[114]. Командир 15‑го корпуса просит лишь бригаду 13‑го корпуса для обеспечения своего фланга и тыла, не представляя себе сил противника, против которых дрался его корпус. Оба командира не знали о положении на левом фланге армии. Они предполагали лишь то, о чем их ориентировал штаб армии, который сам ложно представлял себе положение немецких и своих войск.
Если бы командир 13‑го корпуса знал о поражении своего соседа справа – 6‑го корпуса – и о том, что на Алленштейн маршируют 2 германских корпуса, то, надо полагать, он не повернулся бы со своим корпусом на запад, подставляя тыл немцам, а армейское командование, вероятно, приняло бы решение на отход из-под удара с востока.
Находясь в неведении об обстановке на фронте армии, командиры корпусов не могли повлиять на решение армейского командования. Они так же слепо, как и армейское командование, шли со своими корпусами наносить удар в воображаемый фланг немцам в направлении на Гильгенбург, Лаутенбург.
События на фронте 20‑го герм. корпуса, имевшие место 27 августа, а именно нерешительность 41‑й пех. дивизии, паника под Мюленом и, как следствие паники, срыв наступления 37‑й пех. дивизии южнее Мюленского озера подтвердили создавшееся ранее у ген. Шольца мнение об обстановке. Он считал, что для его корпуса прежде всего необходимо удержать позицию севернее озера Мюлен, находящуюся под угрозой атаки с фронта и охвата с севера. Эти намерения шли вразрез с замыслом командования армии, которое видело наиболее быстрый и верный исход в сильном наступлении на всем фронте. По настоянию Гинденбурга и Людендорфа во время пребывания во Фрегенау 27 августа корпусом был дан приказ 41‑й пех. дивизии: «Напрягая все силы, выступить еще сегодня через Ваплиц в направлении Паульсгут и при малейшей возможности принять участие в бою южнее Гогенштейна, хотя бы только со своей артиллерией»[115].
Командир 41‑й пех. дивизии ген. Зонтаг ответил, что выполнение отданного ему приказа невозможно, так как противник находится под Буякеном и Франкенау. В действительности там располагалась серьезно расстроенная боем 1‑я бригада 2‑й русской пех. дивизии. При этом Зонтаг доложил, что по расчету времени и пространства дивизия может достигнуть моста у Ваплица только ночью, т.е. когда его артиллерия не сможет вести огня.
Из сказанного следует прийти к выводу, что командир 20‑го корпуса хотел только обороняться со своим корпусом, возлагая надежды на соседей, которые должны нанести удары русским с северо-востока. Армейское командование, требуя выдвижения 41‑й пех. дивизии южнее Мюленского озера, ставило ограниченные рамки операции – ударить во фланг 15‑му русскому корпусу, угрожавшему прорвать Мюленскую позицию. Если допустить, что 41‑я пех. дивизия 27 августа вышла бы на южный фланг этого русского корпуса, то, вероятно, «Канны» не состоялись бы, так как к тому времени с севера еще не начала наступать ландверная дивизия Гольца, а восточная группа 8‑й армии только маршировала к Алленштейну. 15‑й же русский корпус, в случае атаки его южного фланга, неизбежно оставил бы заслон против Мюлена, а свой удар повел бы на юг, т.е. против 41‑й пех. дивизии. В худшем случае этот корпус начал бы отход на юго-восток, чтобы освободить от охвата свой фланг. Те или иные действия 15‑го корпуса в этом случае неизбежно привлекли бы 13‑й корпус не на север, а на юг, или вообще вся группа начала бы свой отход. В данной обстановке решение Шольца было более верным, нежели решение армейского командования, хотя ІІІольц и исходил из неправильного представления об обстановке.
В оперативном отношении предпочтительнее было дать русским возможность втянуться в бой на Мюленской позиции в течение 28 августа, пока подойдут ландверная дивизия Гольца с севера, а 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса с востока, чтобы атаковать русских во фланг и тыл. Только когда эти германские силы подойдут к полю сражения, 41‑я пех. дивизия и все силы немцев, собранные на участке 20‑го корпуса и севернее него, должны были переходить в наступление.
Мы не приводим решения командиров 1‑го русского и 1‑го герм. арм. корпусов, так как известно, что 1‑й русский корпус отступил от Уздау по ложному приказу, отданному от имени командира корпуса, после чего командир и штаб не могли остановить отходивших войск. Что же касается 1‑го герм. корпуса, то последний неожиданно для себя и в особенности для командира корпуса оказался в положении победителя под Уздау, хотя немцы в это сами еще не верили, ожидая и вечером 27 августа и на следующий день атаки со стороны русских, а ночью с 27 на 28 августа усиленно рыли окопы севернее Зольдау.
Из обзора деятельности командиров корпусов обеих армий можно сделать вывод, что командиры германских корпусов действовали вразрез с намерениями армейского командования. Русские командиры фланговых корпусов утратили управление подчиненными им войсками, а командиры центральных корпусов вследствие неосведомленности об общей обстановке и о ходе армейской операции вместе с армейским командованием и по вине последнего заблуждались и ложно представляли обстановку на фронте армии. Центральные корпуса толкались армейским командованием при участии командиров этих корпусов в оперативно-тактический мешок, полагая, что они атакуют противника во фланг.
3. Действия на восточных флангах 28 августа
28 августа войска 1‑го рез. корпуса в 10 час. были двинуты для наступления: 36‑я рез. дивизия – из района Прейлово на Алленштейн и 1‑я рез. дивизия – из района Гросс-Пурден также в направлении на Алленштейн.
Через полчаса после начала марша командир корпуса ген. Белов получил донесение, в котором сообщалось, что русские ушли из Алленштейна на юг. Тогда же самолетом было передано приказание командующего армией, в котором предписывалось корпусу «стремительно» наступать кратчайшим путем на линию Штабиготтен, Грислинен. Приказ первоначально был получен командиром 1‑й рез. дивизии, который немедленно же от Клейн-Тринкгауз взял более южное направление для наступления своей дивизии. Но этот приказ в 36‑ю рез. дивизию был передан только в 13 час., когда авангард дивизии проходил северо-западнее Гросс-Клейберг. Командир 36‑й рез. дивизии ген. Круге приказал авангарду продолжать движение на Алленштейн, а главные силы свернул на запад.
Авангардные части 36‑й рез. дивизии (1‑й рез. гус. полк, 2‑й батальон 54‑го пех. полка и 5‑й рез. пех. полк с дивизионом артиллерии и ротой сапер) атаковали находившиеся здесь обозы частей 36‑й русской пех. дивизии и прикрывавший их батальон той же дивизии и после короткого боя разгромили батальон и обозы. В 18 ч. 30 м. авангард достиг Алленштейна и расположился здесь для отдыха. Тем временем 1‑й рез. гус. полк продвинулся к Кортау и в лесу северо-восточнее Томсдорфа был остановлен огнем русских (батальон 143‑го Дорогобужского пех. полка).
Следовавший за своей кавалерией командир 36‑й рез. дивизии с наступлением темноты оторвался от главных сил дивизии и не знал, где они находятся. Для поисков главных сил дивизии в полной темноте отправились на автомобиле майор Нордман и подполк. Энглер. В пути их автомобиль попал под жесткий ружейный и пулеметный огонь русских. Офицеры бросили машину и пешком вернулись назад.
Таким образом, командир 36‑й рез. пех. дивизии ген. Круге был обречен на пребывание с гусарским полком, а дивизией в это время командовал полк. Типельскирх. Под командой этого полковника 36‑я рез. пех. дивизия в течение четырех часов двигалась от Гросс-Клейберга до Гросс-Бертунга (12 км). У Гросс-Бертунга главные силы дивизии сделали двухчасовой привал.
Тем временем из Даретена стал доноситься гул боя. Предполагалось, что 1‑я рез. дивизия атаковала русских. В 19 час., когда стало темнеть, на Даретен выступил авангард (1‑й батальон 21‑го рез. полка).
В ночной темноте авангард был обстрелян и развернулся, не доходя до Даретена. Передвигаясь под огнем и неся потери, авангард в 21 ч. 00 м. достиг северной окраины деревни.
В 20 ч. 30 м к Даретену подошла голова колонны главных сил 21‑го рез. пех. полка (без одного батальона). Еще не достигнув Даретена, эти части подверглись внезапному огневому нападению с правого фланга. Развернувшиеся два батальона залегли. К 11 ч. 00 м. ночи подошли прочие части 36‑й дивизии. Тогда 21‑й и 54‑й пех. полки пошли в атаку. Произошла жестокая рукопашная схватка с двумя батальонами (143‑го Дорогобужского пех. полка), оставшимися в качестве заслона у Алленштейна.
В результате боя два батальона 143‑го пех. полка понесли поражение, оставив около 300 пленных и около 200 убитых и раненых. В этом бою немцы потеряли 7 офицеров и 175 солдат, главным образом убитыми.
Пока части 36‑й рез. дивизии маршировали из Гросс-Клейберга в Гросс-Бертунг, части 1‑й рез. дивизии атаковали многочисленные русские обозы частей 13‑го корпуса.
Авангард 1‑й рез. дивизии (1‑й рез. пех. и 1‑й рез. улан. полки с 1‑й батареей), наступая на Келларен, в 14 ч. 00 м. натолкнулся на сопротивление двух русских рот, прикрывавших обозы. Авангард, встреченный огнем из леса в 1,5 км юго-восточнее д. Цасдрос, развернулся для атаки. Командир дивизии ген. Ферстер приказал также развернуться 3‑му рез. полку.
После небольшого боя атакованные подавляющими силами противника две русских роты отошли на юг. В этой стычке немцы потеряли 5 офицеров и 64 солдата. В качестве трофеев им досталась «бесконечная колонна повозок… павшие лошади, убитые и раненые русские, многочисленные пленные».
Продолжая наступление, 1‑я рез. дивизия в 16 час. повернула на Келларен, а затем через Даретен на Штабиготтен. В 18 час. южнее Даретена немцы имели стычку с небольшими партиями русских, которые, рассыпавшись по лесу, долго задерживали наступление авангарда. К наступлению темноты 28 августа дивизия достигла железной дороги Алленштейн – Гогенштейн, но остановилась, не достигнув Штабиготтена.