Противостояние
Освобожденный от осады Кернозицкого, Новгород ожидал известий от С. В. Головина, который вел переговоры со шведами, однако известий все не было. Договор был заключен только 23 февраля 1609 года.
Тем временем в замосковных и северных городах, замученных грабежами тушинцев, началось сопротивление. В ноябре 1608 года против власти самозванца поднялись жители Галича, Костромы, Тотьмы и Вологды, а вслед за ними – Каргополь, Устюжна Железопольская, Углич, Пошехонье, Романов, Кинешма, Шуй, Лух, Гороховец и другие города. В земском движении приняли участие города, не присягавшие «вору», – Устюг и Белоозеро. Восстание поднялось и в Ярославле – одном из крупнейших городов, подчинившихся Лжедмитрию II. Тем временем Владимир, Суздаль, Переяславль, Юрьев-Польской и Александрова слобода, несмотря на разорение и правежи, хранили верность самозванцу.
Восставшие повсеместно убивали представителей тушинской администрации и верных самозванцу ратных людей. Воеводу Тушинского вора в Костроме князя Дмитрия Васильевича Мосальского Горбатого схватили, пытали и убили. Та же участь постигла вологодских администраторов – воеводу Федора Нащокина и дьяка Ивана Веригина Ковернева. Исаак Масса, осведомленный от других торговцев о событиях в Вологде, пишет, что восстание сопровождалось жестоким погромом:
…Преисполненные раскаяния, они [жители] с великим ожесточением <…> захватили силой Нащокина, Веригина и всех поляков и пленных, бывших в Вологде, снесли им головы и вместе с трупами бросили с горы в реку Золотицу, куда сбежались свиньи и собаки и пожирали трупы людей, на что нельзя было смотреть без отвращения.
Для борьбы против тушинцев в городах формировались военные отряды, состоявшие из служилых людей, к которым присоединялись посадские и даже крестьяне. Движение носило широкий общеземский характер. Это было ополчение, стихийно возникавшее в разных местностях, стремившееся к объединению и совместной координации. При слабости центральной власти уже в ноябре – декабре 1608 года началась горизонтальная организация «мира», то есть местных сообществ, направленная на преодоление «смуты» и освобождение от захватчиков. Эти сообщества являлись без преувеличения ячейками гражданского общества. Они зародились в результате кризиса российской автократической государственной системы при угрозе существованию жителей страны.
Активизировалась борьба против тушинцев и в Поволжье. В декабре 1608 года Ф. И. Шереметев, стоявший к тому времени в Казани, направил в Нижний Новгород отряд из дворян, стрельцов, казаков, служилых татар и башкир под командованием голов А. А. Микулина и Б. А. Износкова. Получив подкрепление, местный воевода Андрей Семенович Алябьев разбил «воров» в нескольких сражениях, освободил Балахну и Павлов Посад. Сам Шереметев разгромил тушинцев под Чебоксарами, но завяз, подавляя мятежи татар и черемис в Казанском крае.
В центре Московского государства продолжалось противостояние под Троице-Сергиевым монастырем и вокруг Москвы. Осенью 1608 года Тушинский лагерь лишился значительного количества военных отрядов, отправившихся осаждать Троице-Сергиев монастырь и устанавливать власть Лжедмитрия II в Замосковье и на севере. Однако армия царя Василия Шуйского также уменьшалась из‐за дезертирства и измены. Тем не менее силы к сопротивлению еще были. Накануне Филиппова заговенья (Филиппов, или Рождественский, пост начинается 15 ноября) «московские люди многих литовских людей побили и до таборы догнали».
Царь Василий рассылал по городам грамоты, рассказывая о великих успехах своих воинов, которые якобы «все единомышленно ходят за святыя Божии церкви и за православную крестьянскую веру с воры биться до смерти». Но реальность была иной. Шляхтич Рожнятовский, служивший Мнишекам, писал в дневнике о переходе на сторону Лжедмитрия II московских «бояр» по нескольку десятков, «почти каждый день». Скорее всего, бегство из полков заставило командование армии царя в начале декабря уйти из полевых лагерей на Пресне и Ходынке и сесть в осаде в московском Земляном городе. Московские войска перешли к глухой обороне.
Ситуация усугублялась тем, что тушинцы контролировали большинство дорог, которые вели в столицу, а население Подмосковья поддерживало Лжедмитрия II. В Московском крае взаимоотношения между правительственными эмиссарами Шуйского, приверженцами Лжедмитрия II и местным населением сложились иначе, чем в Замосковье и на севере. Еще в сентябре 1608 года крестьяне массово целовали крест самозванцу, стремясь сохранить жизни и имущество. Правительственные силы не могли переубедить их соблюдать верность царю и отомстили грабежами. Об этом свидетельствует челобитная жителей дворцовой волости Загорье Лжедмитрию II:
Вели, государь, нас от московских загонщиков обороняти, а мы, государь, от московских загонщиков вконец погибли: выграбили, государь, хлеб, и живот, и платье, и, государь, жгут и пытают денег!
К решению этой проблемы администрация Лжедмитрия II подошла ответственно: в Подмосковье был установлен умеренный режим «приставства», здесь внимательно относились к нуждам местного населения и защищали его. Подмосковные земцы из благодарности тушинцам сообщали им новости о продвижении войск Василия Шуйского и даже создавали отряды ополчения, воевавшие на стороне Лжедмитрия II. Предводителем такого отряда, по мнению известного историка И. О. Тюменцева, был «хатунский мужик» Салков. С его помощью тушинский ротмистр А. Млоцкий сумел в начале 1609 года на некоторое время перекрыть Коломенскую дорогу, по которой в Москву поступало продовольствие из Переяславля-Рязанского. В Коломну был отправлен за припасами князь В. Ф. Литвинов-Мосальский, но его разбили Млоцкий и Салков, взяли в плен многих воинов, захватили запасы, а что не смогли перевезти, сожгли. «Новый летописец» подводит печальный итог этой попытки прорыва блокады: «В Москве же опять было сомнение великое и дороговизна хлебная».
Военные неудачи и тяготы осадной жизни вызвали первую за сравнительно долгое время (с 1606 года) попытку свержения Василия Шуйского. События развернулись в Сырную субботу, на Масленицу (25 февраля 1609 года). Зачинщики бунта князь Роман Гагарин, рязанец Григорий Сунбулов и Тимофей Грязной (сын известного опричника) во главе толпы, состоявшей, скорее всего, из дворян, вступили в Кремль, «в верх к боярами» и потребовали от них «переменить» царя Василия. Бояре нашли в себе мужество «отказать» мятежникам, но затем разбежались по своим дворам. Тогда заговорщики захватили патриарха Гермогена и привели его на Лобное место на Красной площади. Эта попытка тоже оказалась неудачной: святитель выступил на стороне Василия Шуйского, «яко крепкий адамант».
Между тем некоторые бояре и воеводы «из полков» собрались у Василия Шуйского, а к смутьянам примкнул влиятельный князь В. В. Голицын. Скорее всего, бояре «из полков» пришли с военной силой, однако мятежники не собирались сдаваться. С Лобного места они возвратились во дворец и «с шумом» вошли к самому государю. Василий Шуйский не струсил и встретил вооруженную толпу лицом к лицу. Он нашел в себе силы и уверенность, которые произвели впечатление на заговорщиков. Вероятно, подоспели и вооруженные сторонники царя. Не добившись желаемого, мятежники «побежали» из города. По словам «Нового летописца», после провальной попытки свержения Шуйского в Тушино перебрались примерно 300 человек.
Неудача открытого противостояния не остановила врагов Шуйского. Вскоре созрел новый заговор: царя хотели убить в Вербное воскресенье, когда он должен был принимать участие в церемонии «хождения на осляти», вести «осля» с патриархом из Кремля в Покровский собор на Красной площади и обратно. Эта церемония символизировала Вход Христа в Иерусалим. Инициатором заговора якобы был близкий к Шуйскому человек – окольничий Иван Федорович Крюк Колычев. Колычев и его сообщники (возможно, мнимые) были арестованы. Окольничего пытали, а затем казнили на Красной площади, других участников заговора разослали по тюрьмам. Но и на этом череда покушений не завершилась: какие-то оставшиеся на свободе единомышленники Колычева будто бы хотели убить царя Василия «из самопала» на Вознесеньев день (25 мая 1609 года). Не удалась и эта попытка, и правление Василия Шуйского продлилось еще более года.
Война и мир
Несмотря на хаос гражданской войны, жизнь продолжалась. Крестьяне собирали урожай, ремесленники трудились, купцы вели торговлю. Люди продолжали жениться, рождались дети.
17 января 1608 года женился и царь – через 16 лет после смерти своей первой супруги. Избранницей царя Василия стала княжна Екатерина Петровна Буйносова-Ростовская, отец которой воевода князь Петр Иванович был убит мятежниками в Белгороде. По старинному обычаю, невеста получила новое, «царское» имя – Мария. Сохранился «разряд» царской свадьбы, где одно за другим мелькают имена, которые привычнее видеть в сообщениях о сражениях и изменах. «В отцово место» был боярин и князь Иван Иванович Шуйский, в «материно» княгиня Екатерина Шуйская, супруга князя Дмитрия Ивановича: брат и невестка. Последняя, как мы увидим, вероятно, сыграла роковую роль в истории царствования Василия Шуйского. Дружки жениха: князь М. В. Скопин-Шуйский, в будущем победоносный воевода, да Иван Крюк Колычев, который через полтора года сложит голову на плахе. «У государева аргамака» стоял боярин князь И. М. Воротынский, женатый на сестре невесты. Свояк Шуйского будет активным участником его низложения с престола. Но все это случится только через два с половиной года…
В этом браке родились две дочери Анна и Анастасия, умершие в младенчестве. Если бы девицы выжили, участь их была бы незавидной. Печальной была и судьба их матери. Царицу Марию насильно постригли, затем, во время польского владычества в Москве, ее допрашивал, разыскивая драгоценности казны, свояк князь И. С. Куракин. Она пережила мужа, многих родичей и современников, пережила и московскую Смуту и умерла в 1626 году.