Лисы продолжали заискивать, но Сат теперь делал вид, что их не слышит. Тоже, кстати, неплохое наказание: они так хотели получить его расположение, а выиграли лишь равнодушную холодность. Но их и не выпроваживали. Наоборот, пусть мучаются, осознают последствия собственных же действий. Природу не изменишь, но это не означает, что всякую природу нужно терпеть. Теперь я уже забеспокоилась, как бы Мия не рассмотрела в Орине приветливого и приятного паренька, которым он вновь начал успешно притворяться. Но ничего подобного – Мия на любое его слово кривилась и отворачивалась. Неприятная у нее натура, бестактная и агрессивная, но если честно, то очень целостная – уж если Мие что-то или кто-то поперек горла, то только слепой и глухой об этом не догадается.
Больше всего внимания мы уделяли самым сложным предметам, простые оставили на потом, но я уже чувствовала себя увереннее. Нет, конечно, и близко не освоила нужную программу, но начала в нее вовлекаться и уже без труда разбирала, где включать логику, а где требуется запоминание. Запоминать тоже лучше вместе с Сатом – у него на каждую ошибку найдется веселое заклинание. С Сатом вообще все лучше. Ах, эта немыслимая свобода, когда разрешаешь крыльям расправиться – или позволяешь себе ненадолго почувствовать себя под чужим крылом!
К нашему возвращению в академию здание отремонтировали, а я ощущала приятную дрожь от того, как Сат на глазах друзей-драконов мягко поцеловал меня, проводив до комнаты. Ему хочется наши чувства афишировать, вывешивать их как знамя, так отчего же это не будет нравиться мне? Зато сразу после пришлось вспомнить о делах насущных и, повторяя позу корпящей над учебниками Лайны, я тоже готовилась к предстоящим урокам, успевая проклинать себя за то, что много часов потратила на веселье и поцелуи – этим завтра, похоже, и буду открещиваться на практических занятиях…
Тем не менее, некая уверенность все-таки появилась. Глыба все еще оставалась неподъемной, но я уже обустраивала тросы, чтобы со временем ее поднять. А после лекций спешила то в библиотеку, то на встречу с Сатом, чтобы задать ему сотню накопившихся за день вопросов.
Вот на таком небольшом свидании нас однажды и застукал ректор. Я же успела только обрадоваться, что мы как раз не держались за руки, сосредоточившись на учебном параграфе. Почему бы высокопоставленному господину не покидать иногда кабинет, не выходить на улицу ради глотка свежего воздуха? Вроде бы причин нет, однако до сих пор вне ректората или не на местах происшествий мне его видеть не доводилось. Потому я и подскочила со скамьи, услышав в стороне голос:
– Не слишком ли часто вы бываете вместе?
Показалось, что ректор смотрел без злости, а лишь с хмурым любопытством. Успокоил его и умиротворенный ответ Сата:
– Так выполняем твой приказ, эйр. Сказано – сделано. Радовался бы рвению.
Ректор отреагировал тем же тоном:
– В таком случае, эйр, почему твоя подопечная сегодня тестовое задание едва-едва выполнила?
– Ответ очевиден, эйр. – Мне их перекличка с одинаковыми обращениями казалась забавной в своей неестественности. – Потому что для нее «едва-едва» – колоссальный прогресс в сравнении с «полным ничего».
– Тоже верно, – наконец-то согласился ректор и вдруг перешел на имя: – Сат, это единственная причина?
Сат открыл было рот, и я будто смогла предсказать, что последует дальше – он не хочет скрывать наши отношения и прямо сейчас честно признается во всем. И что сидеть здесь рядом вдвоем, под любым предлогом, – это именно то, чем он и хотел бы занять свое свободное время. Его, может, и не слишком беспокоит мое возможное отчисление в конце курса, когда он сам покинет стены академии, но пока он здесь – он будет находиться как можно ближе к тому месту, где нахожусь я. Потому и выкрикнула, перебивая его реплику:
– Это единственная причина, господин ректор! Я очень благодарна вашему племяннику за помощь! И вам – за то, что к этой помощи его обязали.
Ректор недоверчиво хмыкнул, но все-таки поспешил дальше – вряд ли у него полно времени, чтобы дышать свежим воздухом. Однако напоследок заметил:
– Хорошо, если так. Надо планировать твою трансформацию, Кларисса. После нее вся драконья магия станет усваиваться проще.
Он вроде бы уже сам с собой разговаривал, выстраивая под нос учебные планы. Сат же, когда его дядя скрылся за поворотом, отметил:
– Мы все равно рано или поздно ему скажем.
– Скажем, – без уверенности согласилась я. – И лучше поздно. Мне бы сейчас с науками справиться, обойдусь без социальных потрясений.
Но Сат уже был готов – он держался-то только благодаря моим просьбам. Его натура требовала заявить свои права на таком уровне, чтобы даже последний комар в королевстве был в курсе, где драконово, а где – чужое.
Советовалась я и с ведьмами. Девчонки тоже не особенно разбирались в психологии высших, но отчего-то мне сочувствовали: мол, или смирись, что ты просто ценное имущество, или докажи в первую очередь Сату, что он не имеет права воспринимать тебя подобным образом. Подобное легко сказать, но как сделать? Данна с Лайной подкинули другой аргумент: Сат со временем перестроится, когда сам наконец-то уразумеет, что я все-таки дракон. Если уж и это не переключит его настройку, то уже ничто не поможет.
Именно поэтому через пару недель я согласилась на его просьбу. Первую мою трансформацию назначили на выходной день, когда в академии будет мало студентов, и Сат спросил, можно ли ему присоединиться к эксперименту. Меня это немного смущало, но потом я решительно кивнула. Мне очень нравилась его любовь, но в ней было достаточно высокомерия. Так пусть увидит своими глазами мою боевую форму – и с того дня начнет относиться ко мне как к равной. Не такой же родовитой и титулованной, но все же достойной. Вот тогда и заживем, тогда и последние сомнения отпадут! Или, в крайнем случае, на его очередное «Мое!» я смогу трансформироваться и ответить, как полагается: «Сам мое!». Тоже приемлемый баланс взаимопонимания.
Госпожа Оркан готовила меня к знаменательному событию несколько дней, восхищаясь успехами в магии, которым меня научил Сат, но предупреждала, что с первого раза может не сработать – уж слишком сильная у меня возрастная задержка. Она готовила меня к провалу, чтобы не расстраивалась, но я совершенно точно предчувствовала победу. Волновалась, конечно, совсем потеряла аппетит, но ждала назначенного часа как собственного освобождения.
Утром встала еще до рассвета, не могла больше лежать в кровати. Не сразу расслышала, что Лайна что-то нашептывает мне – ведь это не время для пустой болтовни:
– Кларисса, я бы тоже хотела быть свидетелем. Можно?
– Нет, – я ответила дрожащим голосом. – В следующий раз! Мне становится так страшно, что пальцы свои не чувствую…
– А-а, ну это как раз в порядке нормы. Нельзя исключать возможности, что тебя вывернет наизнанку заклятием. Потому следующего раза может и не быть. Так можно сегодня посмотреть?
– Нет! – рявкнула я. – Сколько хладнокровной жестокости!
– Это называется «научный интерес», – обиженно фыркнула Лайна, но больше не настаивала.
Я оделась и вылетела из комнаты. О завтраке даже не вспомнила. Может, и Сату нужно было запретить приходить? Если меня все-таки вывернет наизнанку, то это последнее зрелище, которое нужно видеть любящему человеку.
Ведьмы меня нашли, чтобы сказать по очереди подбадривающие слова. А потом и госпожу Найо ко мне притащили. Комендантша корпуса бытовой магии скривилась от моего вида и отчитала:
– Ты дракон или зеленая лягушка, Кларисса? Позорище какое – так бледнеть! А губка-то как трясется – тьфу!
– Я тоже по вам соскучилась, госпожа Найо…
Женщина вдруг подошла ко мне и со всего размаха залепила пощечину. Я задохнулась:
– Что вы?!..
Кара придержала меня за руку, спокойно объясняя:
– Теперь медленно выдохни. Это сильнейшее ведьмовское заклинание успокоения.
И точно, с выдохом у меня будто все напряжение из легких вышло. Я почти мгновенно пришла в себя и начала соображать, хотя и с разрастающейся улыбкой прижимала ладонь к щеке. Из-за чего так трухнула? Я дракон! А небольшой риск – необходимое условие, которое следует пережить. Или не пережить. Кто не рискует, тот не дракон. Даже смеяться от облегчения захотелось:
– Где же вы раньше были со своими пощечинами, госпожа Найо? Я ведь столько раз при вас расстраивалась!
Она наклонилась ко мне, заглядывая в глаза, и произнесла серьезно:
– Потому что до сих пор у тебя не было настоящей причины для нытья. Так иди, Кларисса! Иди и покажи им всем, кто ты есть. И стань уже первым драконом в истории, с которым ведьмам приятно общаться!
После такого заклятия – или с такой поддержкой – я уже не могла ссутулить спину. Отдаленный куполообразный корпус, где проходили магические тренировки драконов, отыскала глазами и уже без тени сомнений шла туда, чтобы всему миру показать, кто я есть. После уже мое настоящее имя не будет иметь такого же решающего значения, как сейчас, ведь Сат не может хранить эту тайну вечно.
В широком коридоре за полукруглой дверью ко мне со стороны присоединилась целая компания: госпожа Окран, взволнованная и немного суетливая, поспешила вперед, чтобы догнать еще нескольких преподавателей; ректор зашагал рядом со мной, а по обе стороны от нас пристроились Сат и Данна – да-а, видимо, эйра не была обязана спрашивать моего разрешения на присутствие.
Ректор монотонно рассуждал:
– Кларисса, не волнуйся, я собрал здесь сильнейших магов. Когда примешь боевую форму, то можешь почувствовать неконтролируемую ярость – постарайся ее унять. Разумеется, мы тебя остановим, но лучше бы обойтись без драконьей драки. Я замучился ремонтировать корпуса.
– Я постараюсь, господин ректор.
– Сат, а ты в этом случае лучше скройся. Ярость Клариссы, если таковая возникнет, скорее всего направится на тебя – как ответ на ваши предыдущие ссоры и прошлую угрозу с твоей стороны. Дочка, а вот твое присутствие как раз может быть благотворным, раз у вас всегда были хорошие отношения.