– Мам?
– А это обязательно? Ну, отдавать им NanoSound?
– Если хотим, чтобы мошенника поймали, то да, наверное, – удивлённо ответил Даня. – А что, вы его выкинули?
– Не совсем. – Мама всё же обернулась – с виноватой, глуповатой улыбкой. – Данечка, ты только не сердись, но… знаешь, папа им пользуется.
Занавеска вздрогнула, как вовремя оборванная струна.
– Инструменты свои на него вешает?
– Ну ладно тебе, – мама покрутила на пальце кольцо. – Мы решили – всё равно уж потратили деньги, чего теперь? Почему б не попробовать? И выяснилось, что папе так хорошо помогает…
– Мама, это кусок вибрирующего пластика. От чего он может помогать?
– От суставов. И не только… – она замялась, а потом вдруг решительно вскинула на него глаза. – Знаешь, ты очень категорично судишь. И не все, кто с тобой не согласен, обязательно дураки. Откуда ты так точно знаешь? Ты же не врач!
– Зато я учил школьный курс физики! – возмутился Даня. – И ты, кстати, тоже! Или что, в твоё время там не рассказывали, что нанозвуков не существует?
– А что, разве в школе всегда дают последние научные знания? Мы тоже не болваны! Я почитала про нанозвук в интернете – и нашла статью, где пишут…
– Да чего уж только в интернете не пишут! Мне напомнить тебе, что на заборе тоже? И где, скажи мне на милость, была эта статья? В рецензируемом научном журнале? Или на сайте, который заказали сами производители этого несчастного NanoSound’а?
– Ну совсем-то за дурочку меня не держи, – скрестила руки на груди мама. – В журнале. Автор – академик Карпов, член Академии наук, и вот он писал…
– Про нанозвуки? – перебил Даня. – Отличный академик. Академики, между прочим, тоже разные бывают. Почётные, например. Или как Лайнус Полинг… человек получил две нобелевки, а потом поехал крышей и принялся лечить рак аскорбинкой. Всякое в жизни случается.
– Вот именно, всякое случается. И ты даже не видел эту статью! А судишь.
– Ну не бывает же так, чтобы одно волшебное средство лечило и сосуды, и суставы, и чёрта в ступе! Золотые горы обещают только аферисты. Включи здравый смысл!
– Здравый смысл не всегда работает в научных вопросах. И потом, в мире же есть универсально полезные вещи. Умеренные физические нагрузки, например, улучшают работу почти всех систем. Организм – штука сложная, в нём всё взаимосвязано…
Даня в отчаянии вскочил.
– Мам, ну не нужна мне научная статья, чтобы знать, что «нанозвук» – это бредовый оксюморон! И тебе не должна быть нужна! Ты же образованный человек, с каких пор ты такая… такая… Раиса?
Губы у неё не вздрогнули, и в глазах ничего не заблестело. Но после этой фразы мамин взгляд вдруг сделался каким-то скучным, будто между ней и Даней продёрнули душевую занавеску – почти прозрачную, но всё же ворующую тонкости мимики.
И Дане, конечно, тут же сделалось стыдно.
А что, действительно, делать человеку в этом информационном океане? Любой истине, даже самой зловредной; любой теории, даже самой абсурдной; любому тезису и любому постулату где-нибудь да найдётся подтверждение. Половина из них – откровенное враньё, ещё и циничное, треть – добросовестные заблуждения, а ещё осьмушка – просто горячечный бред.
Но знание – паскудный уроборос, оно вцепилось в собственный хвост и не отпускает. Нельзя верить любой статье, которую встречаешь в интернете. А как оценить, верить вот этой, что попалась тебе на глаза, или нет? Для этого нужна компетенция, то есть нужно самому хоть частично разбираться в соответствующей области. А как получить компетенцию? Читать правильные статьи.
Верить только научным журналам? И в них порой попадают нечистоплотные мерзавцы, шарлатаны и ангажированные исследования. Так что даже их лучше бы читать внимательно и осторожно.
Бриллиант лучше всего прятать в слюдяной шахте.
«Как ты мог! – восклицаем мы, глядя на отца, или друга, или незадачливого коллегу. – Как ты мог поверить в такую чепуху? В нанозвуки? В гипнотизм? В гуморы? В планету Нибиру? В планету Плутон? В пользу витаминов? В то, что динозавры ходили лысыми? Как ты мог поверить? Как ты мог? Где твой сверкающий скепсис?»
И так мы стыдим его, делая вид, будто отличить правду от лжи, отсеять ошибки и заблуждения легко. В большинстве стран мира не признают болезнь «вегетососудистая дистония» – но, чёрт побери, почему твоя мать должна усомниться в диагнозе, если его поставил человек в белом халате?
Почти всю историю человечества знания были уделом избранных; сегодня они доступны каждому. Но не каждый отращивает себе орган навигации.
Это не значит, что с чужим невежеством нужно просто мириться.
Но можно же посмотреть на него с сочувствием.
– Это тебе, – робко сказала мама, протягивая коробку. – Помнишь, ты хотел. Говорил, что у всех уже есть, ты один остался.
Это был брелок для ключей – добрая носатая медведица глядит на толстозадого медвежонка, а по телам их узорами нейронов бегут линии созвездий. Ursa Major и Ursa Minor. Две медведицы. Мать и – положим, в данном случае всё-таки сын.
Такие брелки стали очень популярны пару лет назад среди тех, кто ещё использовал аналоговые ключи; их полагалось подключить к смарту, чтобы, если ключи куда-то завалятся, набрать простой четырёхзначный номер и заставить медведиц прочирикать совершенно немедвежью песню.
Позвонить то есть на ключи.
– Спасибо, – не поднял глаза Даня.
– Может, под «нанозвуком» имеется в виду, что это звук, модулированный наночастотами…
– Не продолжай, а?
…И они с мамой ещё долго обсуждали важные вещи: свежие сериалы, новости, погоду и то, не планирует ли Даня остепениться. Постепенно Петербург за окном выцвел в сырую сизую ночь.
Вернулся папа – в пуховике нараспашку и со следами дождя в волосах, которые он когда-то носил до плеч, а теперь стриг ёжиком. Раньше папа не умел входить, только врываться, заставляя хлопать форточки и девичьи глаза, но сейчас он одышливо улыбнулся – и поспешил присесть.
– Добыл, – сказал он. – В самой аптеке не было, но они согласились съездить со мной на склад.
Из-за пазухи на стол высыпался ворох цветных коробочек. «Одравит», – прочитал Даня.
А мама, кажется, прочитала его реакцию.
– Друг мой, – нежно сказала она папе, – иди умойся, а? И переоденься. А то вбежал в уличном.
– И это я получаю за свои героические подвиги, – обиделся папа, но спорить не стал.
– Только не начинай, – отрезала мама, стоило ему выйти. – Я всё вижу, у тебя на лице написано. Это хорошее лекарство. Нам прописал его доктор.
– Ты на это у Раисы деньги занимала?
– Его нельзя по рецепту, – мама развела руками. – Оно инновационное…
– Мама, – не своим голосом сказал Даня, – мама. Мама. Оно не настоящее. Это псевдомедицина.
Как ни странно, она не стала спорить. Взяла одну коробочку, повертела её в руках. Поставила на попа.
– Посмотри, что тут написано, – продолжил Даня. – «Иммунокорректор». Иммунокорректоров не существует. Иммунитет – это сложная система с кучей факторов, на него можно влиять – сном, питанием, спортом и так далее, но нет, ну пойми ты, нет такой волшебной таблетки, которая просто… Это же как с нанозвуками – я понимаю, что очень хочется найти одно простое решение на всё сразу…
– Даня, – даже не шёпотом, а одним только воздухом, совсем без голоса сказала мама, – папа больше не может работать. У него сыпь такая… кажется, псориаз… и спина. Болит.
Даню как кипятком обожгло.
Он видел, конечно, всё и понимал, но почему-то это простое слово – болит – как отвёрткой в ухо ему вкрутилось.
– Но эти таблетки ему не помогут. Серьёзно, мам, «Одравит» – это известная фальшивка.
– Ну а что ты мне предлагаешь делать? Что нам делать? – вскинулась вдруг она, и теперь её водянисто-белые, потерявшие с годами цвет глаза всё-таки выплеснулись через край – или, по крайней мере, как-то не совсем удержались на месте. – Неужели ты не понимаешь?
– Сходить к другому врачу. Получить второе мнение.
– Я ходила. Второй врач сказал, что это естественные возрастные заболевания, с которыми ничего особо не поделаешь. Что папин… активный период… закончился, а теперь ему лучше уйти с работы.
– Ну и правильно сказал! Мам, ну честное слово – я вам заработаю, вы не останетесь…
– Дело же не в деньгах! Жить папе чем? Что ему делать? – мама прижала проклятый «Одравит» к груди. – Или он, по-твоему, уже не живёт?
Сидеть на лавочке у подъезда, называя всех проходящих шлюхами и наркоманами. Ругать политиков. Смотреть сериалы. Кататься на рыбалку – хотя нет, это уже тоже со спиной не стоит, чёрт, даже рыбалку.
Доживать.
В нашем честном отечестве его так и называют – «возраст дожития».
А ведь это ещё не старость. Мама ведь даже не пенсионер – пенсионер, провернулось отвёрткой в сердце, какое мерзкое слово, это же про бабушек и дедушек, а они не бабушка и дедушка, они мама и папа, у них —
У них что? «Ещё столько всего впереди»?
Они «прекрасно выглядят для своих лет»?
Потому что «в молодости были красивыми»?
Это ещё не старость. Это только первая ласточка смерти, её можно ещё отогнать – но она не летает одна, рядом уже вьётся вторая, псориаз, и третья, суставы, и где-то там, наверху, они собираются в омерзительного симурга – деменцию или рак – и…
Старина Воланд ни черта не смыслил в смерти. «Человек смертен внезапно»? Что за чушь! Человек смертен постоянно, он только и делает, что умирает – медленно, ежедневно, приблизительно с двадцати пяти лет. И остановить это невозможно, и вот врач уже вежливо советует присмотреть любимую лавочку и политика, которого ты отныне будешь крыть, потому что никакой другой жизни у тебя не планируется.
А главная издёвка – в том, что ты почему-то по-прежнему дышишь, ходишь и надеешься.
Ищешь волшебную таблетку – и от страшной надежды, что она всё-таки существует, у тебя закладывает уши и мозги, а всё былое образование вылетает в незакрытую форточку. Чёрт с ней, с физикой, пусть бы и нанозвуки – лишь бы спасли.