеянной? – Тут улыбка Савви померкла. – Так, погоди, тут написано, что «не практикующие заговоров» – тут правда так и написано – должны сначала принести кровавую жертву. Какой же бред!
– Дай посмотреть. – Нор вытащила книгу из цепких пальцев подруги и прочла бесплатное заклинание, машинально теребя пластырь на пальце.
Это действительно было заклинание. Настоящее.
Ребенком Нор проводила каждое зимнее солнцестояние, полнолуние и весеннее равноденствие с Мэдж и ее самопровозглашенным ковеном ведьм. Они собирались на поляне возле Небесного озера, пели песни, танцевали вокруг костра с цветами в волосах и читали «заклинания» – цепочки бессмысленных слов, нанизанных друг на друга скорее ради рифмы, чем ради чудодейственной силы.
Но это заклинание было совсем не похоже на них. Это было заклинание ведьм Блэкберн, из тех, что могла наложить только сама Рона. Так какого же черта оно делало здесь? Нор открыла книгу. И вдруг увидела ее лицо: эти пронзительные зеленые глаза, этот вызывающий взгляд; заостренные ногти, покрытые алым лаком, и не менее алые губы; бледная, будто фарфоровая кожа. Ее прическа изменилась: теперь ее волосы были оранжево-красными и пострижены как у старлетки сороковых годов. Воплощенное кокетство и скулы. После стольких лет она снова появилась перед глазами Нор.
В голову ударил каскад воспоминаний: горящее пожаром ночное небо, черная обугленная кожа, лужи крови. Шрамы на запястьях и предплечьях начали предвкушающе зудеть. Пальцы так и чесались взять что-нибудь острое.
– Что такое? – дрожащим от беспокойства голосом спросила Савви. – Нор, что случилось?
Заполошное сердце Нор стучало так громко, что она не услышала вовремя, как из-за их спин вышла Мэдж. Та выхватила у девочки книгу и впилась взглядом в фотографию. Потом, прижимая книгу к груди, Мэдж испустила полузадушенный стон, как будто часть ее души ссохлась и отмерла.
– Это моя мать, – прошептала Нор.
2Заклинание успокоения
Желающий душевного покоя желает душевного безразличия.
После работы Нор отправилась на пробежку вглубь острова: вокруг Небесного озера, мимо водопада и к утесам, усыпавшим западное побережье. Там она остановилась, чтобы утереть пот со лба, восстановить дыхание и насладиться видом. Красота этого места никогда ей не надоедала: неспокойные серые воды, серые небеса и никого, кроме, может, парочки горбатых китов, вокруг, насколько хватало глаз.
По ветке ближайшей сосны прыгали два воробушка, назло дождю распушив перья и ласково чирикая. Нор знала, что животные дают друг другу собственные имена. Они обычно переводились примерно как Обаяшка, Упорный или Ханжа. Один из этих воробьев называл себя Зоркий Глаз, а другой – Чепушило.