Именно психологической подготовкой и занялись колдун и ведьма.
Ярким светом сияли в лаборатории бесчисленные электрические прожекторы, куда ни глянь — всюду вспыхивали, подмигивали, искрились огоньки и лампочки.
В воздухе плавали клочья тумана — это густые клубы разноцветного дыма поднимались из множества курильниц, они плавали в воздухе, струились вдоль стен и при этом корчили всевозможные дикие рожи, на любой вкус. Рожи быстро расплывались, но в клубах дыма тут же появлялись новые.
Бредовред сидел у органа (даже орган был в лаборатории!) и, высоко вскидывая руки, ударял по клавишам. Вместо труб в этом музыкальном инструменте были кости замученных животных: самые маленькие и тонкие трубы были из куриных косточек, средние — из костей собак, тюленей и обезьян, самые большие — из костей китов и слонов.
Тетка Тирания стояла рядом и переворачивала нотные страницы. Звучала эта музыка довольно жутко — тетка и племянник на два голоса распевали хорал номер Це-ноль-два (С02) из Сатанинской псалтири:
Лютой злобы пробил час,
И, в свирепой злобе, разом
Предаем проклятью вас,
Мудрость, истина и разум!
Ты в реторте прокипела,
Кривда-ложь, — так действуй смело!
Докажи, что правды нет
И что все на свете — бред.
Прочь, порядок, сгинь во мгле!
Пусть царит свобода воли
И в умах, и на земле,
Суть свободы — в произволе.
Наша власть преград не знает.
Совесть, стыд, — у нас их нет,
Нам ничто не помешает
Натворить ужасных бед.
Нас запреты не пугают.
Тьфу на них!
Пускай всегда
Место правды занимают
Глупость, вздор, белиберда!
После каждого куплета шел рефрен:
Дело черное твори —
Сатанинский пунш вари!
Вот такая была психологическая настройка. Не удивительно, что колдун и ведьма не хотели, чтобы кот и ворон стали ее свидетелями. Ну а в итоге Бредовред и Тирания пришли в то настроение, которое лучше всего соответствовало предстоящему делу.
— Во-первых, надо изготовить емкость для пунша, — сказал Бредовред.
Тирания удивилась:
— Изготовить? В твоем холостяцком доме не найдется что ли порядочной кастрюли?
— Дорогая тетя, — снисходительно усмехнулся Бредовред, — ты, похоже, и впрямь ничего не смыслишь в алкогольных напитках. Ни одна кастрюля на свете, даже если она сделана из цельного алмаза, не выдержит процедур, которые необходимы для приготовления пунша. Любая посудина треснет, расколется или расплавится, а может, вообще распылится, рассыпавшись на молекулы и атомы.
— Как же быть?
Колдун надменно улыбнулся.
— Ты когда-нибудь слыхала о Холодном пламени?
Тирания отрицательно покачала головой.
— Тогда смотри. Сейчас я кое-чему тебя научу, тетя Тираша.
Колдун подошел к одному из стеллажей и достал что-то вроде аэрозольного баллончика гигантских размеров. Бредовред подошел с ним к камину — зеленое пламя вдруг высоко взметнулось. Он брызнул в огонь каким-то бесцветным веществом из баллона и прочел заклинание:
Пламень ярый, пламень жгучий,
Ты горишь всего мгновенье,
Быстрой пляски жар летучий —
Лишь обманное виденье.
Антивремя сладит с жаром,
Вихрь погасит огневой.
Пламень жгучий, пламень ярый,
Стань сосулькой ледяной!
Огонь перестал плясать и замер, словно обратился в лед. Казалось, в камине растет невиданное растение со жгуче-зелеными зубчатыми листьями.
Бредовред голыми руками принялся отрывать один лист за другим и скоро нарвал целую охапку. Едва был оборван последний лист, пламя снова заплясало и запрыгало в камине, как ни в чем не бывало.
Колдун разложил на столе зеленые, прозрачные как стекло листья и начал составлять из них какую-то фигуру, вроде того, как складывают головоломки. Он соединял один лист с другим, и они мгновенно сплавлялись. (В любом огне языки пламени самой диковинной формы составляют единое целое. Но формы постоянно изменяются и притом очень быстро, так что невооруженным глазом различить их не удается — вот мы ничего и не замечаем).
Таким образом, вскоре под ловкими руками колдуна появилось плоское блюдо, затем Бредовред прилепил к нему стенки, и наконец получился большой круглый сосуд наподобие аквариума. Высотой он был около метра и имел такой же диаметр. Сосуд переливался призрачным зеленым светом.
— Вот и готово, — Бредовред вытер руки полой балахона. — Порядок! Хорош, а? Как ты находишь, тетя?
— А ты уверен, что он не лопнет? Дашь стопроцентную гарантию?
— Хе-хе! Не сомневайся.
— Вельзевульчик! Как же ты это сделал? — с завистью и почтительно спросила ведьма.
— Сложные научные операции вряд ли доступны твоему пониманию, милая тетя, — ответил Бредовред. — Видишь ли, теплота и движение существуют во времени, которое течет в положительном направлении. Если брызнуть на предмет отрицательными моментами, иначе говоря, пустить в ход частицы так называемого антивремени, то положительные и отрицательные моменты взаимно уничтожатся. Огонь станет холодным и неподвижным — что нам и требовалось.
— А потрогать можно?
— Ну конечно.
Ведьма с опаской прикоснулась к поверхности зеленой чаши, затем спросила:
— Ты не мог бы научить меня этой премудрости, маленький мой?
Колдун отрицательно покачал головой:
— Секрет фирмы, тетя!
Мертвый парк, окружавший со всех сторон виллу «Ночной кошмар», был не слишком большим. Находился он в центре города. Однако едва ли кто-то из жителей близлежащих улиц когда-либо его видел — прежде всего потому, что парк был обнесен трехметровой каменной стеной.
Однако волшебники умеют создавать еще и невидимые преграды — например, преграду забвения, или преграду печали, или преграду заблуждений. Вот и Бредовред возвел вокруг своих владений, с внешней стороны каменной стены, незримый барьер из страха и ужаса. Всякий любопытный, наткнувшись на эту преграду, немедленно бросился бы наутек, а уж о том, чтобы заглянуть поверх стены, и речи быть не могло.
Лишь в одном месте в стене были ворота с заржавленной железной решеткой, но и здесь заглянуть в Мертвый парк было невозможно — вид закрывала высокая густая изгородь из черного терновника. Бредовред открывал ворота только тогда, когда выезжал на своем магомобиле. Но поездки он совершал редко.
Когда-то в Мертвом парке, который в те времена, кстати, не назывался Мертвым, росли прекрасные высокие деревья и пышные кусты. Но теперь все они стояли голыми — и не только потому, что на дворе была зима. В течение многих десятков лет колдун производил над растениями жуткие научные опыты. Он воздействовал на их рост и развитие, не давал им размножаться, выцеживал их жизненные соки и в конце концов замучил все растения до смерти. Теперь в Мертвом парке деревья, словно в предсмертной мольбе, тянули к небу сухие изувеченные ветви, но никто не мог услышать их безмолвной жалобы. Птиц в Мертвом парке давно уже не было ни зимой, ни летом.
Маленький толстый котишка брел, по брюхо увязая в снегу, ворон то скакал по сугробам, то пытался взлететь, но жестокий ветер швырял его назад. Кот и ворон шли молча — они берегли силы, ведь путь был ох какой нелегкий…
Высокая каменная стена была пустяковой преградой для Якоба, другое дело — для Мяуро. Но котишка вспомнил, что в стене есть ворота — через них он когда-то проник во владения колдуна. Кот и ворон шмыгнули сквозь завитушки железной решетки.
Незримый барьер из страха также не был для них преградой, ведь колдун соорудил его специально как защиту от людей и сделал его из человеческого страха перед призраками, фокус заключался в том, что даже самый отъявленный скептик, очутившись в зоне барьера, внезапно начинал верить в существование призраков и с перепугу сломя голову бросался прочь.
Большинство животных, как и люди, боятся привидений. Но кошки и вороны боятся их меньше, чем другие птицы и звери.
— Скажи, Якоб, — тихо заговорил Мяуро, — ты веришь в привидения?
— Конечно.
— А ты видел когда-нибудь привидение?
— Сам не видел, но все мои родичи в былые времена вечно кружили над виселицами, на которых болтались повешенные. А еще мои предки гнездились на крышах замков, где водятся привидения. В тех замках призраков было хоть пруд пруди. Но мои родичи никогда с ними не ссорились. По крайней мере я о таком не слыхал. Наоборот, с иными привидениями они были добрыми друзьями.
— Вот-вот, мои предки тоже водили дружбу с призраками, — расхрабрившись, сказал Мяуро.
Они одолели незримый барьер и очутились на городской улице.
Окна высоких домов светились по-праздничному, люди готовились к веселой встрече Нового года. По мостовой лишь изредка проезжали автомобили, прохожих почти не было видно, а тот, кто встречался, шел быстро, надвинув шапку на лоб, спешил поскорей добраться домой.
Никто в целом городе не чуял беды, никто не знал, что затеяли колдун и ведьма на вилле «Ночной кошмар». И никто не обращал внимания на маленького толстого кота и облезлого ворона, которые пустились в путь и шли ради спасения мира навстречу неведомым опасностям.
Поначалу кот и ворон подумывали, не будет ли самым простым обратиться к первому встречному на улице. Но они скоро отказались от этой мысли. Во-первых, едва ли обыкновенный человек поймет их мяуканье и карканье. (Он, пожалуй, еще заберет их домой да посадит в клетку!). Во-вторых, оба понимали, что зверю или птице почти не приходится рассчитывать на успех, если они просят помощи у людей. Это было проверено уже тысячу раз. Даже когда в интересах самих людей было бы прислушаться к голосу живых тварей, призывавших на помощь, люди оставались глухими. Они не раз видели кровавые и горькие слезы животных, но все равно обращались с ними ничуть не лучше, чем обычно.
Нет, нельзя было надеяться на скорую и решительную помощь людей. Но если так — кто поможет? Якоб и Мяуро этого не знали. Они просто брели все дальше и дальше. По улице, где снег был убран, идти было легче, и все-таки кот и ворон продвигались вперед очень медленно — из-за сильного ветра, который дул им навстречу. Впрочем, если не знаешь, куда идти, то не слишком торопишься.