24 августа войска 2‑й армии находились: 6‑й корпус – в движении к Бишофсбургу; 13‑й корпус – в районе Едвабио, Омулефофен; 15‑й корпус в районе Орлау, Франкенау; 2‑я пех. дивизия – у Липпау, 1‑й корпус – у Зольдау. Впрочем, 1‑й арм. корпус, по просьбе командира 15‑го корпуса ген. Мартоса, двинулся было вперед с целью облегчить положение своего соседа, имея в виду выдвинуться к Уздау, но по дороге получил приказ командующего армией ген. Самсонова, согласно указаниям верховного и фронтового командования, оставаться на месте. Поэтому 1‑й арм. корпус остановился между Уздау и Зольдау.
Вечером 24 августа командующий 2‑й армией ввиду отсутствия связи с корпусами не знал расположения корпусов своей армии, кроме 6‑го. Он также ничего не знал о противнике, не имея донесений от корпусов и не располагая средствами авиационной разведки. В его распоряжении в Хоржеле имелся только один самолет капитана Поплавко, который утром 24 августа направлялся в разведку, но результаты ее остались неизвестными.
Какие задачи поставить корпусам армий на 25 августа, командующий 2‑й армией представлял себе весьма смутно. Директива фронта влекла его армию на север и северо-восток, а противник был обнаружен перед левым флангом армии, что требовало от армии наступления на Остероде, т.е. на северо-запад.
Ген. Самсонов хлопотал о перемене направления наступления своей армии на Остероде, и с этой целью он послал своего генерал-квартирмейстера в штаб фронта. Командующий фронтом сначала отклонил это ходатайство, но спустя некоторое время решил изменить направление 2‑й армии, но не так, как просил ген. Самсонов (на Остероде), а указал среднее направление между прежним и тем, о котором просил ген. Самсонов.
Начальник штаба фронта ген. Орановский на просьбы командующего 2‑й армией ответил, что:
«Главнокомандующий согласен на изменение направления наступления 2‑й армии на Остероде, Алленштейн, но с тем, чтобы направление между озерами и Алленштейном было прикрыто одним корпусом с кавалерией, который удобнее всего выдвинуть к Зенсбургу».
Следовательно, по директиве фронта, 2‑я армия с 25 августа должна была оставить один корпус в заслоне в районе Бишофсбурга, 1‑й арм. корпус по распоряжению верховного и фронтового командования должен был оставаться в районе Зольдау, и только остальные корпуса армии должны были наступать на фронт Алленштейн, Остероде; иными словами, два с половиной корпуса (13‑й и 15‑й со 2‑й пех. дивизией) наступали, а два с половиной корпуса (6‑й и 1‑й корпуса с 3‑й гвард. пех. дивизией) и все 3 кавалерийских дивизии обеспечивали наступательную операцию с флангов.
Вследствие отрыва фланговых корпусов 2‑й армии от центральной группы и привязывания их к определенным районам, а также притока германских сил к центру армии соотношение сил на фронте Гогенштейн, Мюлен, Гросс-Гардинен получило такое выражение:
Германские войска
3‑я рез. дивизия
37‑я пех. дивизия
Дивизия Унгера
70‑я ландв. бригада
41‑я пех. дивизия
Батальонов – 55
Эскадронов – 16
Пулеметов – 110
Тяжелых орудий – 20
Легких гаубиц – 36
Легких пушек – 192
Русские войска
6‑я пех. дивизия
8‑я пех. дивизия
2‑я пех. дивизия
2‑я бригада 1‑й пех. дивизии
Бригада 6‑й кав. дивизии
Батальонов – 49
Эскадронов – 16
Пулеметов – 112
Тяжелых орудий —
Легких гаубиц – 12
Легких пушек – 150
25 августа командир 15‑го арм. корпуса хлопочет о дневке, объясняя ее необходимостью дать войскам отдых, подтянуть тылы, привести в порядок части. Но командующий 2‑й армией, получивший ряд порицаний за медленное наступление армии и за то, что он просил разрешения на дневки, дал приказ командиру 15‑го корпуса продолжать энергично теснить противника вместе с подчиненной 2‑й дивизией и 13‑м корпусом. Что касается 13‑го арм. корпуса, то 24 августа 1‑я пех. дивизия бесполезно ходила с бивуака к фронту соседа, а затем на бивуак; 36‑я же пех. дивизия стояла на месте, т.е. имела дневку.
Таким образом, 13‑й корпус в этот день не продвинулся в ранее данном ему направлении. Это позволило ему подтянуть свой скудный тыл, чем командир корпуса был очень доволен. По этому поводу он доносил:
«Благодаря ночлегу на прежнем бивуаке сегодня утром (25 августа) удалось подвезти часть хлеба и сухарей. Полагаю, что дня на три хватит. Теперь обеспечен, а потом настанет опять нужда. При быстром движении вперед транспорты по невозможно плохим дорогам нагнать не могут, район корпуса исключительно беден, буквально нельзя найти ни куска хлеба, что испытываю на себе лично; полков, богато обеспеченных хлебом и сухарями, в корпусе нет»[77].
24 августа командующий фронтом все же отдал приказ 1‑й армии о продолжении преследования противника, отходящего на Кёнигсберг и Растенбург.
2‑й армии приказано было наступать на фронт Алленштейн – Остероде. К 25 августа корпуса главными силами должны были занять линии: 13‑й – Гимендорф, Куркен; 15‑й – Надрау, Паульсгут; 23‑й – Михалкен, Гросс-Гардинен.
«Полосы наступления корпусов разграничиваются: 13‑го и 15‑го линией Мушакен, Шведрих, Нагляден; 15‑го и 23‑го линией Нейденбург, Витшвальде, озеро Шиллинг. 1‑му корпусу оставаться в занятом районе, обеспечивая левый фланг армии. 6‑му корпусу перейти в район Бишофсбург, Ротфлисс для обеспечения правого фланга армии со стороны Растенбурга. 4‑й кав. дивизии, подчиненной командиру 6‑го корпуса, оставаться в Зонебурге, разведывая полосу между линиями Растенбург, Бартенштейн и Зеебург, Гейльсберг. 6‑я и 15‑я кав. дивизии продолжают выполнение задачи директивы № 4. Штаб армии – Остроленка»[78].
Эта директива по времени ее выполнения совпала с перегруппировкой 20‑го арм. корпуса немцев и подчиненных ему войск, занявших фронт по р. Древенц, Мюлен, Логдау, озеро Гросс-Дамерау, а центральные корпуса 2‑й армии выдвигались на фронт Куркен, Паульсгут, Гросс-Гардинен. Выходит, что два корпуса (13‑й и 15‑й) направлялись в пустое пространство, подставляя свой левый фланг под удары 3½ германской пехотной дивизии, а 2‑я пех. дивизия располагалась изолированно как от центральной группы корпусов, так и от 1‑го (левофлангового) корпуса армии.
В сложившейся обстановке немцы должны были уже 25 августа атаковать если не центральные корпуса, то изолированную 2‑ю пех. дивизию и уничтожить ее, ворвавшись на тылы и левый фланг 15‑го арм. корпуса. Но им было не до этого. В этот и последующий дни они были в состоянии нерешительности и, пожалуй, даже паники перед наступавшими русскими, о которых они вообще знали мало, если бы не радиограммы. По меньшей мере странным кажется веерообразное расположение их 20‑го корпуса, а особенно несоответственным расположение 3‑й рез. дивизии и дивизии Унгера, нацеленных фронтом в оперативную пустоту, куда русские, в свою очередь, нацелили 13‑й и 15‑й арм. корпуса.
Русские же должны были вместо движения на север перегруппироваться к своему левому флангу на фронт: 13‑м корпусом – Михалкен, 15‑м – Уздау, 2‑й пехотной дивизией и 1‑м корпусом, 6‑й и 15‑й кав. дивизиями – на фронт Уздау – Лаутенбург. С этого фронта следовало атаковать южную группу 6‑й герм. армии, смять 5‑ю ландв. бригаду и высаживавшиеся разрозненные части 1‑го арм. корпуса ген. Франсуа и нанести фланговый удар 20‑му арм. корпусу. Разумеется, спустя более 20 лет по материалам сторон нам легко рассуждать о том, как следовало бы поступать.
Некоторые наши авторы, описавшие Танненбергское сражение, не сочли нужным отметить неправильное расположение левого фланга (2½ пехотной дивизии) 20‑го герм. корпуса; некоторые же немецкие авторы стремятся истолковать такое расположение как проявление особого рода оперативно-тактического искусства командованием 20‑го арм. корпуса. Мы же считаем это следствием отсутствия разведки, незнания группировки и намерений противника – в общем, всех тех качеств, какие были характерны для обеих сторон в период Августовского сражения и вообще на всем протяжении начального периода мировой войны.
25 августа штаб 2‑й русской армии, по-прежнему располагавшийся в Остроленке, опять не знал, где и что делают его войска. Иллюстрацией к положению штаба армии может служить донесение начальника штаба армии:
«Нач. штаба главнокомандующего. К вечеру 25 августа части армии расположились: штаб армии – Остроленка, 6‑й корпус – штаб Бишофсбург, дивизии – в районе Бишофсбург, Ротфлис, 13‑й корпус – штаб Куркен, дивизии – в районе Гимендорф, Куркен; от 15‑го корпуса донесений не поступало, предположительно в районе Надрау, Паульсгут; от 23‑го донесений нет, предположительно 2‑я дивизия и Литовский полк в районе Михалкен, Гросс-Гардинен, остальные части корпуса подтягиваются от Млавы, 1‑й корпус – между Зольдау и Уздау. Кавалерийские дивизии: 4‑я Зенсбург; 6‑я двигается на Остероде, где должна быть вечером, от 15‑й донесений не поступало. Постовский»[79].
Следовательно, вечером 25 августа в штабе 2‑й армии не было известно ни о положении 15‑го и 23‑го арм. корпусов, ни о 15‑й кав. дивизии. К этому следует добавить, что это донесение в части, касающейся 6‑й кав. дивизии, было неверным, так как дивизия в этот вечер и в последующие дни далее фланга и тыла пехоты 22‑й пех. дивизии никуда не ходила, а вечером 25 августа располагалась в Зольдау в тылу 1‑го арм. корпуса.
В действительности войска 2‑й русской армии вечером 25 августа располагались на тех же местах, где они были вечером 24 августа, кроме 6‑го и 1‑го арм. корпусов, которые продвинулись вперед и заняли: 6‑й корпус – Бишофсбург, а 1‑й арм. корпус – Уздау, 6‑я кав. дивизия расположилась в районе Зольдау, 15‑я кав. дивизия – южнее и юго-западнее Уздау[80].
В эти дни русские штабы почувствовали опасение за свою связь.
25 августа старший адъютант оперативного управления штаба 2‑й армии полк. Разгонов, командированный в 6‑й арм. корпус, доносил: