Милосердие святого Доминика подчас приобретало героический характер. У одной бедной женщины мавры взяли в плен единственного сына. И студиоз Доминик вызвался добровольно идти в рабство вместо совершенно незнакомого юноши. И пошел бы, но благочестивая женщина не приняла великодушное предложение Доминика.
Десять лет учебы в университете превратили Доминика в выдающегося богослова. «Путь моей жизни — это странствия и проповеди. Ибо что может быть выше, что может быть важнее спасения человеческих душ?» — восклицал Доминик.
В 1203 г. король Кастилии послал Доминика провести переговоры о браке наследника кастильского престола и дочери французского графа де ла Марша. Доминик прибыл на юг Франции, где особенно свирепствовала ересь альбигойцев. Он был потрясен увиденным. Разрушенные церкви, аббатства и монастыри, ужасающее падение нравов.
Он остановился на ночлег в Тулузе. Выяснилось, что хозяин гостиницы — убежденный еретик. И Доминик, буквально падающий с ног от усталости, так и не лег спать: всю ночь он убеждал хозяина гостиницы порвать с сектантами и вернуться в лоно христианской церкви. И добился своего: утром трактирщик пошел в маленькую, чудом уцелевшую церковь и раскаялся в своем заблуждении.
Доминик выполнил поручение кастильского короля и отправились в Рим, к папе Иннокентию. Он просил папу дозволить ему вступить в борьбу с еретиками на юге Франции. Папа, видя искренний порыв молодого проповедника, отправил его в Тулузу. Простые люди Тулузы очень скоро полюбили этого скромного, доброго проповедника. Главные еретики, озлобленные тем, что им не удается одолеть Доминика в открытых диспутах, дважды пытались убить его, но всякий раз, встретив его кроткий взгляд, опускали оружие.
После проповедей Доминика тысячи людей, колеблющихся в вере, возвращались в лоно христианской церкви. Святой Доминик, милосердный до самопожертвования, не признавал методов насилия. Этот проповедник обладал огромной силой нравственного воздействия. Вот как скажет о нем впоследствии духовная дочь Доминика, блаженная Цецилия: «От лба его и из точки между бровями исходила сила, подобная лучу света и наполнявшая людей любовью и благоговением».
Папа подарил ордену Доминика римскую церковь Святого Сикста, затем передал доминиканцам крупный монастырь в Риме. Но святой Доминик понимал, что евангельская проповедь особенно важна в университетах Европы. Так возникло братство доминиканцев в Парижском университете, затем — в университете Болоньи.
Многолетние труды подорвали телесное здоровье Святого Доминика. Он скоропостижно скончался в своем монастыре в Болонье, где и был погребен. Перед самой смертью Доминик, как когда-то в детстве, попросил положить его на голый пол. Это случилось в 1221 г., когда святому Доминику едва исполнилось 50 лет.
А вот другое описание того же человека.
Житие святого Доминика (1170–1221) не более чем легенда. На самом деле он происходил из богатого кастильского дома и с шести лет был определен к духовной деятельности. Он учился в высшем духовном училище в Паленсии, послужившем основой знаменитого Саламанского университета. Здесь он выказал большие способности. Вернувшись домой, Доминик во время голода раздал все, что имел, и этим примером заразил других.
Это был ученый испанец, мрачный фанатик, пламенный и энергичный. Его переполняло жестокое религиозное рвение, беспощадная злоба ко всему, что враждебно церкви. Страстный формалист-церковник, он глубоко ненавидел любое проявление ума или характера, нарушавшее традиционные учения. Доминик истреблял врагов церкви, и благодаря ему нищенствующие монахи сделались страшной силой. Новые аскеты шли в мир не для того, чтобы жить его жизнью и облегчить его бремя, но чтобы истреблять в нем грех и заблуждения и, в конце концов, чтобы управлять им в духе тогдашнего католицизма. Босой монах быстро проник во все классы общества и овладел всеми сторонами духовной жизни.
Монах Доминик призывал к всеобщему Крестовому походу против альбигойцев и впоследствии сделался личным советником зловещего Симона де Монфора.
Обе эти характеристики даны святому Доминику постфактум.
Известно, что сначала Доминик видел себя в роли носителя Слова Божьего среди полабских славян. Трудно даже вообразить, как сложилась бы судьба Восточной Европы, разверни свою деятельность среди славянских языческих племен этот слепой приверженец католической веры, не отступающий перед трудностями и жестокостями.
Пока же получив аудиенцию у папы, Доминик рассказал о том впечатлении, которое произвело великолепие папских легатов на пораженное ересью население. Иннокентий был здравомыслящий человек и умел слушать разумные доводы. Он отозвал своих миссионеров-эпикурейцев, любителей роскоши и великолепных экипажей. Из-за них катары говорили, что эти христиане явились в раззолоченных каретах защищать своего Бога, чей сын ступал по дорогам Галилеи босыми ногами.
С той поры святой Доминик стал идеологом борьбы с альбигойскими еретиками.
В 1203 г. папа направил в Окситанию еще одного легата, цистерцианца Пьера (Пейре) де Кастельно. Резкий и нетерпимый, тот не тратил красноречие на диспуты, а сразу перешел к угрозам и быстро восстановил против себя всю знать Юга. Кастельно позволял себе прилюдно поучать не только приближенных Раймунда Тулузского, но и самого графа.
В 1207 г. легат сколотил лигу баронов, в задачу которой входило уничтожение еретиков. Но другой, не менее важной задачей было поднять восстание против их сюзерена — графа Тулузского. Понятное недовольство гордого сеньора было использовано священнослужителем как повод для отлучения. Не ограничившись этим, он дерзко угрожал Раймунду: «Тот, кто лишит тебя владений, поступит хорошо, но тот, кто лишит жизни, будет благословен». После этих оскорбительных слов легат отряхнул прах с ног своих и покинул Тулузу.
Самовластный правитель, представитель древнего благородного рода, могущественный граф был вне себя. В ярости он крушил все вокруг, называя рыцарей трусами и предателями, не способными защитить своего господина. Но оскорбление, нанесенное их сеньору, бесчестило и его приближенных. Возмущенные не менее своего господина, несколько решительных вассалов графа поскакали вслед за легатом. Настигнув Пьера де Кастельно на переправе через Рону, конюший графа зарубил его. Существует множество вариаций этого события, но суть остается неизменной: посланник папы, лицо неприкосновенное, был убит если не по прямому приказанию, то с ведома Раймунда VI. Более того, граф дал убийце убежище в своем доме и богато его наградил.
Негодование папы и римской курии не знало границ.
Церковь расценивала это злодеяние почти как всем еще памятное убийство архиепископа Томаса Кентерберийского служителями короля Генриха II[31]. Как тогда, так и сейчас, молва приписала убийство тому, чьим страстям потворствовало. Сам папа, как можно увидеть из его послания, находился под влиянием этого общего впечатления.
Обстановка убийства и участие в нем Раймунда изложены в послании весьма сбивчиво: говорится, что ни просьбы, ни мольбы аббата святого Эгидия, ни настояния консулов и горожан не могли смягчить безумный гнев графа, а затем утверждается, что убийцы сопровождали легата к переправе через Рону помимо желания графа и к его огорчению. Тем не менее папа утверждает, что Раймунд считается виновником убийства на основании «несомненных улик». Ввиду всего этого граф предавался анафеме, все его вассалы и союзники освобождались апостольской властью от присяги верности, и всем католикам разрешалось не только преследовать его, но и занимать и удерживать за собой его владения.
Немедленно Иннокентий обратился к королям Франции и Арагона с требованием двинуть армии против погрязшего в грехах Юга.
«Далеко на севере, в Париже», Филипп Август размышлял над предложением папы. Этому монарху были свойственны неожиданные действия и необычные решения, порожденные извилистостью мысли. Беспощадный и прагматичный, он всегда делал то, что нужно для его выгоды, как бы гадко оно ни было. Ему едва исполнилось пятнадцать лет, когда он принял несколько строгих указов против павликан. По свидетельству апологета короля Гийома Бретонского, «он не позволял никому жить вопреки законам церковным, никому, кто бы осмелился чем-либо оскорблять католическую религию, никому, кто пытался бы отрицать таинства». Однако сейчас Филипп не спешил раздавить мерзкую ересь. Он был занят чрезвычайно важной для самого существования Французского королевства войной с Англией и не собирался дробить свои силы. Впрочем, он согласился не мешать вооружаться для богоугодного дела своим подданным.
Мать Раймунда VI была родной теткой Филиппа II, то есть сеньоры приходились друг другу кузенами, но родство в подобных случаях ничего не значило.
Король не хотел таскать каштаны из огня для Иннокентия; более того, он намеревался заставить его самого сделать всю черную работу. «Осудите его как еретика. Только тогда у вас будет право вынести приговор и приглашать меня, сюзерена графа, для того, чтобы законно конфисковать домены моего вассала», — якобы ответил французский король папе.
Иннокентию пришлось взять на себя высшее руководство крестовым походом через назначенных им легатов. И хотя не папа планировал военные действия, именно он обеспечивал успех кампании.
Из всех областей Западной Европы — из Иль-де-Франса, Бургундии, Лотарингии, Шампани, Австрии, из далекой Венгрии и почти фантастической Славонии — в Лион собирались крестоносцы. Весь христианский мир отправлялся в поход против Тулузы и Прованса, чтобы уничтожить повод для смут, печаливший и унижавший мать — католическую церковь на протяжении последних трех поколений.
На их благих побуждениях заметен был значительный налет практицизма.
Крестовый поход как спасительное средство заменял монастырь, и это имело огромную важность для рыцаря. Дворянин со своими вкусами и образом жизни находился в непримиримом противоречии с церковными требованиями и в конечном итоге с самим собой, поскольку он был человеком верующим. Все, чем он жил, церковь осуждала и проклинала. Его любимым, почти единственным занятием была война, а церковь запрещала даже турниры и лишала христианского погребения убитых на таком состязании. Рыцари проводили жизнь в пирах, не хотели знать никаких ограничений своему произволу, а церковь требовала от них поста, воздержания и всяческого послушания. Рыцарь считал эти требования справедливыми, страшно боялся ада и сплошь да рядом в конце жизни шел в монастырь. Но крутая дисциплина реформированного монашества была противна дворянину, состарившемуся в боях и попойках. Старый грешник редко умирал благочестивым иноком.