– не привыкли, не ведают, что это такое. И куда деть сонмища начальников всех мастей, для них любые перемены как нож острый, режущий благосостояние, они-то уж точно по привычке станут аплодировать, а в душе проклинать и сопротивляться, ибо для них лафа может закончиться. После первых свободных выборов нас всех повесят, высказалась в порыве откровенности приближенная к Самому дамочка; долгое время руководила славишским телевидением в Заокеании – уж она-то знает, что почем. Покуда никого не повесили… И еще останется – ничем ее не вытравить – ненависть к тем, кого наградили кликухой пиндосы, мучительная, пожирающая изнутри, как раковые метастазы, ненависть, замешанная на комплексе неполноценности, в котором никто никогда не признается.
Вползало незаметно, как червяк в яблоко: что-то не то происходит, говорил он себе, иллюзии тают, как подтопленный весенним солнцем тонкий мартовский ледок, и блокнот не заполняется, писать вроде бы не о чем – таблетки, кровь натощак на анализ, а что там выявляется, о том не ставят в известность, молчок, и лекции, фильмы, дискуссии, если можно их назвать таковыми – в общем, скучища и морока. А ты другого ожидал? – прямой вопрос самому себе, остающийся без ответа.
Решив следовать примеру рыжего, Дан набросал ответ за полчаса до завтрака, торопился, писал и зачеркивал, но суть несогласия изложил, как ему казалось, довольно внятно. Теперь оставалось вручить пару вырванных листков из блокнота и дождаться ответной реакции.
Дан еще раз перечитал записку. Вроде все логично, складно, но воспримет ли Лео, затеется меж ними разговор или каждый при своем останется…
“Дорогой Лео! Твое письмо подействовало на меня как наркотик – при том, что затронутая тема отнюдь не является новой, постоянно вертится в голове, обсуждаю ее наедине с собой и кое с кем еще, с кем безопасно, и нахожу, к сожалению, все новые аргументы в пользу своей позиции. Рад бы поддаться иллюзиям, да не могу. Не получается. Особенно когда читаю высказывания, аналогичные тем, что содержатся в твоей записке.
Отделяя зерна от половы, давай поговорим по сути. Славишия погрузилась в одиночество, остается изгоем, вопрос, на сколько лет? Думаю, на десятилетия. Страна заплутала в поисках самобытного пути, мы и не Запад, и не Восток, нечто среднее, гибрид, не случайно и войны вели гибридные. Чудище обло, озорно, огромно, стозевно…
Ты упрекаешь меня в неверии в народ, в изменение его, как ты правильно пишешь, травмированной психики, если пресловутый телевизионный джойстик окажется в разумных, правильных руках. И сам себе противоречишь, указывая (совершенно справедливо): недавно снова попробовали было – испугались и к прежнему вернулись. Казалось бы, о чем спор? Но несмотря ни на что, ты категорически не согласен с тезисом об особом “генетическом коде” славишцев, заложенном вековечным рабством и в силу этого отсутствием потребности в свободе. Ты убежден: несколько лет свободного телевидения – и все кардинально изменится, люди очнутся, придут в себя, выйдут из замороченки и начнут воспринимать мир и самих себя в реальном, а не искривленном измерении.
Ты не одинок, у тебя имеются союзники. Умным людям, пробивающимся всеми правдами и неправдами в Сеть, удается донести разумные рецепты излечивания от морока: скажем, восстановление фундамента верховенства права и политической демократии – никакие другие цели, фиктивные или реальные (экономические реформы, борьба с коррупцией, бедностью, неравенством и т.п.) несопоставимы с этой главной задачей; превращение страны в настоящую Федерацию, с наделением оставшихся после укрупнения субъектов финансовыми и иными возможностями, чтобы не клянчили у Центра деньги, а зарабатывали сами, ослабив пресловутую зависимость от столицы, откуда все команды идут; или вот смелое предложение – упразднить властные полномочия президента и превратить Славишию в парламентскую республику, а президент станет декоративной фигурой, вроде британской королевы; ну и прочее, в таком духе.
Пишут и говорят об этом уж сколько лет, сотрясают воздуся, и что мы имеем в сухом остатке? НИ-ЧЕ-ГО. И не будет ничего, и никакие таблетки, которые исправно глотаем, не помогут.
А знаешь, почему? Да потому, что прекраснодушным советчикам, голову ломающим, как страну вывести из потемок на свет, невдомек или лень ответить на элементарный вопрос: кто будет это все делать, менять и каким образом? Кто заполучит этот самый джойстик, коль считать, что в нем первопричина? Невозможно представить, чтобы некто добровольно вручил его мифическому господину, имени которого мы с тобой не ведаем, но который станет после стольких лет безнадежного покоя все вверх дном переворачивать. Нет такого господина, а если б и появился, то немедля сгинул, едва протянув руку к спасительному устройству. Снова повторю за тобой: недавно попробовали было, чуть-чуть, самую малость – тут ж опамятовались и к прежнему вернулись. Страна еще не в таком выморочном состоянии, чтобы рискованные эксперименты ставить.
Просто так никого не допустят рулить страной. Дабы штурвалом завладеть, надобно бунт сотворить, с кровопусканием и насилием, иначе никак – не отдадут. Настоящих буйных мало, пел народный бард. Уточню – их попросту нет, были да вывелись, и народ не поддержит. Генетика сработает, атавистический страх новой революции.
Напоследок еще об одном сладком сне. Не перевелись у нас мечтатели о правителе, ставящем целью выбивать вату из голов люмпенов и маргиналов, прививать им навыки нормальных цивилизованных граждан. Прививать стальной волей, вполне безжалостно, невзирая на жертвы – но в интересах самих людей – и государства, в конечном итоге… В общем, хотят видеть хорошего, правильного диктатора, о народе сиром и убогом заботящегося. Вроде Пиночета или Ли Куан Ю – тот чудо экономическое и финансовое сотворил на крошечном острове, где никаких ресурсов не было и даже питьевой воды – ее импортировали по водопроводу. ВВП на душу населения острова увеличился в 40 раз! Во всех мировых рейтингах в тройку лидеров входит по уровню образования, медицины, качеству жизни. Диктаторски Ю искоренил преступность и коррупцию, казнил направо и налево. Чтобы посадить члена триады, достаточно было трех анонимных свидетелей. Люто расправлялся с любым соратником, заподозренным во взятке… А Чон Ду Хван!.. Генерал военный переворот устроивший, из отсталой страны конфетку сделал, не только экономически – ввел прямые президентские выборы, снял запрет на деятельность неугодных политиков… После отставки хотели его повесить, потом присудили пожизненное, а потом и вовсе помиловали.
Красивый сон, верно? Ты хоть одного такого правителя славишского знаешь? Покопайся в истории – не найдешь. Неоткуда им взяться. По части злодейств – сколько угодно, а чтобы благо совершить – увы… Как-то так…”
Сегодня утром предстоял просмотр очередного фильма. Юл, едва успев позавтракать, сидела рядом, нахохлившись, не в духе. Даже не улыбнулась. Макияж был набросан явно наспех, чересчур обильная синева в подбровьях придавала лицу хмурость.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Нормально. Только не выспалась… после вчерашнего, – и покосилась на Дана.
– Перебрали малость.
– Да не малость, а как следует. Ну, на то и пьянка. А ты захандрил в конце. Секс вроде поправил настроение или мне показалось? – шаловливо ущипнула его за руку.
После ухода гостей они занимались любовью и обсуждали тему измен: для Дана весьма болезненную ввиду истории с женой, но и для Юл далеко не безразличную – и сама грешна была, и от близких мужчин натерпелась. Сошлись на том, что лучше этого не касаться.
Тем не менее, Дан успел рассказать две восточные притчи. Визирь набрался смелости и обратился к султану: “Мой повелитель, не гневайся, если я задам тебе вопрос. У тебя прекрасная, похожая на газель, молодая жена, а ты спишь с кем попало, с прачками, посудомойками. Почему?” Султан в свою очередь спросил: “Скажи, визирь, какая твоя самая любимая еда?” – “Плов с бараниной”. – “Теперь представь, что тебя тридцать дней в месяц кормят пловом…”
Юл хмыкнула и понимающе закивала – ну, конечно, вам, мужикам, разнообразие надобно.
А Дан продолжал.
– А вот другая притча. В одном большом городе домой после смены на скотобойне возвращался чистильщик. Можешь себе представить, во что он был одет и как от него пахло. Неожиданно евнухи схватили его и куда-то поволокли. Достигнув ворот большого богатого дома, евнухи ввели туда чистильщика. Девушки-невольницы помыли его в бане, дали чистую одежду и ввели в покои молодой красавицы – хозяйки дома. Та угостила чистильщика роскошными кушаньями, фруктами, вином. После чего пригласила в спальню, где они провели ночь. И так продолжалось семь дней – каждый вечер чистильщик приходил к госпоже и уходил от нее утром.
На восьмой день его спешно удалили из покоев госпожи – вернулся ее муж, молодой красавец, в окружении конной свиты и солдат. На прощание госпожа раскрыла истинную причину ее внимания к чистильщику. “Мой муж изменил мне с девушкой из кухонной прислуги. Я застала его на месте прелюбодеяния. И я поклялась, что в отместку совершу блуд с грязнейшим и нечистоплотнейшим из живущих в городе. И мой выбор пал на тебя…”
Юл молчала. Наконец, глядя искоса и с некоторым вызовом, заметила:
– Мудрая байка. Мы-женщины мстительны и коварны, если нас обижают и унижают. Ни один мужчина не сподобится придумать такую месть, какая родится в женской голове. Учти…
– Принял к сведению.
– Однако, я думаю, не все мужья изменяют, это, во-первых, а во-вторых, где найти самого-самого грязного?
– Общество стало бы очень приятным, если бы все женщины были замужем, а все мужчины – холостыми.
– Жаль, что так не может быть. Сам придумал?
– Ну, естественно… Шучу, заокеанец один сочинил. А вообще, чтобы подвигнуть мужчину к измене, достаточно выйти за него замуж.
– Знаешь, рогатых мужиков меньше, нежели разочарованных жен, – парировала Юл.