Полк, расстрелявший все патроны, понесший значительные потери и голодный, представлял толпу, неспособную для боевых действий. Эта толпа была остановлена у Нейденбурга, где получила хлеб и отдых до 28 августа.
В общем, южнее Мюленского озера произошло следующее: 2‑я русская пех. дивизия, голодная, почти без патронов, отступала без давления со стороны немцев. 37‑я герм. пех. дивизия своей 75‑й бригадой начала наступление против 1‑й бригады 2‑й пех. дивизии, но была возвращена под Мюлен. 41‑я пех. дивизия стояла между Мюленом и Уздау, созерцая ход сражения на левом фланге 20‑го корпуса и на фронте 1‑го арм. корпуса. Если бы 41‑я пех. дивизия в этот день направила передовые отряды на Нейденбург, она могла бы рассчитывать взять в плен штаб 2‑й русской армии.
Чтобы покончить с изложением событий южнее Мюленского озера, заметим, что ген. Гинденбург, получив донесение о взятии Уздау, послал в Гардинен к 41‑й пех. дивизии генерала Грюнерта с приказом, чтобы дивизия не наступала на юг, как это раньше было намечено, а немедленно двинулась на Ваплиц. Этот приказ одновременно получен был по телефону и в штабе корпуса.
Но в штабе дивизии имелись также донесения 10‑го драг. полка о русских восточнее озера Ковнаткен под Франкенау, Буякен. Ген. Грюнерт высказал предположение, что это были рассеянные остатки разбитого накануне русского корпуса[94]. Ген. Зонтаг отдал приказ о наступательном марше западнее озера на Ваплиц. В 13 ч. 30 м. выступил авангард. День был, как и предыдущий, душный и жаркий. Дороги, по которым предстояло проходить, тонули в песке. Переутомление войск, не получивших в этот день еще продовольствия, находившихся уже десятый день в беспрерывном походном движении, рывших окопы и участвовавших накануне до глубокой ночи в бою, потребовало под Туровкен продолжительного отдыха; так как в селении было мало колодцев, можно было снова выступить лишь в 17 ч. 00 м. Ген. Зонтаг между тем решил, что ввиду позднего времени и возможности встречи с противником под Буякеном (2 пехотных полка) и восточнее Франкенау, в этот день не идти дальше линии Янушкау – южный берег озера Мюлен и там окопаться.
37‑я пех. дивизия и приданные ей части 20‑й и 70‑й ландверной бригад послеобеденное время провели на марше. 75‑я пех. бригада ходила за своими сложенными вещевыми мешками.
В таком же положении, как 37‑я и 41‑я герм. пех. дивизии, оказался в этот день 13‑й русский арм. корпус. Командир корпуса ген. Клюев, направленный командующим армией на Алленштейн, в 9 ч. 40 м. 27 августа донес последнему:
«Алленштейн, по полученным сведениям, занят слабо; предоставляю его другому корпусу, сам иду на помощь пятнадцатому»[95].
Командующий армией вполне одобрил это решение, обещавшее крупный успех соединенным силам 13‑го и 15‑го арм. корпусов в их атаке против правого фланга 20‑го герм. арм. корпуса.
Вслед за телеграммой, посланной в 9 ч. 40 м., ген. Клюев послал другую, в которой доносил, что согласно просьбе ген. Мартоса занять Гогенштейн он посылает туда меньшую часть, а сам идет на Алленштейн.
В ответ на это начальник штаба армии телеграфировал по радио:
«Командующий армией требует энергичного содействия 15‑му корпусу большею частью сил вашего корпуса»[96]. Но донесение от корпуса о получении этой последней телеграммы не было получено; вместо него от командира 13‑го корпуса пришла любопытная радиограмма: «Немцы приводят в исполнение свои военные игры. Буду завтра иметь это в виду для дальнейшего движения, если не получу указаний от командующего армией. Сообщу и Благовещенскому. Прикажите Бобровскому продолжать этапы на Едвабно и далее. Крайне нуждаюсь. Вчерашнее мое письмо прошу считать недействительным»[97].
Во всяком случае, 13‑й корпус продолжал свой марш на Алленштейн, а для содействия 15‑му арм. корпусу в Гогенштейне отправил 2‑ю бригаду 1‑й пех. дивизии. В 21 ч. 20 м. 27 августа войска 13‑го корпуса беспрепятственно заняли Алленштейн.
Таким образом, днем 27 августа из состава 8‑й герм. армии в сражении не приняли участия 37‑я и 41‑я пех. дивизии, а у русских 13‑й арм. корпус (1‑я и 36‑я пех. дивизии).
4. Боевые действия на южном фланге 27 августа
Мы оставили 1‑й герм. и 1‑й русский корпуса в тесном соприкосновении на фронте Уздау, Гросс-Тауерзее, Рутковиц. Немцы должны были атаковать оборонявшихся русских, а русские предполагали встретить немцев контратаками.
Нужно добавить, что к немцам с севера утром 27 августа подошел отряд Шметтау (6 батальонов, 3 эскадрона и 3 батареи), а к русским подошли 1, 2 и 4‑й стрелк. полки 1‑й стр. бригады (6 батальонов и 2 батареи), т.е. силы сторон остались примерно равными.
В 20 ч. 30 м. 26 августа командир 1‑го герм. корпуса отдал приказ о наступлении на Уздау 27 августа.
Согласно этому приказу 1‑я пех. дивизия должна частью сил сковать русских западнее Уздау, а главный удар нанести с северо-запада, 2‑я пех. дивизия должна атаковать южнее Уздау, а 5‑я ландв. бригада – сковать противника, удерживая позиции у Гейнрихсдорфа.
Следует заметить, что данные германской авиаразведки, полученные вечером 26 августа, были противоречивы. Поэтому 14‑му авиационному отряду было приказано с утра 27 августа произвести дополнительную разведку в районе Зольдау.
Что касается распоряжений командира 1‑го русского арм. корпуса, то они нашли выражение в отдаче приказа, предусматривавшего упорную оборону занимаемых частями участков, а также использование прибывших частей 1‑й стр. бригады для контрудара из-за левого фланга совместно со 2‑й бригадой 22‑й пех. дивизии. Командир корпуса имел в виду повторить тот же маневр, какой уже имел место накануне (26 августа). В течение ночи войска 1‑го арм. корпуса несколько улучшили свои окопы[98].
Ночь с 26 на 27 августа прошла спокойно, стороны не тревожили друг друга даже обычными разведывательными поисками.
В 4 ч. 00 м. 27 августа два артиллерийских полка 2‑й пех. дивизии и 2‑й дивизион 52‑го арт. полка 1‑й пех. дивизии под общим начальством ген. Фуке открыли огонь по расположению 24‑й пех. дивизии (Иркутский и Красноярский пех. полки), оборонявшейся юго-западнее Уздау. Артиллерия 1‑й герм. пех. дивизии в это же время вела огневые налеты на правый фланг корпуса (85‑й Выборгский полк), оборонявшийся северо-западнее Уздау. В 5 ч. 00 м. германская пехота должна была перейти в наступление, но в штабе корпуса было получено донесение, что Уздау уже занято. Это известие повело к изменению приказа корпусу. Ген. Мюльману было приказано немедленно бросить в атаку свою 5‑ю ландв. бригаду и взять Борхерсдорф (7 км восточнее Гейнрихсдорфа). 2‑й пех. дивизии приказано ускорить свое продвижение. Донесению ген. Шметтау о том, что он собирается с шестью батальонами, одним эскадроном и тремя батареями 20‑го корпуса атаковать Уздау с севера и для этого займет в 5 ч. 45 м. исходное положение, не было придано значения. Ген. Франсуа с целью ознакомиться на месте с обстановкой, поехал в штаб 2‑й пех. дивизии на ст. Гралау, а затем на Уздау. Проехав Мейшлиц, ген. Франсуа попал под ружейный и пулеметный огонь и установил, что известие о взятии Уздау было ложным. Командир корпуса и командир 2‑й дивизии бросили машины и пешком вернулись в Гралау.
Наступавшие с северо-запада части 1‑й пех. дивизии встретили упорное сопротивление русских, занимавших высоты северо-западнее Уздау. Бой протекал с переменным успехом, пока отряд Шметтау, наступавший через Берглинг на Кремерсдорф, не обошел с фланга и тыла героически оборонявшийся здесь 85‑й Выборгский пех. полк. На долю этого полка выпала задача выдержать атаку бригады Шметтау и почти всей 1‑й герм. пех. дивизии, поддержанных 16 тяжелыми, 18 легкими гаубицами и 78 полевыми пушками, а всего 112 орудиями (20 батареями), сосредоточившими свой огонь на фронте, примерно 2 км.
После шестичасового боя против бригады Шметтау, 41‑го полка, 3‑го батальона 43‑го полка и 3‑го грен. полка русский 85‑й пех. полк скрытно отошел от Уздау.
По поводу того, в каких условиях этот доблестный полк вел бой, немцы пишут следующее:
«Когда к полудню восточно-прусская пехота ворвалась сразу с трех сторон в горящее село, ей сдалось около 200 чел. русского 85‑го пех. полка, части которого до конца удерживали этот участок фронта противника… Так, где к северу от Уздау на правом фланге стояла мельница, – груда тлеющих обломков, высота усыпана мертвыми телами врагов… в стрелковых окопах глубиной в 2 м мертвые и умирающие русские целыми кучами»[99].
В общем, полк дрался с выдающимся упорством, достойным похвалы.
Вполне благополучному отходу 85‑го Выборгского пех. полка способствовало полное отсутствие взаимодействия между отрядом Шметтау и 1‑й пех. дивизией. В начале наступления части ген. Шметтау были оттеснены на восток левофланговым батальоном своей 1‑й пех. дивизии (3‑й батальон 1‑го грен. полка). В 11 ч. 00 м. они вышли в район восточнее Уздау, но вынуждены были отойти, так как по этому району вела огонь артиллерия той же 1‑й пех. дивизии.
Атака полков 1‑й пех. дивизии на Уздау после полудня была произведена на пустые окопы, так как русские за час до атаки отошли согласно приказу, исходившему якобы от командира корпуса.
В то время как под Уздау еще шел кровопролитный бой. 2‑я герм. пех. дивизия атаковала Гросс-Тауерзее, где оборонялись части 24‑й пех. дивизии. Около 5 ч. 00 м. после артиллерийской подготовки, продолжавшейся около часа, части 3‑й пех. бригады двинулись вперед. Но стоял густой туман. Командир бригады, направившийся к 4‑му грен. полку, не нашел полка на указанном ему месте. Части бригады в разных местах натыкались на группы русских (части, выставленные в охранение), которые вследствие тумана не могли своевременно обнаружить наступавших немцев. 1‑й батальон 44‑го пех. полка, подходивший с юга, в утреннем тумане был принят немцами за противника и обстрелян. Все эти случайности привели к тому, что во время последующего боя части 44‑го и 41‑го полков перемешались.