Выйдя на улицу, я так и застыл на пороге: у крыльца стоял мой «Даймлер-бенц» с красным орлом на дверце.
– Вы даже забрали у меня машину! – в сердцах вскричал я.
Хеллер, ни слова не говоря, знаком приказал мне забраться внутрь.
Оглянувшись, я увидел двух охранников и Фахт-бея, садящихся в невзрачного вида машину с базы. Хеллер ткнул меня локтем в бок, и я влез в мой "Даймлер-бенц".
Хеллер уселся рядом со мной. И тут я увидел на передних сиденьях автомобиля двух подлецов – Терса и Ахмеда, причем последний, обернувшись, заговорщицки подмигнул Хеллеру.
Это взбесило меня.
– Этот человек не достоин амнистии! – злобно прошипел я. – Он виноват в еще большем количестве преступлений, чем я! Он насиловал женщин! Это он привел на базу русского агента!
– Мы уже обсудили этот вопрос, – холодно ответил Хеллер. – Он только исполнял ваши приказы.
Несправедливость, как плетью, хлестнула меня по сердцу. Ничего. Не надо отчаиваться. Одно мое слово – и Ломбар прикажет расстрелять Ахмеда!
МЫ выехали на главное шоссе. Позади маячил автомобиль с Фахт-беем.
– Куда мы едем? – поинтересовался я.
– Вы здесь много чего натворили, – ответил Хеллер. – Многим деревням вы должны то, что местные жители называют «откупное». Кроме того, вы должны оплатить ремонт здешней мечети; вы тут кое-что подписали, в том числе чек на весьма приличную сумму, возвращенный Национальным банком «Пиастры» в связи с отсутствием денег на вашем счете. Управляющий местного филиала сказал, что ни один специалист не может разобраться в ваших финансовых делах. Поэтому мы решили выписать сюда человека, который наверняка сможет вывести вас на чистую воду, – Мудура Зенгина из Стамбула.
Я вжался в кресло. Уж кого я не хотел видеть, так это Мудура Зенгина! Крошка говорила, что он очень зол на меня.
Это известие совершенно испортило впечатление от поездки. Я даже не мог думать о том, как сбежать от моих чутких стражей: перед моим мысленным взором стоял Мудур Зенгин, и я судорожно изобретал, что мне ему сказать. Наверное, я должен ему целое состояние!
Мы ехали по дороге среди летних красот турецкой провинции, но я ничего не замечал. Наш автомобиль продирался в потоке машин через Ускудар на азиатском берегу метрополии, но я не обращал на это никакого внимания. Когда мы по мосту пересекали Босфор, я машинально скользил взглядом по цепи кораблей, входящих в порт. И когда мы ехали по улице Кемеральти в Бейоглу, я все еще дрожал от страха. Мы пересекли бухту Золотой Рог по мосту со стороны Галаты и, попетляв среди башен и минаретов, затормозили у дверей Национального банка «Пиастры». К тому времени я был уже почти мертв от грандиозного перенапряжения.
Но все еще только начиналось.
Мудур Зенгин сообщил, что переговорит с Фахт-беем, но, когда мы все вместе вошли к нему в офис и он увидел среди прочих лиц мою физиономию, у меня создалось впечатление, что банкир собирается указать нам на дверь.
Но тут Хеллер взял инициативу в свои руки. Окинув взглядом богато убранную комнату, он решительно пододвинул три стула к деревянному столу с резной крышкой и сказал:
– Не возражаете, если мы присядем?
– Я не хочу иметь дела с этим человеком! – твердо сказал Зенгин, впиваясь мне в лицо жестким взглядом.
Хеллер усадил меня на стул и сам сел рядом. На третьем стуле разместился Фахт-бей.
Мудур Зенгин продолжал стоять, трясясь от ярости.
– Нам бы хотелось исправить то, что он, – Хеллер указал на меня, – натворил.
– Самому дьяволу это не под силу! – проговорил Зенгин. Наконец он решил, что ему, может, все-таки стоит присесть, и теперь, оперевшись локтем на стол, грозил мне пальцем. – Вы знаете, что сделал этот человек? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Ему было назначено царское содержание, и что бы вы думали? Он все спустил в столице. Он вел распутный образ жизни, раздавая своим любовницам кредитные карточки направо и налево, и ни разу не сообщил мне об этом. Он заставил банк оплачивать счета. И в конце концов еле наскреб себе на яхту. На этой яхте он исходил семь морей, ведя привольную жизнь. А мы содержали яхту, оплачивая все расходы; мы даже помогали ему продать ее в пять раз дороже стоимости. А потом он попросту сбежал, и выгодная сделка не состоялась.
– Я думаю, еще не поздно все исправить, – утешил его Хеллер.
– Кто будет исправлять? Вы? – спросил Мудур Зенгин. – С ним я больше не хочу иметь никаких дел! Он совершил ужасное, отвратительное преступление – самое страшное, которое когда-либо совершал человек! – Он откинулся назад и презрительно скривил губы. – Промотав все свое состояние, он обратился в другой банк!
– Наверняка как-нибудь можно… – начал было Хеллер.
– После такого оскорбления? – воскликнул Мудур Зенгин и помахал руками, будто стряхивал на землю какое-то мерзкое насекомое.
– Полагаю, – сказал тогда Хеллер, – вы знакомы с Фахт-беем?
– Да, мы сотрудничаем с компаниями, которые он представляет. Мне кажется очень странным видеть его в обществе этого человека, и мне очень жаль, что он связался именно с таким человеком! – Зенгин ткнул в меня пальцем.
– Фахт-бей и я – друзья его семьи, – сообщил Хеллер. – Как оказалось, мы немного опоздали.
– Да уж конечно! – язвительно отозвался Мудур Зенгин.
– Не могли бы вы ответить на один вопрос? – продолжил Хеллер. – Как вы можете объяснить тот факт, что ваш банк ссудил такую сумму на оплату его счетов?
– Все очень просто, – ответил Мудур Зенгин. – У себя в сейфе этот полоумный держит целую пачку золотых сертификатов, не пуская их в оборот, то есть практически теряя кучу денег и получая с них только сравнительно небольшой процент. Он собирался там их и оставить. Но в конце концов он должен был за ними явиться, а мы бы его уже поджидали с актом-рекламацией. И в случае его смерти имели бы право конфисковать сертификаты в свою пользу.
С губ моих сорвался стон. Не думал я, что Хеллеру станет известно о сейфе!
– Что ж, все это очень интересно, – сказал Хеллер. – Боюсь, что присутствующий здесь Султан-бей не удосужился проинформировать нас о существовании этих сертификатов. Итак, речь идет о закладе. Что, если бы нам пришлось признать, что сертификаты поддельные, и в качестве доказательства были бы предъявлены показания человека, подделавшего их?
Мудур Зенгин пожал плечами:
– Это обыкновенное дело для банка «Граббе-Манхэттен» в сфере международных контактов. Если вы предъявите такие доказательства, залог будет аннулирован и объявлен недействительным, а «Граббе-Манхэттен» привлекут к ответственности, если, конечно, они не смогут убедить присяжных, что не знали, будто сертификаты – подделка. Хеллер взглянул на часы:
– Сейчас одиннадцать тридцать три. В интересах вашего банка не могли бы вы уделить нам время для беседы после ленча?
– Только ради остальных членов правления, – согласился Мудур Зенгин.
Мы уходили, а он даже не поднялся со стула, чтобы проводить нас до двери.
– Ну, Солтен, – обратился ко мне Хеллер, когда мы вышли из банка, – я вижу, что вы, к глубокому моему сожалению, были не до конца откровенны с нами.
Мой автомобиль был припаркован на стоянке; Хеллер втолкнул меня в салон и попросил Терса и Ахмеда немного прогуляться. Захлопнув дверцу, он достал из-под кресла видеотелефон с кассетой и начал нажимать кнопки.
– Я здесь, – сказала появившаяся на экране аппарата графиня Крэк.
– Все готово, – сообщил Хеллер. – Надень гипношлем на русского шпиона и заставь его признаться, что он подделал закладные сертификаты. Пусть его показания засвидетельствуют какие-нибудь солидные турки. После чего снова посадите его в камеру – он нам еще не раз понадобится в качестве свидетеля, – потом оформите показания надлежащим образом и переправьте их мне. Да, и надень шлем на Форреста Клошара и заставь его забыть о существовании этой базы, а также передай ему, что у «Граббе-Манхэттен» возникнут большие неприятности с правосудием, если будет продолжаться в том же духе. Понятно?
– Да, дорогой, – ответила графиня Крэк. Повезло им. Нет, повезло мне. Хорошо, что сейчас я не на базе и они не могут обнаружить, что у меня в голове стоит предохранитель, мешающий гипнозу с помощью этих дурацких шлемов. Но я был очень близок к провалу: исполнение всех моих планов в будущем целиком и полностью зависело от того, удастся ли мне сохранить мою маленькую хитрость в тайне. Они не должны знать, что сейчас на Волтаре заправляет Ломбар.
Фахт-бей нашел ресторан и возвратился за Хеллером. Они ушли, препоручив меня двоим охранникам, которые заставили меня съесть какую-то ерунду, принесенную для меня.
Хеллер и Фахт-бей вернулись примерно в полвторого. Забравшись в «Даймлер-бенц», Хеллер первым делом прочел листы с факсимильным сообщением и еще раз переговорил по видеотелефону с графиней Крэк.
Все время толкая в спину, Хеллер повел меня в банк, но мы почему-то пошли не в офис, а спустились в подвальное помещение, где находились сейфы. Я упирался руками и ногами. Я рассчитывал вернуться на эту планету, освещенный лучами славы, но мне вовсе не хотелось остаться без гроша!
Прибыв на место, Хеллер обратился к охраннику и служащему банка:
– Он хочет заглянуть в свою ячейку, – и указал на меня.
Служащие банка дали мне карточку, чтобы я расписался.
Никогда еще так не немела моя рука. Если я это подпишу, мне конец!
Хеллер с любопытством посматривал на меня. Интересно, подозревал ли он, что шлем на меня не подействовал? Жизнь моя зависела от того, сумею ли я сохранить свой секрет.
– Ну же, подписывайте! – подбодрил меня Хеллер. С великой скорбью в сердце я подписал карточку.
Клерк открыл сейф и вышел, охранник не спускал с нас глаз. Набрав комбинацию, я потянул дверцу ячейки на себя.
Мои славненькие золотые сертификатики!
Хеллер, встав у меня за спиной, протянул руку и взял бланк, лежащий сверху.
– Ага, – произнес он. – Контрабандное золото с Волтара! Проба не зарегистрирована. Как и на изделиях с корабля. Это дает мне, офицеру Флота, право конфисковать содержимое ячейки. А эти бумажки произведут неизгладимое впечатление на судей. – И он сунул сопроводительные документы в карман.