Мне стало нехорошо.
Опустошив ячейку, Хеллер сделал быстрые подсчеты и присвистнул.
– Почти четверть миллиарда долларов! Вот почему офицеры Аппарата не возмущаются низкой оплатой труда. Контрабанда наркотиков, нелегальное золото…
– Вы сами хотели на этом навариться! – воскликнул я.
– Ах, какое интересное слово: «навариться». Судя по весу, эти слитки доставлены прямиком из Индустриального города, с Волтара. Но я не хочу укорять вас, Солтен. Возможно, ваше презрение к закону помогло в этом случае решить сразу много проблем.
Я уже собрался схватить сертификаты и попытаться удрать, но рядом стоял охранник, а за дверями – еще двое, которые без предупреждения станут палить мне по ногам. Будет очень больно.
Хеллер, крепко сжав мой локоть, развернул меня к выходу.
Когда мы снова очутились в офисе Мудура Зенгина, на лице банкира уже не было презрительного выражения.
Хеллер протянул ему показания – я разглядел, что это были свидетельства двух человек.
Мы сели на предложенные нам стулья, и Мудур Зенгин, прочитав первый лист с заметно возросшим интересом, удивленно взглянул на Хеллера.
– Это невероятно, – сказал он. – Русский шпион получил через Москву указания от самого Роксентера подделать залог на лучшие опиумные плантации в Афьоне!
– Да, именно так он и сказал, – ответил Хеллер. – И Фахт-бей в любое время может представить в качестве доказательства самого полковника Бориса Гайлова с полным набором документов, удостоверяющих его личность, если, конечно, дело дойдет до суда.
– Благодарение Богу! – воскликнул Мудур Зенгин, удовлетворенно откинувшись на спинку кресла. – Я, кажется, понимаю, почему он решил покаяться: России больше нет, и ему теперь некуда податься. Что ж, такое событие, наверное, стоило недавнего ураганного ветра и землетрясения.
Потом он начал читать второй листок, и глаза его постепенно округлялись от удивления.
– О Господи! Это показания Форреста Клошара, главы международного отдела по закладным. Он утверждает, что получил распоряжения от самого Делберта Джона Роксентера подделать закладную на землю и что они с этим русским придумали небылицу о горе, в которой находится инопланетная база для летающих тарелок, чтобы заинтересовать Роксентера. Господи, если бы все раскрылось, Роксентер стал бы настоящим посмешищем для всего банковского сообщества! Вот забавно!
– Итак, что мы будем делать? – спросил Хеллер.
– Ну, молодой человек, все зависит от того, соглашусь ли я сотрудничать с вами.
Хеллер положил на стол золотые сертификаты. Я заметил, что в комнате присутствовал охранник из подвала, который поднялся вместе с нами, чтобы проследить, не покинем ли мы здание с этими сертификатами.
Мудур Зенгин пожал плечами.
– Мы бы все равно рано или поздно вступили во владение частью этих бумаг, – заметил он, не притронувшись к сертификатам.
– Хорошо, – сказал Хеллер. – У нашего сбившегося с пути истинного друга остались здесь кое-какие долги. – Он протянул Мудуру Зенгину листок.
Зенгин взглянул на него:
– Что ж, небольшая часть этих фондов могла бы погасить долг по откупным и накормить всех голодных в перечисленных деревнях. Приданое составят просто наличные. Можно поручить проведение этой операции компании по борьбе с эпидемиями. Меня совершенно не удивило ваше сообщение насчет мечети. Все расходы по кредитной карточке компании «Соковыжималка» были оплачены нашим банком, и таким образом он должен нам около пяти миллионов долларов.
– И сколько же останется? – спросил Хеллер. Пересчитав сертификаты, Зенгин достал карандаш и калькулятор.
– Около двухсот тридцати двух миллионов долларов.
– А если я верну эти деньги в ваш банк, – сказал Хеллер, – для организации трастового фонда, вы сможете переводить полученную прибыль на счет Фахт-бея, чтобы он имел право распоряжаться этими деньгами?
– Что ж, ваше предложение очень заманчиво. С помощью такой суммы мы сможем занять главенствующее положение среди стамбульских банков и даже выжить «Граббе-Манхэттен» из сферы нашего влияния. Фахт-бей будет получать около четырех миллионов в месяц на организацию своего бизнеса, и это во много раз больше, чем когда-либо находилось у него на счету. Но пока я не могу решить, принять ли ваше предложение. – И он бросил на меня хмурый взгляд.
– Мистер Зенгин, – снова обратился к нему Хеллер, – Фахт-бей, которого вы хорошо знаете, будет выполнять роль постоянного поверенного этого молодого человека в управлении фондами и вести все дела с вашим банком.
Зенгин все еще хмурился.
– Но поверенный может быть лишен полномочий.
– Может быть, я не был до конца откровенен с вами, – сказал Хеллер. – Я не представился по всей форме.
– Да, не представились.
– Я, – объявил Хеллер, – офицер Короны. Дело абсолютной важности, обстоятельства не подлежат разглашению. Поэтому я увожу Султан-бея в одну очень далекую страну. Его будут судить, и обстоятельства его дела таковы, что он будет либо приговорен к пожизненному заключению, либо казнен. Уверяю вас, что вы никогда больше его не увидите.
– Правда? – переспросил заинтригованный Зенгин, покосившись на Фахт-бея.
– Он не обманывает, – подтвердил Фахт-бей, махнув рукой в сторону Хеллера. – Он очень ответственный и надежный офицер. Фактически, начиная с этого момента, Султан-бей находится под арестом. Мы не собираемся беспокоить турецкие власти подробностями дела, но в течение нескольких дней Султан-бей покинет эту страну навсегда.
Лицо Мудура Зенгина начало расплываться в улыбке, и наконец банкир довольно рассмеялся. Подавшись вперед, он схватил Хеллера за руку и долго благодарно тряс ее. Затем обнял его за плечи и сказал дрожащим от волнения голосом:
– Сэр, можете считать меня своим другом до гроба!
Через час, в буквальном смысле пьяные от турецкого кофе, с карманами, набитыми сигарами лучшей марки, Фахт-бей и Хеллер направились к машине. Весь этот час я только и делал, что подписывал под неустанным наблюдением Хеллера бумаги всех видов, непрерывно подсовываемые мне клерками и банковскими поверенными. Меня даже не угостили кофе, а восторженные речи Зенгина в адрес Хеллера буквально обжигали мне уши.
Хеллер еще раз убедился, что Фахт-бей сложил все до одной бумаги в свой портфель.
– Вот так-то лучше, – проговорил он, обращаясь к Фахт-бею. – Вы получили столько денег, сколько не держали в руках за всю свою жизнь, даже не занимаясь контрабандой наркотиков.
Глядя на своего покровителя с обожанием, Фахт-бей отдал ему честь по всей форме. Каким это было ударом по моему самолюбию!
Хеллер уселся в машину и, перед тем как позвать шоферов, позвонил по видеотелефону. На экране аппарата тут же появилось лицо графини Крэк.
– Все прошло отлично, – отчитался Хеллер. – Показания сделали свое дело.
– Что они собираются делать с бумагами? – спросила графиня.
– Мудур Зенгин спрятал их в тайник и предъявит только в том случае, если дело дойдет до суда. Со слухами о летающих тарелках покончено. – Он рассмеялся. – О, моя любимая, ты лучше всех. Впутать в дело самого Роксентера – какой мастерский прием!
– Фу, Джеттеро, – проговорила графиня, – ты хочешь сказать, что твоя будущая жена – лгунья? Знаешь ли, так получилось, что каждое слово этих показаний – чистейшая правда. У меня даже имеются приказы, собственноручно подписанные Роксентером, и копии файлов Форреста Клошара на случай, если потребуется подтвердить показания.
– Не потребуется, – сказал Хеллер. – Прости, что сомневался в тебе. У тебя всегда все выходит просто великолепно. Ты хочешь, чтобы я привез тебе из Стамбула какой-нибудь подарок? Изумрудное ожерелье или что-нибудь в этом роде?
– С этой планеты мне не надо ничего, – ответила графиня Крэк.
– Хорошо, – произнес Хеллер, – скоро мы летим домой.
Сидя в машине и слушая этот разговор, я едва сдерживал кипящий во мне гнев. Он забрал мою базу, он забрал мою машину, он забрал мои золотые сертификаты. Перед тем как покинуть Стамбул, Хеллер купил своей любовнице, несмотря на ее отказ, изумрудное ожерелье, и все только потому, что знал: этим он нанесет еще один удар моему кошельку.
На обратном пути в Афьон я с трудом сдерживал распиравшие меня чувства. О да, скоро он летит домой.
Он летит домой – к Ломбару Хиссту и своей гибели!
Глава 2
Следующий день на базе показал, что их жестокость по отношению ко мне вряд ли имеет какой-либо предел. Я видел по их лицам, что им доставляет садистское удовольствие оскорблять человека, который временно не мог постоять за себя. Я сносил все эти оскорбления только из боязни, как бы они не заподозрили, что я готовлю им сюрприз.
Утром графиня Крэк решила – или ей подсказал эту идею Хеллер? – собрать все доказательства, обеспечивающие мне смертный приговор.
Обращаясь ко мне, она сказала:
– Когда мы отдадим вас в руки правосудия, то должны будем убедиться, что у судьи не возникнет затруднений из-за недостатка улик. Пока я сидела в том вонючем подвале, у меня было достаточно времени, чтобы прочитать "Объединенное и законченное краткое руководство по Конфедерации Волтар", включающее в себя все кодексы. Это было очень глубокомысленное решение с вашей стороны – снабдить меня подобной литературой. Волтарианские законы отличаются предельной четкостью, простотой и разумностью. Но вы связались с Землей, и весь мой недавний опыт Подсказывает, что любой, кто хоть сколько-нибудь разбирается в порядках так называемого правосудия, может отыскать для себя целую кучу лазеек. Поэтому Джеттеро, в силу некоторых причин, настаивает, чтобы вас судили справедливым судом. Вы, конечно, можете возразить, что и на Волтаре можно избежать наказания, если заявить, что "нет вещественных доказательств" и что "все обвинения голословны". Фахт-бей уже организовал несколько групп, которые будут заниматься сбором письменных показаний, заверенных по всей форме и касающихся всех ваших делишек. Мы собираемся хорошенько покопаться в помойке, которую вы называете "своими файлами", и наверняка найдем что-нибудь интересное. Так что, если вы собираетесь защищаться, вам следует подумать, каким образом вы можете опровергнуть все выдвинутые против вас обвинения.