Да, государь, уж не мало лет, а разума нет, и перечесть нельзя всех бед: обобран, что баран, разорен до конца, а сед, что овца.
Не оставили ни волоса, закрома сожгли до колоса, рожь ратники пожали, а сами сбежали.
Ныне сами живем в погребах, стряпаем на кострах. На ногах одни голенища, да и побились те голенища.
Несмотря на литературную форму и черный юмор, послание (оно написано после освобождения из плена) отражает реальные события и свидетельствует о тяжкой участи дворян, попавших в плен к восставшим.
Битва на Пчельне оказала деморализующее влияние на царскую армию под Калугой, она отступила, бросив артиллерию. Болотников воспользовался этим, предпринял успешную вылазку, перешел в Тулу и соединился с Лжепетром.
Тульская осада
В мае 1607 года в Туле собралась пестрая компания. Предводители восстания князья Телятевский и Шаховской делили власть с двумя бывшими холопами – Болотниковым и Лжепетром. Болотников был некогда слугой того же князя Телятевского, а «Петрушка» мог обмануть только самых наивных сторонников своего царственного происхождения. Однако аристократы принимали эту ситуацию как должное и составляли некое подобие Боярской думы при «царевиче».
«Петрушка» и его соратники возглавляли разношерстное воинство. Здесь были донские, запорожские, волжские, терские и «украинные» казаки, бывшие холопы, русские служилые люди (в основном из южных уездов), поляки и «литвины» (белорусская шляхта). Скорее всего, в мятежной армии находилось немало посадских и крестьян, покинувших мирную жизнь ради военной добычи и призрачного имени «царя Дмитрия». Общая численность тульской армии составляла около 20 тысяч человек.
Тем временем в Москве шла подготовка к походу против мятежной Тулы. Вероятно, она не ограничивалась только военными приготовлениями. Царь Василий Шуйский должен был принять какие-то меры, направленные на консолидацию дворянства. Такой мерой долгое время считали Соборное уложение 7 марта 1607 года – закон о крестьянах и холопах, известный только в пересказе историка XVIII века В. Н. Татищева. Закон предписывал возвращать владельцам крестьян, записанных в книгах 1592 года, если их будут требовать назад до 1 сентября. Если же требований о возврате не будет, крестьяне должны оставаться за новыми владельцами. За укрытие беглых после принятия Уложения полагался штраф в 10 рублей, взимавшийся «на государя». Срок давности сыска в будущем должен был составить 15 лет. Указ также запрещал принимать беглых в царские вотчины (за это полагалось наказание приказчикам и старостам) и распространялся на холопов. Еще одна интересная подробность касалась молодых «рабов»: если владельцы не выдавали замуж девок до 18 лет или молодых вдов, не женили парней до 20 лет, те могли получить отпускные у царских чиновников. Закон объяснял это положение заботой о нравственности: «да не умножится блуд и скверно деяние в людех». Подлинность Соборного уложения 1607 года является предметом дискуссий. Есть мнение, что этот документ был сконструирован Татищевым. По крайней мере, если подобный указ был объявлен, на практике он, скорее всего, не действовал из‐за хаоса гражданской войны, однако вполне мог играть роль пропагандистского инструмента, направленного на преодоление противоречий внутри дворянского сословия.
21 мая царь Василий выступил во главе армии к Туле. Местом сбора стал Серпухов, куда, помимо служилых людей, собрались даточные люди из северных и центральных уездов, а также служилые мурзы и татары из Романова, Казанского уезда, чуваши и черемисы.
Сторонники «царя Дмитрия» попытались упредить движение правительственных войск. Из Тулы в сторону Серпухова и Москвы выступили отряды под командованием князя Телятевского и Болотникова. Узнав, что в Туле стоит сам царь с крупными силами, мятежные воеводы повернули на Каширу, возможно, намереваясь ударить по столице. Царским воеводам удалось разбить «воров» в битве на реке Восме (5–7 июня). В бою отличились рязанские дворяне под командованием Федора Булгакова и Прокопия Ляпунова, которые теперь верно служили Шуйскому. «Воровских» казаков и иных воинских людей гнали и брали в плен на протяжении тридцати верст. Часть мятежников добивали в буераке, но те сопротивлялись, пока у них не кончился порох. Согласно царской грамоте, были захвачены «наряд (артиллерия), и набаты, и знамена, и коши все», а также более 5 тысяч пленных. Это сообщение, помимо информации о потерях восставших, дает представление о масштабах событий и серьезности ситуации. Царскому войску противостояла не толпа голодранцев, а организованное подразделение во главе с крупным военачальником боярином Телятевским, имевшим боевой опыт предыдущей кампании. Болотников попытался еще раз остановить царские войска и дал бой в окрестностях Тулы, но вновь потерпел поражение и заперся в городе. Осада крепости началась 12 июня передовыми отрядами правительственных войск, а в конце месяца подошли основные силы во главе с царем.
Тульский кремль сохранился до настоящего времени. Прямоугольный кирпично-каменный кремль строился с 1507 по 1520 год. Создателем кремля, скорее всего, был кто-то из итальянских зодчих, под командой которого трудились русские строители. Кремль имеет пять глухих башен и четверо ворот на каждое из направлений. Особенность кремля, хорошо заметная и в наши дни, – его расположение в низине, а не на возвышенности. Крепость, правда, была прикрыта реками Упой, Тулицей и Хомутовкой, Ржавской гатью и оборонительным рвом, и этого было вполне достаточно для обороны от крымских татар. Очевидно, выбор места для строительства кремля был подчинен стратегическим соображениям: крепость должна была запереть дорогу. Строителям пришлось возвести крепость на зыбкой почве, насыщенной грунтовыми водами, и потому они соорудили мощнейший фундамент глубиной до 5,5 м. Для тульской обороны 1607 года расположение кремля в низменности, насыщенной водой, имело роковое значение.
Протяженность стен Тульского кремля около 1 км, высота – около 10 м, башен – 13–15 м. Площадь крепости составляет около 6 гектаров. Согласно писцовой книге 1685–1686 годов, в «городе» не было колодца (что довольно странно, учитывая высоко пролегавшие грунтовые воды), но существовал тайник от угловой Ивановской башни к реке Упе. Помимо кремля, Тула была защищена деревянным частоколом – острогом, стоявшим на валу. Он полукольцом охватывал Кремль и выходил к реке. В стенах было несколько проездных ворот.
Когда царь Василий Шуйский подступил к Туле, город был окружен. Мятежники удерживали острог и кремль. Царские воеводы расставили артиллерию так, что могли простреливать город с двух сторон. Артобстрел наносил большой урон осажденным, которые стойко сопротивлялись и даже совершали вылазки: «ис Тулы вылоски были на все стороны на всякий день по трожды и по четырежды, а все выходили пешие люди с огненным боем и московских людей ранили и побивали».
Лжепетр и его воеводы держались несколько месяцев. Чем дольше стоял Василий Шуйский под стенами Тулы, тем хуже становилось его положение. Возрастала угроза мятежа, болезней и дезертирства в воинстве.
Что поддерживало защитников крепости? Крепкие стены Тулы, вера в свои силы, опыт успешного противостояния царским войскам – все это вселяло надежду. Но было и нечто большее. Еще зимой 1606/1607 года в Литве появился человек, принявший (не вполне добровольно) имя «царя Дмитрия». Самозванец получил известность, к нему стали собираться казаки, шляхта и другие ратные люди. В сентябре 1607 года он собрал в литовском Стародубе около 4 тысяч войска и двинулся на помощь Туле. С этим войском были связаны надежды тульских «сидельцев». Лжедмитрию II чуть-чуть не хватило времени, чтобы протянуть руку осажденной Туле. Его появление в окрестностях города должно было переломить ход войны, но самозванец опоздал.
Финал тульской обороны был необычным. К царю явился муромский сын боярский Иван Сумин сын Кровков по прозвищу Мешок и предложил затопить Тулу. Поначалу Кровкова подняли на смех, но он был настойчив и ручался головой за успех дела. Тогда царь Василий вместе с боярами рассмотрел этот проект и нашел его приемлемым. Работа закипела. По сообщению «Карамзинского хронографа», Кровков
плотину делал, секли лес, и клали солому и землю в мешках рогозинных, и вели плотину по обе стороны реки Упы <…> И плотину зделали и реку Упу загатили, и вода стала большая, и в острог и в город вошла, и многие места во дворех потопила, и людем от воды учала быть нужа большая, а хлеб и соль у них в остроге был дорог, да и не стала.
В мятежной армии из‐за голода началось дезертирство. По словам хронографа, в день сдавались по 100, 200 и даже 300 человек.
К. Буссов, находившийся в осажденной Туле, писал:
На реке Упе враг поставил запруду в полумиле от города, и вода так высоко поднялась, что весь город стоял в воде и нужно было ездить на плотах. Все пути подвоза были отрезаны, поэтому в городе была невероятная дороговизна и голод. Жители поедали собак, кошек, падаль на улицах, лошадиные, бычьи и коровьи шкуры. Кадь ржи стоила 100 польских флоринов, а ложка соли – полталера, и многие умирали от голода и изнеможения.
Предводители мятежного войска были готовы на любые средства, чтобы еще протянуть время – второй самозванец был совсем близко… И такое средство, по свидетельству Буссова, нашлось:
К князю Петру и Болотникову заявился старый монах-чародей и вызвался за сто рублей нырнуть в воду и разрушить плотину, чтобы сошла вода. Когда монаху обещали эти деньги, он тотчас же разделся догола, прыгнул в воду, и тут в воде поднялся такой свист и шум, как будто там было множество чертей. Монах не появлялся около часа, так что все уже думали, что он отправился к черту, однако он вернулся, но лицо и тело его были до такой степени исцарапаны, что места живого не видать было. Когда его спросили, где он так долго пропадал, он ответил: «Не удивляйтесь, что я так долго там оставался, у меня дела хватало, Шуйский соорудил эту плотину и запрудил Упу с помощью 12 000 чертей, с ними-то я и боролся, как это видно по моему телу. Половину, то есть 6000 чертей, я склонил на нашу сторону, а другие 6000 слишком сильны для меня, с ними мне не справиться, они крепко держат плотину».