Для борьбы с противником в этом районе распоряжением главкома ЮЗН была создана группа в составе 5 кк, 297 и 300 сд под командой командира 5-го кавалерийского корпуса генерала Камкова.
31 августа 17-я полевая армия вермахта захватила плацдарм у Дериевки, под Кременчугом. Главнокомандующий Юго-Западным направлением маршал С. М. Буденный сразу же понял, какую опасность для его войск представляет этот плацдарм. Он потребовал незамедлительно сбросить немцев с левого берега Днепра[39]. Но как это сделать, когда не хватало ни сил, ни умения?
Между тем противник быстро расширял плацдарм, и 4 сентября командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Рундштедт решил перебросить сюда 1-ю танковую группу вермахта. В ночь на 12 сентября 1941 года под проливным дождем 16-я танковая дивизия генерал-майора Хубе переправилась через Днепр, а утром внезапно всей своей массой обрушилась на пехотинцев 297-й стрелковой дивизии полковника П. П. Чувашева. На второй день немецкие танкисты подошли к реке Сула, южнее города Лубны. Но здесь путь им, героям французского похода, преградили путь советские зенитчики и отряды городской самообороны. Изрядно потрепанные еще под Дубно и Уманью, солдаты Хубе стали довольно осторожными и не бросались так рьяно вперед.
В первых числах сентября у командования ЮЗФ прибавилось хлопот в связи с дальнейшим отходом 21-й армии Брянского фронта. Под нажимом противника она оказалась в стыке армий Потапова и Подласа. Всем мало-мальски сведущим в оперативном искусстве известно, как трудно в боевой обстановке организовать взаимодействие на смежных флангах армий даже внутри одного фронта. А когда в одной полосе оказываются армии, подчиненные разным фронтам, дело осложняется во много раз.
21-я армия Брянского фронта состояла из трех стрелковых корпусов (67, 28-го и 66-го) и одной кавалерийской группы (32, 43, 47-й кавалерийских дивизий).
67-й стрелковый корпус (24, 42-й и 277-я стрелковые дивизии), развернувшись на фронте Оболонье, Рейментаровка, Жадово, Семеновка фронтом на восток, вел наступательные бои против частей и подразделений 2-й танковой группы немцев, успешно продвигаясь на своих флангах в районе Оболонье и Семеновка.
28-й стрелковый корпус (187, 219, 117-я стрелковые дивизии) занимал оборону в центре боевого порядка армии фронтом на северо-запад на линии Орликовка, Тихоновичи, Щорс, примыкая правым флангом (187 сд) у Орликовки к частям 277 сд 67 ск и левым флангом у н/п Щорс к частям 55 сд 66 ск. Против 28 ск наступали части 1 кд, 45-й и 112-й пехотных дивизий немцев.
66 ск (55, 232, 75 сд) оборонялся на фронте Щорс, Борки, имея против себя части 1 кд, 131 пд и 260 пд.
Кавалерийская группа (32, 43-я и 47-я кавалерийские дивизии) состояла в армейском резерве и располагалась в районе Крюковка, Лосева. 266 сд находилась на доукомплектовании.
Командующий 21-й армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов (принял командование 21А 26 июля 1941 года от генерал-полковника Ф. И. Кузнецова. — Примеч. авт.) к тому же не позаботился сразу установить тесную связь со своими новыми соседями — 5-й и 40-й армиями, информировать их командование о своих планах. Несогласованность в действиях смежных войск ослабляла их усилия, чем и пользовался противник.
В связи с обстановкой, сложившейся на стыке ЮЗФ и Брянского фронта, необходимо уяснить характер взаимоотношений, которые сложились у этих фронтов вообще и в частности по вопросу о 21-й армии. По этим взаимоотношениям можно судить, как организационные вопросы управления мешали оперативному руководству.
«КОМАНДАРМУ 21
копия:
НАЧАЛЬНИКУ ГЕНШТАБА КА, НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА ГЛАВКОМА ЮЗН
Четвертый день как Вы вклинились в границы Юго-Западного фронта. Третий день как ведете наступательную операцию и ни разу не проинформировали ни фронт, ни ваших соседей.
Вы даже не ответили на мою просьбу — поставить наступательную задачу 66 ск в целях взаимодействия с 15 ск. Кроме жалоб на действия соседей, Вы ни с чем в штаб фронта не обратились. В этих условиях действительно трудно наладить взаимодействие, хотя оно и необходимо, как воздух.
Мною категорически приказано командармам 40 и 5 добиться полного контакта с Вами, но они не только не установили удовлетворительного контакта, но не знают положения ваших войск. Трудно предположить, что в этом повинны только они.
15 ск из-за отсутствия контакта с соседом справа, т. е. с Вами, оказывается в тяжелом положении. Когда один из ваших соседей допустил критику действий ваших войск, не зная обстановки на фронте Вашей армии, в таких же выражениях, к каким вы прибегаете в своей телеграмме, я указал ему на нетактичность этого поступка и запретил повторять подобное.
Прошу дать обстоятельную информацию о положении дела у Вас и проявить своевременно необходимую инициативу в установлении контакта с соседями. Штармам 40 и 5 еще раз дал категорические указания на этот счет.
1 сентября командующий фронтом обратился в высшие органы командования со следующим представлением:
«НАЧАЛЬНИКУ ГЕНШТАБА
ГЛАВКОМУ ЮЗН
Копия: КОМАНДАРМУ 21
Тылы и зенитные части 21-й армии дислоцируются в районе Бахмач и севернее. Штаб фронта и штабы армий ЮЗФ — 5-й и 40-й, коих это непосредственно касается, т. к. это территория их тылов, не только ничего не знают о том, где и что намерена расположить 21 А, но и встречаются с настроениями командиров частей — „мы вам не подчиняемся“.
Получается, что в одном и том же районе действуют две воли.
В районе Бахмач батальон ВНОС развернул самостоятельно посты без учета существующей системы ВНОС. Первый дивизион ПВО в Макошино занял самостоятельно огневые позиции и отказывался подчиниться начальнику пункта — командиру дивизиона.
По дорогам к югу от Десны и по переправам через Десну направляются тылы 21 А без ведома штарма 40 и штафронта, в связи с чем регулировать движение по дорогам невозможно.
Прошу, если не ввести 21-й армию в состав войск ЮЗФ, то определить ее границы, т. к. иначе простое становится сложным и возникает неизбежная в таких случаях путаница, перемешиваются части, нарушается четкость в работе тылов.
Действуя в противоположных расходящихся направлениях на восток и на запад с неустойчивыми флангами, не прикрытая от ударов с севера, 21-я армия нуждалась в улучшении своего оперативного положения, в немедленных решительных мерах упорядочения боевых порядков. Необходимо заметить, что армия в своем тылу имела такую серьезную водную преграду, как река Десна с необеспеченными переправами.
Наконец вечером 6 сентября начальник Генерального штаба РККА маршал Шапошников сообщил, что Ставка решила подчинить 21-ю армию командованию Юго-Западного фронта. Но к тому времени положение на северном фланге Юго-Западного фронта стало чрезвычайно тяжелым.
А в это время 3-я танковая дивизия вермахта из группы Гудериана подошла к Лохвице с севера. Между 3-й и 16-й немецкими танковыми дивизиями соответственно 1-й и 2-й танковых групп еще оставался 40-км коридор, которым советские войска уже не могли воспользоваться для отхода на восток: во-первых, потому что Ставка категорически запретила им отходить, а во-вторых, было уже слишком поздно. 13 сентября маршал С. К. Тимошенко, прибывший в штаб Юго-Западного направления сменить на этой должности С. М. Буденного, заверил Верховного, что Киев будет удержан.
Солнечным воскресным днем 14 сентября части 3 и 16 тд вермахта овладели Лохвицей и Лубнами, однако из-за сильного сопротивления советских войск двигаться дальше, навстречу друг другу, не смогли. Бои вокруг Лохвицы и под Лубнами продолжались и на другой день, но тут к Лохвице с юго-востока подошла 9-я танковая дивизия вермахта. Оборонявшие Киев войска находились в 200 км к западу от места соединения германских дивизий. Гигантское кольцо вокруг 4-х советских армий замкнулось. В котле оказалось и управление Юго-Западного фронта.
Причины катастрофы
Окружение советских войск под Киевом — самое крупное за всю Вторую мировую войну, поэтому каждый, кто обращает свой взор к тем далеким событиям, задумывается: как же все это могло произойти? Неужели советское командование не видело угрозы, нависшей над войсками Юго-Западного фронта? А если оно видело, то почему не смогло предотвратить окружение?
Главным виновником трагедии Красной армии на Левобережной Украине многие историки Запада давно считают советского Верховного главнокомандующего. Действительно, именно он до самого последнего момента не разрешал войскам оставлять Киев, именно он, создав Брянский фронт, целиком и полностью положился на его командующего генерала Еременко, самонадеянно обещавшего непременно разгромить «подлеца Гудериана».
К чести других военных руководителей надо отметить, что они вовремя разгадали замысел командования вермахта, но в тех условиях не могли повлиять на ход событий.
Еще в конце июля, когда наступательные возможности группы армий «Центр» иссякли, руководство советского Генерального штаба пришло к выводу, что немецкие войска возобновят наступление на Москву «только после того, как будет ликвидирована угроза для них на фланге центральной группировки со стороны юго-западного направления…»[42] Начальник ГШ Г. К. Жуков доложил эти соображения Сталину 29 июля. Он предлагал усилить фронты центрального направления с тем, чтобы те были в состоянии надежно прикрыть северный фланг Кирпоноса и, оставив Киев, отвести его войска за Днепр. Однако тогда Сталин не распознал той опасности, что нависла над киевской группировкой. Даже сама мысль об оставлении Киева казалась ему кощунственной. Его больше всего волновало, как это отразится на настроениях внутри страны, а главное — как отнесутся к этому правительства Великобритании и США, на помощь которых Стал