«25 августа. Отправление – 7 ч. 45 м., принята 12 ч. 55 м. Радиограмма. 3 я искровая рота. Все наши разговоры слушаются немцами. Если штаб армии не перейдет вперед, необходимо организовать тылу прочные сборные пункты донесений. Иначе связь может прекратиться совершенно. Корпус не имеет распоряжений»[81].
2. Распоряжение на 26 августа
Вечером 25 августа командующий 8‑й армией ген. Гинденбург отдал приказ:
«По проверенным сведениям части русского 1‑го арм. корпуса также введены в бой против фронта 20‑го арм. корпуса и окопались в районе Берглинг, Грибен.
1‑му арм. корпусу к 4 ч. 30 м. своей левофланговой группой овладеть высотами Зеебен и не позднее 10 час. перейти в наступление от Зеебен и южнее глубокими уступами направо в общем направлении на Уздау. Отряд Мюльмана остается в подчинении 1‑му арм. корпусу.
Усиленному 21-му арм. корпусу удерживать свои позиции и поддерживать продвижение 1‑го арм. корпуса наступлением своей правофланговой группы на Гросс-Грибен, Янковиц. Кроме того, быть готовым перейти в наступление на всем фронте, усилив свой правый фланг.
3‑ю рез. дивизию для этого заблаговременно снова выдвинуть в район Гогенштейна.
Я буду до 7 ч. 00 м. в Ризенбурге, а затем перееду к восточному выходу из Лебау»[82].
Отданный Гинденбургом приказ выполнялся несколько своеобразно, о чем можно судить по донесению командира 1‑го арм. корпуса ген. Франсуа от 26 августа в 5 ч. 20 м. Из этого донесения мы узнаем, что корпус собрался еще не в полном составе, не хватало главным образом тяжелой и легкой артиллерии и парков, и ген. Франсуа, начав наступление, не ручался за исход.
Что касается 20‑го арм. корпуса, то последний со всеми подчиненными ему частями расположился для упорной обороны на уже известном нам фронте. При этом командир корпуса ген. Шольц и его начальник штаба полк. Гелль и подчиненные им войска не только были далеки от желания скорее расправиться с русскими, но опасались их настолько, что непрерывно требовали подкреплений. Вследствие тревожных требований о помощи командующий 8‑й армией вынужден был дать на усиление 20‑го корпуса 1‑й грен, полк из состава 1‑го арм. корпуса, а кроме того, назначенную в состав армии ландверную группу из двух ландверных бригад (впоследствии именуемую ландверной дивизией Гольца) стянул к левому флангу 20‑го арм. корпуса.
На 26 августа ген. Самсонов отдал телеграфное распоряжение по армии о продолжении наступления на фронт Алленштейн, Остероде, 13‑му корпусу предлагалось занять линию Даретен (Доротово), Келларен; 15‑му – Шенфельде, Гусенофен; 23‑му – линию по шоссе из Гогенштейна на Рейхенау, 1‑му корпусу приказано было оставаться в районе между Гильгенбургом и Зольдау. 6‑му корпусу с 4‑й кав. дивизией оставаться у Бишофсбурга, 6‑й и 15‑й кав. дивизиям выполнять прежние задачи.
Телеграммой за № 6352 командир 15‑го корпуса был уведомлен, что ему подчиняются 2‑я пех. дивизия и части гвардейской дивизии, по мере их прибытия.
Приведенные выше распоряжения сторон на 26 августа требуют рассмотрения. На южном фланге замысел немцев сводился к тому, что 1‑й арм. корпус, усиленный 5‑й ландв. бригадой, должен был атаковать левофланговый 1‑й русский арм. корпус, 6‑ю и 15‑ю кав. дивизии, имевшие своей задачей прикрыть фланг 2‑й армии. Столкновение на южном фланге по составу сил не могло обещать успеха немцам. На этом фланге можно было считать, что борьба примет характер боя с переменным успехом.
Соотношение сил на этом участке слагалось так:
Германские войска
1‑й арм. корпус, усиленный 5‑й ландв. бригадой и тяжелой артиллерией
Бригада Шметтау
Батальонов – 37 + 6 = 43
Эскадронов – 10 + 2 = 12
Тяжелых орудий – 36
Легких гаубиц – 36
Легких пушек – 120+18 = 138
Русские войска
1‑й арм. корпус без двух полков, усиленный Литовским гвард. полком и шестью батальонами 1‑й стр. бригады
15‑я кав. дивизия
Бригада 6‑й кав. дивизии
Батальонов – 46
Эскадронов – 36
Тяжелых орудий – 12
Легких гаубиц – 12
Легких пушек – 112
В центре обеих армий должны были бы разыграться следующие события: 20‑й герм. корпус, усиленный 2½ дивизиями, должен был упорно обороняться против пяти русских пехотных дивизий, которые маршировали параллельно к фронту 20‑го арм. корпуса: четырьмя дивизиями мимо него, а одной дивизией (2‑й пех.) – непосредственно на южный фланг этого корпуса. Немцы ожидали удара с востока, в то время как русские 13‑й и 15‑й корпуса наступали прямо на север, предполагая встретить там немцев. Враги взаимно не знали расположения друг друга, почему первые оборонялись, ожидая удара с востока, а другие, двигаясь также вслепую, предполагали нанести удар на север в пустое пространство. Боевые действия в центре должны были по замыслу немцев привести их к фланговой атаке против русских 41‑й пех. дивизией 20‑го арм. корпуса в то время, когда прочие 3½ дивизии оборонялись бы против русских тылов. Русские же при обнаружении немцев на своем левом фланге должны были повернуться под прямым углом на запад. В случае такого поворота силы сторон в центре были бы одинаковы, и в процессе сражения стороны ввязались бы в бои также с переменным успехом.
На северном фланге немцы имели двойное превосходство против 6‑го русского корпуса и могли рассчитывать на успех. Успех этот мог повлечь за собой угрозу тылу 15‑го и 13‑го корпусов, если бы немцы продолжали наступление на юго-запад. Если же немцы были связаны боями с 6‑м корпусом, хотя бы на два-три дня, то к тому времени левофланговые корпуса 1‑й русской армии (2‑й и 4‑й), в свою очередь, могли бы выйти в тыл 1‑му рез. и 17‑му арм. корпусам немцев.
В данной операции намерения немцев нужно признать рискованными в том отношении, что их 1‑й и 17‑й корпуса могли быть смяты 1‑й армией русских, к задержанию которой немцы никаких мер не предпринимали. Из наличных семи пехотных дивизий в центре и на южном фланге немцы назначили для активных действий лишь 2½ пехотной дивизии (1‑й корпус и 5‑ю ландв. бригаду), к которым позднее должна была присоединиться правофланговая (41‑я) дивизия 20‑го арм. корпуса. Более соответствовало идеям Шлиффена примерно такое распределение сил: в сковывающей группе оставить 3‑ю рез. дивизию и дивизию Унгера с 70‑й ландв. бригадой, т.е. 2½ пехотной дивизии, а прочими силами, т.е. двумя корпусами (1‑м и 20‑м) с 5‑й ландв. бригадой, нанести удар в левый фланг 2‑й русской армии. При таком распределении сил немцы имели бы двойное превосходство над русскими на обоих флангах, а в центре имели бы слабые силы, вдвое уступавшие русским (2½ пехотные дивизии против 5 дивизий русских).
Во фронтовой операции русских исключительно от действий 1‑й армии зависело приведение в исполнение всего оперативного плана немцев. А так как оперативное взаимодействие русских армий отсутствовало, то в сложившейся обстановке на фронте 2‑й русской армии исход армейской операции зависел теперь от фланговых корпусов (6‑го и 1‑го).
3. Соотношение сил в центре и на южном фланге армий 26 августа
26 августа на фронте Бисселен, Лаутенбург немцы имели: подходившую ландверную дивизию Гольца, 3‑ю рез. дивизию, дивизию Унгера (20‑ю ландв. бригаду и бригаду Земмерна), 70‑ю ландв. бригаду, 37‑ю и 41‑ю пех. дивизии, 1‑ю и 2‑ю пех. дивизии, 5‑ю ландв. бригаду, а всего 100 батальонов, 41 эскадрон, 450 орудий, из них 118 тяжелых. Средняя плотность фронта на 1 км – 1½ батальона пехоты, ⅔ эскадрона и 8 орудий, в том числе 2 тяжелых.
Против этих германских сил вели наступление 36, 1, 8, 6, 2, 22 и 24‑я пех. дивизии и гвардейский Литовский пех. полк, 6‑я и 15‑я кав. дивизии русских, имевших 96 батальонов[83], 48 эскадронов и 336 орудий, из них 48 легких гаубиц и 12 тяжелых орудий. При этом четыре дивизии были направлены на фронт Алленштейн, Мюлен, что удлиняло фронт русских на северо-восток. Если немцы имели фронт 60 км, то русские разбросались на пространстве в 85 км, поэтому их средняя плотность выражается: 1 батальон пехоты, ⅔ эскадрона и 4½ орудия на 1 км фронта.
В общем, соотношение сил было примерно равное, со значительным превосходством у немцев в артиллерии, особенно тяжелых калибров[84].
4. Боевые действия в центре армий 26 августа
Корпуса 2‑й русской армии с 15 августа до завязки сражения 23 августа маршировали без дневок, покрыв расстояние в среднем до 150 км, при темпе в 15 км в сутки по плохим дорогам, без устроенного тыла, без хлеба и даже без сухарей и соли.
Состояние германских войск, опиравшихся на благоустроенный тыл и густую сеть железных и грунтовых дорог, регулярно подвозивших все необходимое своим войскам, а также большая свежесть всех войск, кроме участвовавших в боях 23 и 24 августа, выгодно отличалось от состояния русских войск.
Что касается боевых качеств русских и германских войск, то мы уже знакомы с ними по Гумбиненскому сражению и боям 6‑го русского корпуса и 37‑й герм. пех. дивизии. Войска при неудачах одинаково как у русских, так и у немцев, подвергались панике, покидая поле боя. Некоторые наши авторы, критикующие старую русскую армию за ее многочисленные недостатки, часто порицают войска за якобы худшую подготовку, отсутствие доблести и пр. и, противопоставляя им немцев, восхваляют их превосходные качества. В действительности, и немцы и русские дрались примерно одинаково, причем в Танненбергском сражении, как и в Гумбиненском, пальма первенства по части паники скорее принадлежит немцам.
В день 26 августа войска 13‑го корпуса наступали, не встречая немцев, и к 17 ч. 30 м. достигли рубежа Даретен (Доротово), Келларен.
Войска 15‑го арм. корпуса утром 26 августа двинулись вперед пятью колоннами:
а) колонна полк. Новицкого (12 батальонов и 40 орудий) – на Грислинен;