Сам по себе офицерский клуб мало чем отличался от ресторана. Собственно говоря, большую часть отведённого под него отсека как раз столы, столики и отдельные кабинки-кабинеты и занимали. В меньших располагалась библиотека, больше напоминающая закуток с парой терминалов, диванчиками и десятком набитых соответствующей информацией датападов — хроники войн, мемуары и прочее; Зал с «игровыми» автоматами представлял собой пяток тактических столов, которые позволяли проводить симуляции и оттачивать навыки в тактике-стратегии.
— А вот тут наша гордость, — закончил краткую экскурсию начштаба, указав на два старинных стола покрытых зелёным сукном.
— Настоящий бильярд? — удивился Ал.
— Ни одного проводка. Всё натуральное, по древним чертежам сделанное.
— Впечатляет, — согласился Моз, проведя рукой по пружинистому краю.
— Знал, что вы оцените, — усмехнулся в усы «экскурсовод». — У меня на родине тоже ценят умение шар в лузу положить.
Ответить адмиралы не успели. Тихая мелодия игравшего в бильярдной радио закончилась и раздался бодрый голос ведущей. Звонким голоском та зачитала: «А мы продолжаем исполнять заявки славных солдат Великой Армии Республики, храбро сражающихся с Сепаратистами. Следующую песню просил поставить боец Четверть, для всех братьев по оружию и в особенности комэска с позывным Ряд». Зазвучала мелодия, а трое офицеров, синхронно переглянувшись, скривились.
Он кричал напоследок,
в атмосфере сгорая:
«Ты живи! Ты дотянешь!» —
доносилось сквозь гул.
Мы летали над небом
возле самого края,
Он спустился чуть ниже и сел там,
ну, а я — до своих дотянул[1]
— Идёмте, — махнул рукой на дверь начштаба.
— Не понимаю я наших пропагандистов, — разжал кулак Ал. — Все и так знают, что на передовой клоны, но стыдливо скрывают их аббревиатуры специализаций и личные номера. Прозвища, позывные, тьфу…
— Кто-то посчитал, что так будет больше сопереживания, — дёрнул щекой штабист.
— Это надо либо лица клонов по головидео не показывать, либо делать их полноправными гражданами. Уж кто-кто, а они заслужили, — высказался Моз.
Дверь закрылась, отсекая звук радио, вот только настроение при виде светлого зала офицерского клуба вверх не поползло. Белые накрахмаленные скатерти, флаг Республики на стене, красная драпировка и блеск посуды на столах — всё это казалось неуместным. Вызывало какое-то иррациональное чувство стыда перед теми, кто уже паршивого сухпая не увидит. Мозу как-то совершенно некстати вспомнилось, как три дня назад он решил путь от спортзала до каюты сократить и мимо кубриков в неурочный час прошёл. Он и раньше знал, что клоны вовсе не мясные дроиды, но услышать как сержант играет на неизвестно где добытой гитаре Моз не ожидал. На память он не жаловался, так что услышанные строки сами всплыли в голове:
Кто будет первым, кто будет мёртвым?
Я, или ты, может кто-то другой?
Ветер сырой, лупит по нервам,
Встань, нам надо идти.
Ведь мы ещё живы.
Левой, левой, чётче шаг,
Сдохни, пусть эти смеются,
Где ты увидел путь назад?
Очнись, нам уже не вернуться!
Левой, левой, жизнь — дерьмо!
Так зачем за неё цепляться?
Выживут те, кому повезло.
А нам осталось лишь одно —
не сдаваться!
Эти забыли о нашей судьбе,
Шансов нет, но мы ещё живы,
Шаг вперёд, вот мой ответ,
А позади наши могилы!
Мы разучились смотреть назад,
Шаг вперёд, и я вижу, брат,
Звёзды застыли в твоих глазах.
Левой, левой, чётче шаг…[2]
Волевым усилием отогнав воспоминание и непрошеную мысль-вопрос о том, кто же такие «эти», Моз встал у круглого стола и отцепил новенькую планку. Офицеры поднялись, одёрнули мундиры и наполнили фужеры. Взявший на себя роль распорядителя начштаба принял у виновников торжества знаки отличия, обмакнул в красное вино и вернул обратно. «Чтоб никогда и ничем не пачкали более!» — выдохнули слитно собравшиеся. Под взглядами сослуживцев Ал с Мозом опустошили фужеры. Поставили их вверх дном и положили окроплённые планки поверху. Отступив, вытянулись по стойке смирно и козырнули республиканскому флагу и братьям по оружию.
На этом церемониальная часть закончилась. Началось обычное застолье, мало чем отличающееся от любого другого. Разве что разговоры постоянно на специфические темы съезжали. Впрочем, было и ещё одно отличие. Крайней обязанностью распорядителя являлся обязательный тост. На него же возлагался и выбор момента. Когда от соприкосновения ножа с ножкой фужера раздался звонкий «дзинь» — разговоры мигом умолкли. Слов не требовалось. Офицеры в молчании поднялись и в тишине опустошили стоявшие наособицу стопки. Бесшумно появившийся официант собрал пустую посуду и удалился, а вечер пошёл своим чередом.
Вскоре компания разделилась на группы по интересам. Общий разговор вести, если больше трёх-четырёх человек собирается — физически сложно. Может, гражданские и смогли бы, но у офицеров в таком случае срабатывал рефлекс — старший тему задаёт, остальные, начиная с младшего по званию, высказываются. В итоге, вместо праздной болтовни и отдыха, застолье начинает напоминать заседание штаба.
Слегка осоловелый Моз уловил взгляд друга, брошенный на остальных, и, хмыкнув в ответ, расстегнул верхнюю часть кителя. Примеру старших по званию тут же последовали остальные. В некотором роде, данное действие можно было расценивать как команду «вольно» или «без чинов».
— Да нормально мы тут сидим, нас попробуй выбей, — горячился капитан, спорящий с коммандером.
— Не скажи, — возражал тот. — Смотри, на Ааргонаре наши отступают, сепы с местными их давят. Там без шансов. Металорн мы толком в руках не подержали, выбили. Даже основные производства как следует не разнесли. Пара-другая декад, и они заработают.
— Зато наши Кабал взяли!
— Который нам даром не нужен, — отмахнулся коммандер.
— Он на перекресте…
— Во-первых, — перебил капитана собеседник, — он на другом конце галактики, а Металорн и Ааргонар в соседних секторах. Во-вторых, там Эридау, на которой промышленность, запасы и тьма наших войск. Про то, что сепы перестали кабальцам жратву сбрасывать, и тех не столько джедайчики, сколько голод победил, вообще молчу. Ты лучше карту вспомни и пойми, что мы теперь меж двух огней оказались.
— Вообще-то трёх, — заметил прислушивающийся к разговору старлей. — Про Сай-Мирт забывать не стоит, там тоже сепы окопались.
— Эти не полезут, — отмахнулся коммандер. — Пока у нас база на Хэндуине, они связаны. Максимум эскадру выделят.
Прислушивающийся к разговору Моз, одобрительно кивнул. Конфедераты явно собирались перерезать Перлемианский торговый маршрут, отрезав силы ВАР от быстрейшего пути к центру. «Совсем не факт, что они станут наступать вглубь», — подумал Моз. В отличие от коммандера и в силу недавнего места службы, он хорошо представлял настроения тионцев. Может за сепаратистов они воевать и не станут, но членство в составе Республики приостановят. «А то и сразу выйдут», — Моз качнул головой, наполняя бокал. Ничего хорошего оставшимся отрезанными войскам при таком раскладе не светило. Раздавят и не заметят. Словно жука мелкого.
— А, так ты не в курсе, — привлёк внимание Моза голос хорошо поддатого капитана. — Мои тут мониторили, ну я и скинул. Вот, — сунул он датапад под нос соседу слева.
— Опять ты со своей теневухой, — проворчал подпирающий голову майор.
— Так служба у меня такая, глаза и, ик, уши — это мы! — продемонстрировал соответствующие знаки на довольно щуплой груди капитан.
— Лет этак с пять тысяч назад тебя бы расстреляли за распространение вражеской пропаганды и агитацию, — грудным голосом заметила Твилечка, сидящая по правую руку от сенсорника.
— Вот кто бы говорил, — всплеснул руками капитан. — Не ты ли недавно моих курсантов строила, когда они тебе доступ не дали.
Моз, потеряв интерес к разговору, отвернулся, да и вообще уже подумывал уходить, уж точно он не собирался вникать в местные хитросплетения служебных и не очень отношений. Просто не видел в этом смысла. У них с Алом имелся приказ. Ему предстояло свой флот к Талу вести и обороной тамошнего сектора заниматься, а друг уходил на переформирование и пополнение к Корусанту, на Холстисе они долго не пробудут… Тут майор запустил файл с вручённого датапада, вот только принявший лишнего капитан, вероятно, подзабыл о настройках. Звук оказался достаточно громким, чтобы его услышали все за столом. Ничего особенного — просто песня, которая для него и Ала имела несколько больший смысл, чем для других.
Что нам с Вами делить, господа офицеры?
Мы уйдём без проклятий — под грузом вины.
Наш корабль догорит, и безумным примером
Мы растаем в объятьях ненужной войны.
Я легенды о Вас собирал понемногу.
На краю Ойкумены — средь увядшей весны.
И да здравствует вальс! Просто завтра в дорогу:
Нам стоять у барьера проклятой войны.[3]
Моз по глазам видел, как боевых офицеров, словно волной штормовой, накрыло воспоминаниями. У него и самого в голове пронеслись картины вспыхнувших и опавших щитов, дождь из зелёных и красных сгустков выстрелов, проносящийся по беззащитным кораблям, взрывы, крики в эфире, разлетающиеся ошмётками ещё недавно могучие и грозные исполины, потемневшие значки на тактической голограмме, центральный ангар, построение и накрытые флагами гробы.
И без того идущее на спад застолье завершилось скомкано. Пить, чтобы прогнать хмарь? Так это перебрать, а такое, разумеется, недопустимо. Шутки шутить и байки травить? Как-то ничего никто подходящего не вспомнил. Может и просто сил не нашёл или не захотел. В общем, вышло как вышло.