ть обязанности этого передового отряда и помимо разведки возложил на него поддержание связи между частями корпуса. Вследствие всего этого передовой отряд ничего не знал о противнике и плохо поддерживал связь.
В 22 часа 24 августа командир 6‑го арм. корпуса получил приказ армии, в котором была дана ориентировка о ходе боя 15‑го корпуса на фронте Орлау, Франкенау и поставлена задача: «оставив заслон для прикрытия операции у Бишофсбурга, быстрым движением выдвинуться к Алленштейну для содействия наступлению остальных корпусов армии».
Ночью с 24 на 25 августа штаб 6‑го арм. корпуса отдавал войскам приказание с изложением задач на 25 августа. Когда все распоряжения по корпусу были отданы, в 4 часа 25 августа было получено новое распоряжение армии, которым отменялся ранее посланный приказ. Вместо оставления заслона у Бишофсбурга и движения на Алленштейн корпусу было приказано – выдвинуться в район Бишофе, Бишофсбург, Ротфлис с целью обеспечивать правый фланг армии, наступающей на фронт Алленштейн – Остероде, а 4‑ю кав. дивизию выдвинуть к Зенсбургу, указав полосу разведки между линиями Растенбург, Бартенштейн и Зеебург, Гейльсберг.
Ровно через два часа, т.е. в 6 час. 25 августа, была получена телеграмма командующего 2‑й армией, в которой давалась ориентировка об успешном ходе боя 15‑го арм. корпуса, в связи с чем 6‑му арм. корпусу приказано было оставаться в занятом районе для обеспечения правого фланга армии со стороны Растенбурга. При этом 4‑я кав. дивизия, подчиненная командиру 6‑го арм. корпуса, должна была вести разведку на фронте корпуса, разрушать железные дороги и поддерживать связь с 13‑м корпусом.
Спустя некоторое время (точно установить трудно) был получен третий приказ выдвинуться к Бишофсбургу. Вследствие того что соответствующие приказы менялись, войска корпуса первую половину дня ждали получения приказа, согласно которому во второй половине дня выступили на Бишофсбург и заняли его в 1 час 26 августа.
3. Действия 4‑й кавалерийской дивизии
23 августа согласно приказанию командующего армией 4‑я кав. дивизия была направлена в Ортельсбург, занятый к тому времени войсками 6‑го арм. корпуса. Так как тем же приказом на дивизию возложено было обеспечение связи со 2‑м арм. корпусом и прикрытие тыла 6‑го арм. корпуса, то командир 4‑й кав. дивизии оставил для этой цели в Пупковщине 4‑й драг. полк с двумя орудиями и двумя пулеметами, а с двумя полками и одной конной батареей выступил из Крысяки через Долистово на Ортельсбург[67]. По дороге на Ортельсбург было получено приказание командира корпуса выслать 1 полк в Руджаны для занятия этого пункта и обеспечения связи со 2‑м арм. корпусом. В результате этого к вечеру 23 августа 4‑й кав. дивизии не существовало: уланский полк был в 6‑м арм. корпусе, драгунский полк в д. Дуды-Пущанские для обеспечения тыла 6‑го арм. корпуса. 4‑й каз. полк направлен в Руджаны для занятия этого пункта и обеспечения связи со 2‑м арм. корпусом, а гусарский полк с батареей и взводом пулеметов под начальством командира дивизии прибыл в Ортельсбург.
Столь расточительное расходование стратегической конницы вовсе не вызывалось обстановкой. Обеспечение тыла корпуса не нуждалось в том, чтобы для этой цели расходовался кавалерийский полк: для подобных надобностей, как известно, существуют этапные войска. Так как в то время этапных войск в корпусе не было, то обязанности этапного батальона были возложены на 4‑й драг. полк. Что касается использования уланского полка в качестве войсковой конницы, то оно также было ненормальным. До прибытия в корпус назначенных второочередных казачьих полков обязанности войсковой конницы могли выполнять пограничники, тем более что корпус совершал движение без боевых столкновений и даже без соприкосновения с немцами. Что касается назначения казачьего полка для связи со 2‑м арм. корпусом, то и это также могло быть выполнено силами пограничников, в лучшем случае отрядом в составе 1—2 эскадронов. Дивизия же в полном составе могла сделать много более того, что делали ее распыленные полки, выполнявшие целый ряд задач второстепенного характера.
По прибытии гусарского полка 4‑й кав. дивизии в Ортельсбург на него была возложена задача вести разведку в полосе, ограниченной справа линией Растенбург, Гердауен, Алленбург, а слева – Рассель, Шиппенбейль, Домнау, и, кроме того, вести наблюдения в сторону Лётцена. Утром 24 августа предполагалось присоединение эскадронов уланского полка, но последние не прибывали до полудня. К 12 ч. 00 м. собрались не полностью только 2 эскадрона (1 эскадрон и 3 взвода). Однако в 13 ч. 00 м. гусарский полк, 2 эскадрона уланского полка – всего 8 эскадронов и 1 батарея – выступили для разведки, следуя ядром отряда на Зенсбург. По дороге к Зенсбургу присоединились еще 2 эскадрона уланского полка. После одной стычки с германским разъездом отряд в 23 ч. 00 м. занял Зенсбург, где и заночевал.
25 августа, продолжая выполнять задачу по разведке на правом фланге армии, дивизия (2 полка и батарея) после полудня выступила ядром на Россель. В пути было получено (в 2 км севернее Багневена) приказание командира корпуса оставаться в Зенсбурге, и отряд вернулся в этот пункт, продолжая разведку данного фронта разведывательными эскадронами. В 21 час того же числа к Зенсбургу подошел 4‑й Донской каз. полк, прибывший из Руджаны, и присоединился к дивизии.
К удивлению командира 4‑й кав. дивизии и его штаба, утром 26 августа было получено приказание командира 6‑го арм. корпуса оставаться в Росселе (в действительности дивизия по приказу того же командира была в Зенсбурге).
Пока делались соответствующие распоряжения, было получено новое приказание командира корпуса – направить один полк на Россель, а прочим частям дивизии двинуться на Алленштейн для разведки путей северо-востока. На Россель направился командир бригады ген. Каяндер с уланским полком; командир дивизии с двумя другими полками двинулся на Бишофсбург, а 4‑й драг. полк этой дивизии охранял корпусный тыл, замещая отсутствовавший этапный батальон. По поводу этой деятельности командир 4‑го драг. полка 27 августа обратился к начальнику штаба 2‑й армии с жалобой на то, что считает свое пребывание в Дуды-Пущанские не отвечающим положению, так как тыловые учреждения корпуса идут к Ортельсбургу и в районе Мышинец никого не осталось.
Так использовалась стратегическая конница.
4. Марш-маневр 1‑го резервного и 17‑го армейского корпусов до Бишофсбурга
24 августа войска 1‑го рез. и 17‑го арм. корпусов возобновили марш: 1‑й рез. корпус с 1‑й рез. дивизией на Швансфельд и 36‑й рез. дивизией на Шиппенбейль, а 17‑й арм. корпус – на Фридланд.
В течение 24 августа из перехваченных русских радиограмм немцы узнали группировку и намерения 1‑й и 2‑й русских армий. Однако данные войсковой разведки не вполне подтверждали русские радиограммы.
От своей воздушной разведки 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса имели 24 августа такие донесения:
«1. Дороги Пассерн – Ангербург, Станкен – Ангербург, Инстербург – Клешовен, Даркемен – Норденбург свободны от противника. Разведка не была произведена так далеко на восток, дабы установить местонахождение кав. дивизии противника близ Ангербурга. Под Венцкен она не была замечена.
2. В 10 ч. 10 м. в районе Динглаукен, Кёнигсфельд, Даркемен на бивуаках не менее одной кав. дивизии с артиллерией и пулеметами. Обозы – близ Гавайтен.
3. В 14 ч. 20 м. колонна из всех родов войск в наступательном марше от Немерсдорфа; голова в 1 км восточнее Зоденен. По-видимому, авангард корпуса длиной 6 км. Значительные силы пехоты на бивуаках восточнее и западнее Немерсдорфа. Сила примерно один корпус.
4. В 9 ч. 45 м. колонна из всех родов войск силой примерно в одну пехотную дивизию на марше из Гумбинена на Инстербург. Голова под Краунишкеном, хвост под Лушеном (2 км западнее Гумбинена).
Донесения конницы о сегодняшней утренней разведке штабом корпуса еще не получены.
17‑й арм. корпус марширует на Фридланд.
5. Запрос капитана Вальдова у 1‑го корпуса относительно сведений о противнике.
Донесений от конницы еще не поступало. О кав. дивизии, обнаруженной вчера на р. Ангерап, ничего неизвестно. Разведывательные эскадроны выброшены на Будерн, Ольшавен. Паульсгнаде горит: там пехота, по-видимому, команды охотников»[68].
В общем, данные германской воздушной разведки на фронте 1‑й русской армии отвечали действительности, если не считать того, что они страдали неполнотой.
Что же касается германской разведки на правом фланге 2‑й русской армии, то немцы, кроме русских радиограмм, располагали:
а) Сообщением корпусного округа из Кёнигсберга к 15 ч. 30 м. 24 августа о том, что по дорогам, ведущим из Ортельсбурга на север через Рейнсвейн и Менсгут, наступают пехотные колонны противника; разъезды противника установлены близ Менсгута и Румлина. Местечко Эрбен и Рейнсвейн, по слухам, заняты пехотой противника[69].
б) Донесение штаба 1‑го рез. корпуса около 13 ч. 00 м. 24 августа штабу армии о том, что 23 августа в 8 ч. 00 м. утра в Менсгуте находилась конница противника (по сообщениям местных жителей), в 6 ч. 00 м. утра в Лайнау были незначительные силы пехоты. Под Гросс-Шанамерау противник окапывается. На казармах в Ортельсбурге развеваются русские флаги. По донесениям жандармов, кавалерийская дивизия, обнаруженная под Зенсбургом, продвигается на Вартенбург. Разъезды противника дошли до Бишофсбурга. Лётценский местный житель сообщает, что дорога Лётцен – Растенбург – Бартенштейн свободна…[70]
Вечером 24 августа Людендорф на основе русских радиограмм в разговоре по телефону с Кобленцем сообщил, что 6‑й русский арм. корпус достиг района севернее Ортельсбурга.
В общем, к вечеру 24 августа немцы от своей разведки не имели никаких данных о положении 6‑го русского корпуса. Если допустить, что немцам не удалось бы получить русские радиограммы, то они были бы в неведении о противнике так же, как и русские.