— Я больше не приду к тебе, — с тяжёлым вздохом сказал он, стягивая с меня халат. — Это наша последняя встреча. И я хочу, чтобы ты сделала её для меня незабываемой.
Какое-то время я просто смотрела ему в глаза — пыталась понять, есть ли вообще смысл надеяться на снисхождение? Старалась разглядеть в потемневших омутах хоть намёк на понимание, на тепло. Но ничего этого не находила. И только теперь, поверив, что он со мной действительно в последний раз, что больше мне никогда не удастся даже близко к нему подойти, всё-таки… сдалась.
— Я люблю тебя, — прошептала, надавив на его плечи и заставив опуститься на постель. — Люблю, — повторила, посмотрев ему в глаза. И, склонившись ниже, мягко коснулась губами его шеи.
Слёзы высохли, а на смену апатии пришло чувство всепоглощающей нежности. Я целовала Дамира, покрывала поцелуями его грудь, живот, касалась руками такой гладкой, чуть смуглой кожи. Снова возвращалась к шее, скулам, подбородку, целовала за ушком, чуть прикусывала мочку и не уставала повторять: «Люблю». Это слово казалось мне магическим. Волшебным. Каждый раз, когда оно срывалось с моих губ, я ощущала себя свободнее, легче, чище. И отчаянно старалась запомнить каждый момент этой близости, ведь уже знала, что подобное больше не повторится.
Когда я расстёгивала его ремень, Дамир заметно напрягся, но останавливать меня не стал. Позволил стянуть с него брюки, бельё. И только когда я принялась мягко разминать его ступни, поднимаясь к голени, выше, к бёдрам, всё-таки расслабился. Я же не спешила, стараясь запомнить каждый момент рядом с ним. И никогда ещё не испытывала такого наслаждения, даря удовольствие другому человеку.
Когда же добралась-таки до возбуждённого ствола, который ещё этим утром дарил мне поистине незабываемые мгновения, лизнула его с таким удовольствием, будто тот являлся самой вкусной конфетой в мире. Но вот Дамир отчего-то вздрогнул и даже положил руки мне на плечи, явно желая отодвинуть от себя, но… остановился.
— Каттишшша… — вырвалось у него, когда я плотно обхватила его возбуждённый член губами и позволила тому скользнуть в мой рот.
Сейчас мне очень хотелось проявить максимум своего мастерства, сделать всё так, чтобы Деми было даже лучше, чем очень хорошо. Я старалась, наслаждаясь громким сбившимся дыханием своего принца, а его приглушённые стоны и вовсе были усладой для моего слуха. Наверное, впервые в жизни я ласкала мужчину с таким откровенным желанием. Впервые на самом деле хотела это делать.
Но когда ствол стал невероятно твёрдым, когда его напряжение почти достигло своего апогея, а я сама была готова взорваться от переполняющего меня возбуждения, тишину комнаты нарушил голос Дамира.
— Стоп, — проговорил он, осторожно отстраняя меня от себя.
Мягко потянул за руку, заставляя подняться, а после дёрнул к себе.
Деми одним движением сорвал с моих плеч халат и уложил меня на спину. Сам же так и остался сидеть на краю постели, разглядывая моё тело с откровенной грустью, граничащей с ярчайшим желанием.
— Почему ты меня остановил? — спросила, поймав его взгляд.
— А ты так мечтала наглотаться этой вязкой гадости? — ехидным тоном бросил он. — Или, может, тебе нравится её вкус?
Я промолчала, но взгляда не отвела. Тогда Дамир всё же развернулся и, оказавшись рядом, перевернул меня на живот, шепнув, чтобы встала на четвереньки. Я повиновалась, даже прогнулась, чтобы выглядеть более соблазнительно, и едва не замурлыкала, как кошка, ощутив на спине ладонь своего принца.
Он провёл линию вдоль моего позвоночника, погладил ягодицы и только теперь осторожно коснулся моего возбуждённого лона.
— Полагаю, быть всегда влажной — твоя профессиональная обязанность, — ядовитым тоном бросил Дамир. А переместив пальцы чуть выше, погладил вторую дырочку. И пусть это прикосновение было приятным, но я всё равно испугано вздрогнула. — Тебя ведь и сюда тоже имели? Иначе и быть не может. И как, понравилось?
— Нет, — ответила тихо.
— А если я предложу тебе за это… скажем… дарственную на сей прекрасный дом, позволишь сделать это и мне? Многим мужчинам нравится такой вид секса. Я ещё не пробовал, а сейчас так велик соблазн…
— Не надо… пожалуйста, — тихо прошептала я, опустив голову.
— И что, даже ради дома? — издевательским тоном уточнил Дамир.
Он смочил палец в моих соках и теперь мягко смазывал ими соседнюю дырочку. Его палец погружался туда всё глубже, действия становились всё настойчивее, и в какой-то момент я отпрянула. Развернулась, отползла к изголовью и сжалась, притянув у груди колени.
Дамир же смотрел на меня с удивлением, а на его губах играла откровенно издевательская усмешка. Он не понимал…
Наверное, для него это было глупостью. А может, таким образом просто хотел указать мне на моё место? Напомнить, что я всего лишь товар?
— Не надо. Прошу тебя. Не нужно…
Меня трясло. Слишком свежи были в мыслях воспоминания о моём единственном подобном опыте, слишком сильно я боялась повторения той раздирающей боли. И не знаю, что именно разглядел в моих глазах Дамир, но он вдруг спокойно кивнул и протянул мне руку.
— Ладно, Катарина. Обойдёмся без экспериментов, — сказал спокойно. — Иди ко мне.
И я не стала противиться. Подползла ближе, и даже самовольно забралась на него верхом, нагло прижавшись к нему всем телом. Сейчас мне было необходимо почувствовать его тепло, ощутить, что со мной рядом именно он.
— Какая интересная поза, — по-доброму усмехнулся принц, успокаивающе гладя меня по спине.
Потом переместил руку ниже, заставил приподняться и опуститься прямо на твёрдый горячий ствол. И в момент этого единения тел я обняла его за шею и прижалась так крепко, как только могла.
— Не обижай меня, Деми, — прошептала, чуть двинув бёдрами. — Я… правда тебя люблю… и готова ради тебя на всё. Даже… терпеть боль. Но не так… не в наказание.
Ответом мне стала мягкая ухмылка и лёгкий шлепок по попе, как напоминание, что если заняла главенствующую позицию, то должна двигаться, а не разговаривать. И я вняла этому напоминанию, да только сам Дамир вскоре напрочь забыл, что мы вообще о чём-то говорили. Я двигалась резко, умело, постепенно наращивая темп. Вела нас обоих к грани экстаза, и сделала всё, чтобы наше удовольствие оказалось очень ярким.
Этот оргазм был хоть и сильным, но будто бы наполненным нотками горечи. Ведь даже наслаждаясь волнами чистого удовольствия, я не могла забыть, что больше такого не будет, что эта наша встреча с Дамиром точно станет последней.
Когда чувство неги схлынуло, я хотела снова поговорить с ним, попытаться убедить, что не всё так ужасно, сказать, что всегда буду его ждать, что мне ничего от него не нужно, но… промолчала. А Его Высочество, едва придя в себя, поднялся с постели и молча принялся натягивать брошенную одежду. На меня он вообще не смотрел, будто на самом деле находился в комнате один. А потом… направился к выходу, не сказав на прощание ни единого слова.
Но я не могла позволить нашей истории вот так закончиться. Ринулась следом, позвала его по имени. Попросила дать нам ещё один шанс. Кричала, что люблю его…
Вот после этой фразы он всё-таки обернулся, смерил меня холодным взглядом и сказал то, что стало для моей души самым сильным последним ударом.
— Любовь шлюхи не имеет никакой ценности, — бросил он равнодушно. — Потому что её, как и любой товар, можно купить за деньги. А истинные чувства, Катти… не продаются.
А затем покинул мой дом… громко хлопнув входной дверью.
За окном светило солнце, причём светило так ярко, так жизнерадостно, что хотелось завыть. Увы, у меня на душе сейчас было как никогда мрачно, потому я и распорядилась плотно закрыть шторы на всех окнах в доме. Но даже после этого мне легче не стало.
Аппетита не было, видеть никого не хотелось, как и говорить с кем-либо. И тем не менее, я поначалу ещё заставляла себя выходить из комнаты, спускаться в столовую. Даже вяло ковыряла вилкой в еде, но съесть так ничего и не смогла.
В первый день работающие в доме люди отнеслись к моему состоянию спокойно — мол, меланхолия, плохое настроение. С кем не бывает? На второй день Аманда в строгой форме пыталась уговорить меня съесть хоть что-то, за что получила строгий выговор с обещанием лишить её половины заработка. А вот на третий день, когда я отказалась подниматься с постели… явилась Ларта.
— Ну и что это за жуть? — злым тоном выпалила она, остановившись посреди моей мрачной комнаты. — Ты себя в зеркале видела? Выглядишь отвратительно.
— Плевать, — было ей ответом.
— Да что с тобой?! — воскликнула девушка. — Я даже не представляла, что ты можешь быть такой… слабой! Растоптанной! Ты — тряпка, Кати! Лежишь тут, тихо сохнешь. Думаешь, кому-то есть до этого дело? Думаешь, тот, из-за кого ты тут страдаешь, оценит это? Нет.
Она была права, и я понимала это. Была согласна по всем пунктам. Да, я — тряпка. Слабая, брошенная, грязная тряпка. Никому не нужная… одинокая… влюблённая дура.
— Ну, сдохнешь ты сейчас, и кому от этого станет легче? — злым тоном поинтересовалась Ларта, подходя ближе и срывая с меня одеяло. — Кто будет тратить те деньги, что ты заработала? А, Катарина? Ты красивая, молодая… — на этой фразе она поймала мой взгляд и, покачав головой, добавила: — Слишком молодая. Тебе ведь всего восемнадцать лет, малышка. Вся жизнь впереди, нельзя так убиваться после первой же ошибки.
Я молчала. Смотрела на неё, слушала её слова, даже умудрялась понимать их, осмысливать, но отвечать не спешила.
— Слушай, я понимаю, из-за чего ты такая. Дело ведь в нём… в Дамире. Но ты же знала, что рано или поздно вашей связи придёт конец.
— Он… знает, кто я… — проговорила, не узнавая в этом хрипе свой голос.
Ларта же в ответ вздохнула и присела на край кровати.
— Не только он, — сообщила подруга. — Слухи о связи наследника престола с куртизанкой по имени Катарина Арлироут уже несколько дней будоражат столицу. Так что… — она ободряюще похлопала меня по руке и изобразила улыбку, — ты теперь личность известная.