Группа «Сопротивление» объявила важнейшей целью создание тотального национального государства, введение плановой экономики и осуществление тесного союза с СССР. Никиш утверждал, что сталинское тоталитарное государство и есть олицетворение прусской идеи. Вслед за Шпенглером Никиш считал, что Пруссия была государством, в котором вообще не было частной жизни, безраздельно царил Левиафан, для которого ценной была только общность, а не индивидуализм, почему буржуа и ненавидят все прусское. Никиш делал абсолютно неожиданный вывод, что русский большевизм – это логическое завершение истории Пруссии как динамической, революционной силы, которая существовала в вечном состоянии бунта против Европы, римского католицизма, западного гуманизма, капитализма Лондона и Нью-Йорка. Никиш полагал: то обстоятельство, что Гитлер – буржуа, выходец с католического юга, – это злой рок немецкого национализма.
Совершенно ясно, что в таком виде национал-большевизм не мог рассчитывать на массовый успех, ибо Никиш совершенно игнорировал варварский деспотический характер большевистской диктатуры. Однако сам факт появления такой разновидности «консервативной революции», как национал-большевизм, говорит об общественных проблемах Веймарской республики. В нацистские времена Никиш сидел в лагерях, после войны обосновался в ГДР, занимался писательской деятельностью, в 1953 г. в качестве протеста против подавления рабочего восстания в ГДР 17 июня 1953 г. эмигрировал на Запад, оставил интересные мемуары.
Также весьма необычную ориентацию, близкую группе «Сопротивление», представляла собой «национал-коммунистическая» группа Генриха Ноймана в КПГ. Этот короткий эпизод сотрудничества КПГ с правыми получил название «курс Шерингера», по фамилии лейтенанта рейхсвера, который в 1931 г. был уличен в сотрудничестве с нацистами, изгнан из рейхсвера и вступил в КПГ.
Рихард Шерингер был одним из трех лейтенантов расквартированного в Ульме полка Людвига Бека (будущего начальника Генштаба). Шерингер в 1930 г. был приговорен к тюремному заключению. Во время этого процесса Гитлер дал присягу оставаться в рамках законности. Как раз эту «тактику легальности» яростно отвергал Шерингер, который под влиянием коммунистов понял, что настоящая «политика силы по отношению к западным державам» возможна только в том случае, если сперва будет покончено, в ходе уничтожения капитализма, также с либерализмом, пацифизмом, западным декадансом.
Некоторое время КПГ придерживалась с апреля 1931 г. «курса Шерингера», который примерно соответствовал радековскому «шлагетерскому курсу» 1923 г. Это привлекло в КПГ некоторых нацистов и национал-революционеров, в том числе Людвига Ренна, Бодо Узе, капитана Беппо Ремера (руководителя Горского союза), графа Штенбок-Фермора, Эрнста фон Заломона. Все они, как и Шерингер, были преисполнены уверенности, что перешли из мниморадикальной партии в подлинно радикальную. При этом не было ни одного коммуниста, который перешел бы с подобным обоснованием к нацистам. Шерингер заявлил, что в ЦК КПГ нет ни одного еврея, а в руководстве концерна Гугенберга, с которым сотрудничал Гитлер, их обнаружилось сразу несколько[1052].
В конечном счете группа Ноймана была вскоре осуждена руководством КПГ, и в целом этот эпизод носил скорее тактический характер. Намерения Сталина с группой Ноймана были ясны, ибо в 1931 г. Сталин спросил вдруг у Ноймана: «Неужели вы не верите в то, что если в Германии к власти придут националисты, то они погрязнут исключительно в соперничестве с Западом, а мы тем временем будем иметь возможность спокойно строить социализм?»[1053]. По указке из Москвы коммунисты в 1932–1934 гг. осуществляли свою политику внедрения в мелкую буржуазию, агрессивность которой стремились направить с СССР на Запад. Эта московская установка способствовала не только притоку новых сил в КПГ в период «курса Шерингера», но и процессу перехода из КПГ в НСДАП, коммунистическая печать об этих перебежчиках писала, как о «люмпен-пролетариате».
Национал-революционное крыло представляло собой самое радикальное течение внутри «консервативной революции», в нем все идеи последней были развиты наиболее последовательно. Повседневная работа национал-революционных групп заключалась в военно-патриотическом воспитании, организации шествий, праздников, пропаганде своих взглядов, привлечении молодежи на свою сторону. Массового влияния, как и другие группы «консервативной революции», они не смогли достичь и в большинстве своем после 1933 г. были без труда унифицированы нацистами.
5.4. Движение «бюндише»
Интенсивная индустриализация Германии с 1890-х гг. была внезапной и весьма бурной. Связанное с ней напряжение в обществе и культуре было столь велико, что немецкая духовная элита болезненно восприняла совершившийся перелом – ее повсюду преследовал образ «бездушного» нового века с его вульгарностью и падением вкусов. Молодежное движение и отразило многие модные новшества того времени в самых разных областях культуры, искусства, социальной практики, в частности такого течения, как критики культуры (Kulturkritik), философии жизни (Lebensphilosophie), модерн в искусстве (Jugendstil), патриотическое воспитание путем поощрения народного искусства (Heimatkunst und Kunsterziehungsbewegung), новая педагогика (die Reformpädagogik), а также все разнообразные течения, которые подразумевались под новомодным понятием «реформирования жизни» (Lebensreform), такие как ставшее модным вегетарианство, осуществление аграрной реформы (Bodenreform), культура обнаженного тела (Nacktkörperkultur), гомеопатия и народная медицина (Naturheilkunde), новые религиозные движения (в том числе язычество, теософия). Все они сформировались в последнее десятилетие XIX в.
После войны критическая волна по отношению к современному обществу не спала. К началу 20-х гг. немецкая духовная элита была абсолютно убеждена, что живет во время глубочайшего кризиса, «кризиса культуры», «кризиса науки», «кризиса ценностей», «кризиса духа»[1054]. Одним из откликов на этот кризис идентичности и было движение «бюндише». «Бюндише», одно из течений «консервативной революции», – это, собственно, молодежное движение. Почти без преувеличения можно сказать, что наряду с Реформацией и политической романтикой, имевшими огромное влияние на европейское духовное развитие и которые могут быть поняты только по их немецким истокам, молодежное движение в Германии не имело аналогов в других странах и поэтому сравнимо с упомянутыми духовными движениями.
В начале ХХ в. в Германии появился ранее абсолютно неизвестный феномен – молодежное движение, ясно противопоставлявшее себя тогдашнему обществу. На взгляд нашего современника, это молодежное движение носило весьма необычный, странный характер. Странность эта заключалась в том, что если молодежное движение конца 60-х гг. ХХ в. в США и Западной Европе было настроено гедонистически (сексуальная революция, наркотики, современные танцы, рок-музыка), то движение «бюндише», наоборот, выступало против практически всех примет современной цивилизации: современного искусства, против посягательств на общественную мораль в кино, театре, литературе, танцах, против алкоголизма, курения. Члены «бюндише» уделяли значительное внимание сохранению и популяризации национальных танцев, песен, игр, ремесел; в их среде было распространено буквально поклонение труду на земле. Если «новые левые» в 1968 г. интересовались современными толкованиями марксизма-маоизма, троцкизма, велика была тяга к экзотике стран «третьего» мира, преклонение перед Мао, Че, Хо Ши Мином, Троцким, то движение «бюндише» было ориентировано ретроспективно романтически, безраздельно царили мифы прошлого национального величия, о чем говорят даже названия отдельных организаций «бюндише»: «Союз башмака», «Молодежь Шилля» (майор Шилль – герой антинаполеоновского движения в Пруссии, прусский Денис Давыдов), союз «Гезов», «Союз артаманов», «Великогерманская молодежь», «Молодежь Киффхойзера».
Строго говоря, движение «бюндише» не охватывало всего молодежного движения, часть молодежи была организована по партийному признаку: у СДПГ, КПГ, Центра, НСДАП, НННП имелись свои молодежные организации; организации еврейского молодежного движения возникли еще в конце XIX в. по инициативе еврейско-масонских лож. Такие организации не могут быть причислены к «бюндише».
Организации «бюндише» были, за редким исключением, националистическими, ориентированными на «фёлькише» или национал-революционеров. Самым важным, что отделяло «бюндише» от других течений «консервативной революции», являлся дух новой общности, психология «бюндише», сплоченность, коллективизм, орденский дух, романтика, дисциплина, связанная иногда с принципом фюрерства, нередко расизм, обязательное преобладание «национальных ценностей» и, наконец, миф нового человека. Организационные принципы «бюндише»: спаянность, солидарность, дисциплина, взаимопомощь – стояли на первом месте, а то, ради чего это сплочение происходило, могло быть разным: национальная идея, христианство или атеизм, абстинентство и борьба с курением, собирание и сохранение народных обычаев, изучение истории родных мест, путешествия, игры, музыка. Пожалуй, наиболее общим признаком для всего движения была аполитичность и, как следствие, гражданская несостоятельность. Главное для молодежи состояло в активности, динамике, живости, а ради чего – этот вопрос терялся в тумане, и на него в отношении всего движения «бюндише» просто нет ответа.
Истоки движения «бюндише» находятся в вильгельмовской эпохе. В XIX в. Германия претерпела колоссальные изменения: если в начале века это была аграрная страна, в которой около 80 % населения занималось сельским хозяйством, то к концу века на селе осталось 29 %; за это время Германия превратилась в индустриальную страну, старые связи рвались, традиции пресекались. Молодежь страдала от урбанизации, слабо воспринимала новый стиль жизни с его формальными требованиями в поведении, одежде, в воспитании; все больше на первый план выступали образовательные цели, заслоняя все остальное; выбор профессии исходил из внешней выгоды, а не из способностей и склонностей