После взятия Уздау самое главное – ударом во фланг от Уздау смять противника, действующего против 20‑го арм. корпуса. Для этого необходимо, чтобы 1‑й арм. корпус возможно более крупными силами наступал на Нейденбург.
Кроме того, на усиленный 1‑й арм. корпус возлагается обеспечение фланга со стороны Борхерсдорфа.
5. 3‑ю рез. дивизию продвинуть на Ваплиц, продолжая удерживать Гогенштейн.
6. Штаб армии остается пока в Лебау»[88].
Таким образом, 26 августа командование 8‑й герм. армии задавалось целью нанести удар на Уздау войсками 1‑го армейского корпуса и фронтальный удар 3‑й рез. дивизией с севера на Ваплиц.
Выполнение этого плана приводило немцев к тому, что после овладения районом Уздау их ударная группировка из 1‑го корпуса и правого фланга 20‑го корпуса нацеливалась в пустое пространство, очищенное еще 26 августа частями 2‑й пех. дивизии. Вместе с тем эта ударная группировка по мере своего продвижения на восток подставляла сперва фланг, а затем и тыл под удары русских войск, объединенных командиром 1‑го русского арм. корпуса. Но выход немцев к востоку от Уздау осложнял положение 15‑го и отчасти 13‑го русских арм. корпусов, создавая угрозу их тылам, которые уже 28 августа должны были попасть под удары немцев. Операция подобного рода, будучи рискованной, не могла бы привести к решительным результатам, если бы не некоторые обстоятельства, выходившие из рамок оперативных расчетов.
Русские, обнаружив угрозу слева, нормально должны были отойти своими центральными корпусами на юг, примерно на рубеж Мушакен, Нейденбург, что они могли сделать к вечеру 27 августа, а затем на рубеж р. Оржиц, что они могли сделать к вечеру 28 августа. В этом случае удар в восточном направлении приводил бы к вытеснению русских без решительного результата.
Эта операция могла осложниться, если бы русские нанесли фланговый удар силами 1‑го арм. корпуса и двумя кавалерийскими дивизиями со стороны Зольдау на север. В этом случае немцам пришлось бы отходить за Вислу.
И в том и в другом случае операция 8‑й герм. армии привела бы ее к поражению. Но немцы пошли на риск, полагая, что русские не примут своевременного решения на отход и не проявят решительности в действиях против южного фланга 8‑й армии.
Во всяком случае, вечером 26 августа русские имели возможность принять решения, могущие разрушить в основе замыслы германского командования.
В числе возможных решений, кроме отхода 13‑го и 15‑го арм. корпусов на юг, могло быть принято и такое: русские могли пойти на то, чтобы войсками 15‑го корпуса сдерживать наступление немцев с запада, а 13‑м корпусом пресечь пути 1‑го рез. и 17‑го арм. корпусов на запад, повернув его фронтом на северо-восток вместе с 6‑м арм. корпусом. Двухдневный бой на путях этих германских корпусов русские могли успешно выдержать, а за это время на хвосты их вышли бы 2‑й и 4‑й корпуса 1‑й армии.
Но для всех решений надо было знать окружающую 2‑ю армию обстановку, а этого знания 26 августа у генерала Самсонова и его штаба не было. Поэтому командующий 2‑й армией вечером 26 августа принял решение, ничего общего не имеющее с приведенными выше возможными вариантами.
Вечером 26 августа командующий и штаб 2‑й армии не знали о положении 6‑го корпуса, равно не знали и о положении 13, 15 и 1‑го арм. корпусов и 2‑й пех. дивизии, т.е. вообще не знали, что делается на фронте армии. В своем докладе о действиях 2‑й армии начальник штаба армии ген. Постовский пишет:
«Директива № 5 была отдана в предположении, что корпуса к вечеру 26 августа выполнили указания, данные на этот день. В действительности же, как видно было из описания действий, 15‑й корпус и 2‑я пех. дивизия, ввязавшись в бой, далеко не достигли указанных им фронтов и вели бой с немцами фронтом уже на запад. Действительная обстановка выяснилась лишь только к 2 ч. 00 м. ночи 27 августа, когда возвратился в штаб армии офицер генерального штаба, командированный вечером 26 августа на место боевых действий 6‑й пех. и 2‑й пех. дивизий. Менять распоряжения тогда уже не представлялось возможным, так как вскоре завязались боевые действия»[89].
Директива № 5, о которой пишет ген. Постовский, сводилась к следующему.
13‑й и 15‑й арм. корпуса, последний с приданной 2‑й пех. дивизией, должны продолжать выполнение директивных указаний, отданных им в телеграмме № 6353, т.е. наступать в прежних положениях с целью сбить противника с фронта Алленштейн, Остероде.
1‑й арм. корпус с подходящими от Млавы частями 23‑го арм. корпуса, с 6‑й и 15‑й кав. дивизиями должен был продолжать выполнение задачи по обеспечению левого фланга армии в районе Уздау, Зольдау, Гейнрихсдорф. 6‑й арм. корпус должен был, оставив заслон у Бишофсбурга, двинуться к Алленштейну и содействовать 15‑му и 13‑му арм. корпусам, нанося удар в левый фланг противника.
Штаб армии, только что переехавший в Нейденбург, оставался там же.
Командование и штаб 2‑й русской армии отдали директиву, ни в какой мере не отвечающую обстановке. Этой директивой три корпуса нацеливались на фронт Алленштейн, Остероде, т.е. в незанятое противником пространство. Наступавшие корпуса, таким образом, маршировали бы по коридору между восточной и западной группами 8‑й герм. армии, которым предоставлялась возможность ударить в оба фланга этих корпусов.
Приведенная выше директива была отдана, исходя из предвзятых взглядов фронтового командования, не критически воспринятых армейским командованием, о воображаемом отходе немцев к Висле или за Вислу. Это также свидетельствует о плохой постановке разведывательной службы в штабе 2‑й армии. Данная директива явилась роковой для всего последующего хода и исхода операции. Правда, войска армии ее не выполняли и не выполнили, но они могли выполнить любую другую по оперативному замыслу директиву, которая поставила бы корпуса армии в иное положение. Ген. Мартос в разговоре по телефону с ген. Постовским отказался выполнить эту директиву, поставив резко вопрос об отмене ее или удалении его с должности командира 15‑го арм. корпуса.
2. Соотношение сил в центре и на южных флангах армий 27 августа
27 августа на фронте Гогенштейн – Уздау – Лаутенбург русские имели: 15‑й корпус, 2‑ю пех. дивизию, 1‑й корпус без двух полков, два полка 3‑й гвард. пех. дивизии и три полка 1‑й стр. бригады (полки двухбатальонного состава)[90], 6‑ю и 15‑ю кав. дивизии[91], а всего 74 батальона, 48 эскадронов и 294 орудия.
На этом фронте немцы развернули: ландверную дивизию Гольца, 3‑ю рез. ландв. дивизию Унгера, 20‑ю ландв. бригаду, 20‑й арм. корпус, 1‑й арм. корпус и 5‑ю ландв. бригаду, а всего 98 батальонов, 40 эскадронов и 470 орудий, из них 126 тяжелых. По соотношению сил немцы превосходили русских почти на 200 орудий, в том числе почти на 100 орудий тяжелых калибров и на 24 батальона пехоты.
Немцы имели преимущества в том отношении, что располагали огромными, почти неограниченными запасами огнеприпасов, в то время как у русских, кроме возимых огнеприпасов, частью уже расстрелянных, ничего не было, и трудно было рассчитывать на получение их вследствие оторванности от станций снабжения и неорганизованности подвоза.
3. Действия в центре армий 27 августа
Боевым действиям войск обеих армий 27 августа предшествовала не лишенная интереса деятельность частных начальников, призванных в центре армий выполнять директивы армейского командования, не соответствовавшие сложившейся обстановке. Предписанные сверху движения и действия русских и германских войск подверглись резкому изменению в корпусных инстанциях, а затем и в дивизиях. Поэтому войска делали совсем не то, чего требовало от них командование обеих армий.
Вечером 26 августа командир 15‑го корпуса ген. Мартос получил донесения о поражении 2‑й бригады 2‑й пех. дивизии, а также донесения 6‑й пех. дивизии о завязке боя 22‑м Нижегородским пех. полком у Мюлена и остановке колонны ген. Торклуса (6‑й пех. дивизии) в районе Паульсгут и донесение авиаразведки, установившей оборонительную полосу на р. Древенц. Ввиду этого ген. Мартос приказал: 8‑й пех. дивизии – с утра 27 августа повернуться на запад и повести наступление в направлении на Дробниц, 6‑й пех. дивизии атаковать в направлении Мюлен с целью прорвать оборонительную полосу немцев. Командиру 2‑й пех. дивизии ген. Мингину было послано приказание, написанное в резком тоне, с упреком за действия 26 августа и с требованием поддержать наступление корпуса на его южном фланге. Кроме того, ген. Мартос обратился с просьбами к командующему армией и командиру 13‑го корпуса ген. Клюеву направить часть сил 13‑го корпуса на Гогенштейн с тем, чтобы освободить свои войска для атаки укрепленной позиции немцев на фронте севернее Мюленского озера.
На рассвете 27 августа войска 15‑го корпуса развернулись: 1‑я бригада 8‑й пех. дивизии – у Грислинена, 2‑я бригада – у Гогенштейна, 6‑я пех. дивизия развернулась на фронте Кёнигсгут, Паульсгут, Гансхорн.
Вечером 26 августа командир 20‑го герм. корпуса генерал Шольц считал, что под Мюленом и севернее него расположены два русских корпуса, а между тем приказ командующего армией требовал, чтобы 20‑й корпус вел наступление всеми силами корпуса от Мюлена на восток, а также частью сил поддержал наступление 1‑го арм. корпуса на Уздау ударом с севера.
Ген. Шольц был поставлен в затруднительное положение. Ему казалось, что корпус не может рассчитывать на успешное наступление на восток от Мюлена. Ввиду этого генерал Шольц вынужден был вести предварительные переговоры со штабом 8‑й армии, прежде чем отдать приказ на 27 августа. После переговоров со штабом армии последний признал свой собственный приказ не соответствующим обстановке и согласился с соображениями ген. Шольца, который предложил обороняться на всем фронте корпуса и, наступая частью сил на Уздау, помочь 1‑му корпусу (в том числе силами 41‑й пехотной дивизии).