Хеллер подошел к капитану. Ему необходимо было попасть в кабинет: может быть, Изя оставил для него записку.
– Мне нужно обыскать помещение, – сказал он.
– Нет-нет, – ответил капитан. – Приказано никого не впускать и никого отсюда не выпускать.
– А в чем дело? – поинтересовался Джет. – В здании заложена бомба или что-нибудь в этом роде?
– Хуже, – ответил капитан. – За этими дверями скрывается банда опасных преступников, замешанных в деле с Мейсабонго.
– И что же они натворили? – спросил Джет самым невинным голосом.
– Неважно, – сказал капитан, – но суд запретил им покидать это помещение.
– Ага! – сказал Джет. – Это те самые люди, которых мне нужно допросить. – И он протянул капитану свое удостоверение и направление.
Капитан протестующе взмахнул рукой:
– Послушай, армия, эти люди защищены правом дипломатической неприкосновенности. Поэтому предоставь эти вопросы гражданским службам. Мы не можем пропустить тебя. Телефоны там отключены, и тебе не стоит туда соваться.
– Но я должен их видеть, – настаивал Хеллер.
– Извини, лейтенант, это невозможно. У нас есть приказ никого не впускать и не выпускать. Это относится и к тебе тоже. Приходи в понедельник, когда объявят войну. Тогда можно будет обстрелять здание и покончить с этими молодчиками. А до тех пор – никаких допросов. Вот так вот, лейтенант. Преступники из Мейсабонго окружены. Им конец.
Хеллер не сдавался.
– Могу я хотя бы осмотреть другие кабинеты?
– Нет, – ответил капитан. – Вся эта часть этажа перекрыта, и у каждой двери – полицейская охрана. Поэтому до свидания, армия. Сержант, проводите его из здания.
Вновь оказавшись на улице, Хеллер пошел к машине.
Ну что ж, теперь он хотя бы знает, где находится бедный Изя!
– Отвезите меня домой, – приказал Хеллер шоферу.
Несмотря на поздний час, в квартире его ждал Бэлмор.
– О, сэр, как вы вовремя. Как раз сейчас вам звонит мисс Рада.
Хеллер взял трубку:
– Извини, дорогая, я не мог тебе позвонить.
– Когда ты не позвонил, чтобы сообщить о том, как добрался, я начала волноваться. Как вы там, мои воины?
– Ну, скажем, так: одного записали в армию, а второй здесь давится сметаной.
– Какой ужас!
– Не волнуйся, ничего с ним не случится: сметана пастеризованная.
– Я имею в виду армию.
– Его туда не возьмут. По нему плачет тюрьма: он нелегально находится на территории страны. Под пули посылают только самых лучших парней.
– Джеттеро, не шути, пожалуйста.
– А я и не шучу, просто не хочу обсуждать этот вопрос: линию могут прослушивать друзья из службы национальной безопасности. Как наш больной?
– Пока еще не вставал. Врачи говорят, ему лучше, но, кажется, он не понимает, где находится, и не говорит. Вот это-то меня и волнует. Я очень боюсь, что он не поправится. Объясни, что там с армией.
– Пусть тебя это не тревожит. У меня все под контролем. Может быть, дня два я буду занят. Я тебя люблю.
– Будь осторожен, Джеттеро. Эта планета не стоит твоей жизни.
– Но сейчас она – наш единственный дом. Береги себя и нашего больного, любимая.
Графиня сказала, что очень любит его; в голосе ее звучала тревога. Похоже, ее сильно взволновали слова Хеллера о службе национальной безопасности.
Повесив трубку, Хеллер прошел в свою комнату и переоделся в черный летний костюм, черные ботинки, что носят военные инженеры, и такие же перчатки.
Потом он упаковал в рюкзак бомбы и другие необходимые принадлежности, привязал к нему складные космические грависани, а в отдельную сумку запихнул кота со всеми его пожитками.
Бэлмор проводил Хеллера до машины и вручил ему небольшой кожаный саквояж, до отказа набитый бутербродами, термосами с горячим кофе и молоком.
– На голодный желудок не повоюешь, сэр, – вполне серьезно проговорил он. – Полагаю, вы не съели ни крошки с момента вашего приезда.
– Спасибо, Бэлмор. Тот, кто сказал, что война – это ад, не имел такого слуги, как вы.
И он покатил по городу в «роллс-ройсе», уплетая бутерброды на пару с котом.
Глава 7
Не доезжая до Эмпайр Стейт Билдинг полквартала, Хеллер велел остановить машину, поблагодарил шофера и отпустил его домой.
Потом повесил на плечи рюкзак и сумку и, взяв в руку саквояж, направился к Эмпайр Стейт Билдинг.
На сей раз он вошел в здание с другого входа, также охранявшегося полицейскими, которые очень подозрительно посмотрели на него, и поднялся на лифте этажом выше Изиного офиса.
Там он вышел и огляделся – поблизости никого не было.
Хеллер искусно взломал дверь, вошел в чужой кабинет и снова запер за собой дверь. После чего распахнул окно, проверил, верно ли рассчитал местоположение нужного кабинета, и увидел, что не ошибся.
Достав страховочный шнур, взятый с буксира, он прикрепил один его конец к трубе.
Потом перегнулся через подоконник и внимательно осмотрел улицу. Внизу стояли две полицейские машины. Под окном проплывали клочья тумана. Хеллер задрал голову: над зданием тускло чернело небо.
Выбросив в окно другой конец шнура, он начал осторожно спускаться и вскоре достиг окна дипломатической миссии Мейсабонго.
В помещении было темно. Хеллер тихонько постучал по стеклу.
И почти сразу в окне появилось лицо Изи!
Хеллер жестом велел ему открыть окно.
Немного оправившись от шока, Изя повиновался.
Хеллер проскользнул внутрь и, закрепив конец шнура, прикрыл окно.
Изя зажег свечу.
– Только не спрашивайте меня, как я здесь очутился, – сказал Хеллер. – Скоро начнет светать, у нас мало времени.
– Мистер Джет, а как вы здесь очутились? – тут же спросил Изя; его широко открытые удивленные глаза казались еще больше за толстыми линзами очков в роговой оправе.
Оглядев комнату, Хеллер увидел в тусклом мерцании свечи Бац-Баца, который радостно скалил зубы, и изумленного Делберта Джона Роксентера-младшего.
– Что происходит? – спросил Хеллер. – Вы пустили в ход опционы, или как?
– Ох, – начал Изя. – Случилась ужасная вещь. По настоянию мисс Симмонс были закрыты все нефтеперерабатывающие заводы. Мейсабонго скупила все нефтяные ресурсы.
– Разве вы не смогли оплатить их? – спросил Хеллер.
– О да, – ответил Изя. – Это было просто. У нас имелись средства. Теперь Мейсабонго владеет всей неочищенной нефтью в мире, даже той, что находится на борту кораблей. Но именно поэтому нам решили объявить войну!
– Но разве вы не смогли продать акции всех нефтяных компаний? Неужели они не упали в цене?
– Да нет же! Упали. И теперь почти ничего не стоят.
– Что ж, хорошо, – сказал Хеллер. – Значит, вы заработали на этом деле миллиарды!
– Да, наверное, так, – печально проговорил Изя. – Но проблема не в этом. Все дело в том, что необходимая сумма намного превышает имеющуюся в стране наличность. Это разрушит всю американскую банковскую систему. Нам не смогут выплатить сто восемьдесят девять миллиардов!
– Но разве нельзя было с помощью опционов приобрести нефтяные акции по доллару за штуку?
– Мистер Джет, – ответил Изя, – мне нужно вам кое-что сказать. Срок действия акций на бирже истекает в будущий понедельник. А мы не можем покинуть это помещение. Мы не можем отсюда позвонить. Мы не можем передать сообщение. Мы питаемся только образцами кокосового масла, доставленными из Мейсабонго. Мы не можем связаться с брокерами и с банком. Мы не успеем воспользоваться опционами ни для продажи, ни для покупки!
– Это все Роксентер, – вмешался Бац-Бац. – Он подкупил Фаустино, чтобы тот приказал городской полиции Нью-Йорка замариновать нас здесь.
– Он добился, чтобы президент Соединенных Штатов объявил мобилизацию, – продолжил Изя. – Вечером в воскресенье в Филадельфии состоится Швиллербергская международная конференция финансистов. Они прикажут президенту и Конгрессу объявить в будущий понедельник войну Мейсабонго. Они заберут у нас все топливо в качестве военного трофея, и мы лишимся всех наших денег. Потом они продадут акции Роксентеру за гроши, и он станет миллиардером.
– А что, если бы у нас на руках оказались все акции? – спросил Хеллер.
– Из этого не выйдет ничего хорошего, – сказал Изя. – Они не дадут разрушить банковскую систему, обвинят нас в пособничестве врагу и конфискуют все наши фонды. Если даже нам удастся реализовать опционы на покупку, акций нам все равно не видать как собственных ушей. Государство отберет их у нас и продаст Роксентеру по бросовой цене. На этом деле он еще больше разбогатеет и станет еще влиятельнее.
– А мы, ребята, будем куковать в тюрьме до конца своих дней как вражеские агенты, – подвел итог Бац-Бац.
– И хотя, – продолжал Изя, – я подал форму 13-Д, заверенную службой безопасности и центральной биржей, о том, что мы собираемся приобрести более пяти процентов нефтяных компаний, они заявили, что и в глаза не видели этой бумаги, и теперь нам грозит судебное разбирательство. Ох, мистер Джет, я никогда еще не попадал в такую переделку!
– Ну, часть проблем я могу взять на себя, – заявил Хеллер, выкладывая на стол содержимое саквояжа. – Берите бутерброды, вот горячий кофе.
– Ох, мистер Джет, мне бы ваше спокойствие! – воскликнул Изя. – Я когда-нибудь умру от язвы желудка.
– А ты что здесь делаешь? – обратился Хеллер к Делберту Джону Роксентеру-младшему.
– Я честный дезертир, – ответил Двойняшка. – Во вторник банда с пушками разнесла дом на колесах на куски. Хорошо еще, что мы со слугами были в сарае – кормили свиней. Они открыли огонь и по сараю, но пристрелили только нескольких беззащитных животных. Мы чудом остались живы. Я пришел сюда прямо перед закрытием офиса. Должен заметить, Джером, что быть сыном Роксентера совсем не безопасно. Полагаю, должен предупредить тебя: они не уважают даже свиней! Вся моя вина заключается в том, что я просто позвонил нашему отцу и попросил его организовать кампанию, чтобы люди отказались есть ветч…
– Ты звонил ему? – перебил его Хеллер.