Из высших начальников налицо остались ген. Клюев, Фитингоф и Мингин.
В этой обстановке ген. Клюев приказал частям 15‑го и 23‑го корпусов пробиваться на Мушакен, а частям 13‑го корпуса на Омулефофен.
К этому времени немцы успели замкнуть пути отхода.
10. Действия 1‑го и 2‑го русских корпусов 29 августа
29 августа непосредственными приказами командующего северо-западным фронтом удалось, наконец, заставить фланговые корпуса 2‑й армии проявить некоторую активность по оказанию содействия центральным корпусам 2‑й армии.
Первой подвижной силой на правом фланге армии была 4‑я кав. дивизия. Дивизии было приказано наступать в направлении Пассенгейм, Вартенбург. Дивизия выступила из района восточнее Ортельсбурга в 13 ч. 00 м. Только в 18 ч. 00 м. она обошла Ортельсбург с юга и двинулась двумя колоннами: одной в составе гусарского и казачьего полков с 2 пулеметами – на Граммен; другой колонной в составе драгунского полка с 8‑й конной батареей и 4 пулеметами на Иоганнисталь, Георгсисгут, Пассенгейм.
В 21 ч. 30 м. головные части правой колонны миновали имение Давидсгоф, а главные силы втянулись в деревню. Пропустив дозоры, немцы внезапно обстреляли пачечным огнем походную заставу и голову авангарда.
После получасовой перестрелки двух спешенных эскадронов, командир бригады ген. Мартынов оставил эти эскадроны с пулеметами в качестве заслона, а сам с главными силами свернул на юг на Иоганнисталь, где присоединился к левой колонне.
Что касается левой колонны, то она вечером 29 августа вошла в соприкосновение с противником у Георгенсгута, где установила наличие пехоты с артиллерией.
Это, вероятно, были части 141‑го герм. пех. полка, двигавшегося в это время на Рековницу. Казалось, следовало вступить в бой, независимо от обстановки, по крайней мере с целью ее выяснения. Командир 4‑й кав. дивизии ген. Толпыго принял, однако, иное решение. В донесении по этому поводу он пишет:
«Не желая вступить в бой с противником при невыгодных для себя условиях (темнота, лес), решал выйти на путь следования правой колонны.
Сведения о наличии пехоты противника в лесу, северо-западнее Ортельсбурга, невыгодные условия местности (леса), необходимость отхода мимо Ортельсбурга – все это заставило дивизию ночным маршем возвратиться в Ваврохен, куда прибыла в 6 ч. 15 м. утра 30 августа»[133].
Поведение начальника 4‑й кав. дивизии ген. Толпыго и подчиненных ему частей заслуживает строгого порицания.
Этим 4‑я кав. дивизия ограничила свое содействие войскам центральных корпусов 2‑й армии, между тем как она могла серьезно облегчить положение их, по крайней мере, отвлечь на себя часть войск 17‑го арм. корпуса.
В то же время прочие войска 6‑го арм. корпуса стояли на месте.
В журнале военных действий 6‑го арм. корпуса за 29 августа значится такая запись:
«29 августа была дневка. Противник не тревожил… Около 21 ч. 00 м. вечера сторожевая застава 61‑го Владимирского пех. полка обстреляла немецкий автомобиль, в котором ехали два немецких офицера Генерального штаба, успевших скрыться. В оставленных ими пальто была найдена карта с пометками красным и синим карандашами расположения и движения наших и немецких войск. Эта карта ясно показывала обход 13‑го арм. корпуса, сосредоточение каких-то сил противника у Рековницы, движение к Вилленбергу, выставление заслона со стороны 6‑го корпуса и движению частей противника вслед 6‑му корпусу»[134].
Этот автомобиль принадлежал штабу 36‑й пех. дивизии, в нем ехал командир дивизии ген. Генниг.
Командование 6‑го арм. корпуса не сделало никаких выводов из захваченных документов, продолжая пассивно созерцать происходившее окружение соседних корпусов своей армии. Иначе поступил командир 1‑го арм. корпуса.
Утром 29 августа он получил приказ командующего армией о наступлении на Нейденбург. Тогда же был образован сборный отряд в составе 1½ полка 3‑й гвард. пех. дивизии и других полков 1‑го корпуса, всего из 15 батальонов, 12 эскадронов и 48 орудий под общим начальством командира 3‑й гвард. пех. дивизии ген. Сирелиуса.
В 18 час. 29 августа отряд ген. Сирелиуса выступил из Млавы и ночным маршем, совершенным с большим напряжением, утром 30 августа появился южнее Нейденбурга, вызвав немалую тревогу командира 1‑го арм. корпуса ген. Франсуа и в штабе 8‑й герм. армии.
11. Общая обстановка на поле сражения вечером 29 августа
Вечер 29 августа застал русские войска 2‑й армии в следующем положении:
а) 6‑й русский корпус продолжал оставаться восточнее Ортельсбурга, 4‑я кав. дивизия выдвинулась западнее этого города, но ночью вернулась в исходное положение.
б) 13‑й и 15‑й арм. корпуса, точнее 17 пехотных полков трех корпусов (шесть полков 13‑го корпуса, восемь полков 15‑го корпуса, два полка 2‑й пех. дивизии (и один полк 3‑й гвард. пех. дивизии) в беспорядке сгруппировались в районе Яблонкен, Орлау, Грюнфлисс, Коммузинский лес. Окруженные части русских имели следующий состав: 1‑й Венский пех. полк – 4 роты; 2‑й Софийский пех. полк – 6½ роты; 3‑й Нарвский пех. полк и 4‑й Копорский пех. полк – около 2 батальонов; 5‑й Калужский пех. полк, 6‑й Либавский пех. полк и Кексгольмский – по 1 батальону; 21‑й Муромский пех. полк, 22‑й Нижегородский пех. полк – примерно по 2 батальона; 23‑й Низовский пех. полк и 24‑й Симбирский пех. полк – по 2 неполных батальона; 29‑й Черниговский пех. полк – менее 2 батальонов; 30‑й Полтавский пех. полк – около 2 батальонов; 31‑й Алексеевский пех. полк и 32‑й Кременчугский пех. полк – по 2 батальона; 141‑й Можайский пех. полк и 142‑й Звенигородский пех. полк – по 3 слабых батальона; 143‑й Дорогобужский пехотный полк – около 2 батальонов; 144‑го Каширского пех. полка уже не существовало. Всего в окруженных частях было не более 30 батальонов слабого состава, численность которых, в общем, достигала не более 20 000 штыков.
С этими войсками было 26 батарей, имевших 202 орудия. Многие батареи уже не имели снарядов, у всех лошади были измучены.
в) 1‑й арм. корпус: 1‑я сводная дивизия с кавалерийской бригадой находилась в движении на Нейденбург, а 1½ дивизии с одной кавалерийской дивизией – севернее Млавы.
Войска 1‑й русской армии вечером 29 августа были на рубеже Алленбург, Гердауен, Ангербург, конница Хана-Нахичеванского (6 кавалерийских полков) – на марше из Стабункена на Гутштадт и конный отряд Гурко (1‑я кавалерийская дивизия) – на марше от Коршена на Алленштейн.
Войска 1‑й армии были удалены от поля сражения на 100 км, конница же на 70—80 км.
Фланговые корпуса 2‑й армии были удалены от центральных на полтора-два перехода.
Таким образом, 30 августа окруженным русским корпусам никто не мог оказать помощи. Помощь могла быть подана только 31 августа конницей 1‑й армии, 1‑м и 6‑м корпусами. В течение же 30 августа окруженные войска должны были рассчитывать только на свои надломленные силы.
А между тем германские войска 8‑й армии охватывали русских со всех сторон:
а) 17‑й арм. корпус – с востока передовыми отрядами на фронте Ваплиц (восточный), Мальгаофен; к ним спешили главные силы корпуса;
б) 1‑й рез. корпус с 3‑й рез. дивизией – на фронте Куркен, Шведрих с севера;
в) 20‑й арм. корпус – на фронте Ваплиц, Радомин с запада;
г) 1‑й арм. корпус с отрядом Шметтау с юга сжимали окруженные остатки двух русских корпусов; 37‑я пех. дивизия, дивизия Унгера и ландверная дивизия Гольца были во втором эшелоне армии в районе Грислинен, Гогенштейн.
Обеспечение операции с востока по-прежнему лежало на второочередных и вспомогательных войсках, а обеспечение с юго-запада – на 5‑й ландв. бригаде (Мюльмана). Непосредственное же обеспечение со стороны 6‑го русского корпуса выполнялось разведывательным отрядом. Наиболее слабым пунктом охватывающего кольца был участок Вилленберг, Мушакен, менее плотно занятый отрядом Шметтау и правофланговыми частями 1‑й пех. дивизии. На этом участке русские могли легче прорваться и выйти из окружения.
Глава XПопытки содействия выходу русских войск из окружения и завершение сражения 30 августа
1. Распоряжения фронтового командования
Командир 23‑го арм. корпуса ген. Кондратович, бросивший подчиненные ему войска в бою без управления, в ночь с 29 на 30 августа телеграфировал о положении 2‑й армии начальнику штаба фронта, который ввиду отсутствия связи со штабом 2‑й армии, в течение 28 и 29 августа ничего не знал о ней и не проявил признаков беспокойства.
Кондратович в ночь с 29 на 30 августа писал:
«С утра до поздней ночи 28 августа 13‑й и 15‑й корпуса, бригада 2‑й дивизии с артиллерией и большая часть Кексгольмского полка с 1‑й батареей гвард. артиллерии вели тяжелые и в общем успешные бои на фронте Гогенштейн, Паульсгут, Франкенау, Нейденбург. Есть трофеи. 1‑й корпус отошел после тяжелого боя в район Млава, 6‑й корпус отошел вчера 28 августа под давлением противника в район Фюрстервальдс, Росог, Ортельсбург. На ночлегах войска оставались на занятых позициях со штабами корпусов Куркен, Надрау, Франкенау; 1‑й корпус – Млава. Сегодня около 15 ч. 00 м. дня конница противника с конной артиллерией от Нейденбурга захватила пути сообщения корпусов в районе Вилленбергского шоссе – Янов. Телеграф с Хоржеле пока действует. В Хоржеле моим распоряжением оставлен небольшой отряд от Эстляндского полка с пулеметами. Кондратович»[135].
Лишь после донесения Кондратовича в штабе фронта стали догадываться о катастрофе в центре 2‑й русской армии, но ничего радикального предпринять не могли. Начальник штаба фронта ген. Орановский в 5 ч. 40 м. 30 августа отдал приказание войскам армии, в котором писал:
«По имеющимся сведениям 29 августа 15 ч. 00 м. дня неприятельская кавалерия с конной артиллерией проникла восточнее Нейденбурга и заняла район Валлендорф, Янов, прервав сообщения ген. Самсонова с Хоржеле. Главнокомандующий приказал с получением сего всеми войсками армии оказать содействие ген. Самсонову, для чего ген. Душкевичу, оставив в Млаве достаточные силы для обеспечения фланга со стороны Зольдау, со всеми остальными силами направиться на Нейденбург и постараться занять этот пункт. Всю имеющуюся в ра