Мы, журналисты, выражаем соболезнование близким сторожа орсовской столовой В. Я. Шульнера, погибшего на рабочем посту. После беседы с директором столовой Л. В. Округиной уверены, что семье покойного будет оказана полная поддержка. Но после трех дней опросов официальных лиц возникает резонный вопрос: «Товарищи руководители железной дороги, УВД, штаба ГО, товарищи партийные и советские руководители, как вы намерены помогать семьям погибших и пострадавших, не зная ни имен, ни домашних адресов? Надежда на то, что по месту работы кто-то вспомнит?» Да, вспоминают. Скажем, диспетчерская служба станции выделила из небогатой профсоюзной кассы по 20 рублей на тяжело пострадавших. Но разве это помощь? Неужели ждать, когда к свите, следующей за правительственной комиссией, подойдут заплаканные близкие? Но этого может не случиться. На заседания же комиссии даже мы, журналисты, попадаем с трудом.
Вспоминается далеко не залеченная трагедия Арзамаса. Там смертоносный состав не дошел до склада ГСМ благодаря трехминутному опозданию. В Свердловске крупнейший склад ГСМ «оказался» напротив места взрыва и взлетел на воздух. Как тут не волноваться общественности?! Почему поезда с опасной начинкой рвутся напротив хранилищ нефтепродуктов? Мы, разумеется, ответить на этот вопрос не в силах. А вот Прокуратуре СССР ответить необходимо. Пора. В поисках фамилий погибших вспомнили о складе ГСМ. И первый секретарь Железнодорожного райкома партии Б. И. Колесников утешил: «Жертв там не было». «То есть склад никем не охранялся?» — спросили мы возмущенно. Секретарь развел руками. Хорошее «утешение» — свободный доступ в ночное время на склады железной дороги!
Еще одно свидетельство — бригадира отделения нечетного парка прибытия И. Максименко: «Разрядный груз на железной дороге обязаны сопровождать четыре человека, в том числе военный офицер». В числе пострадавших таковых не значится. Следовательно, опасный груз на станцию был передан без должного надзора. Груз сопровождал только один представитель железнодорожной военизированной охраны.
По данным рабочих станции, вагоны с взрывчаткой четыре минуты горели. За это время сопровождающий бросил клич: «Спасайтесь!» Именно поэтому многие остались живы. Они успели ретироваться, схорониться от смертельного удара. Несообразительность дежурных служб станции в момент расторможения страшного груза и совершенно ясное мышление во время бегства наводят на мысль, что вагоны со взрывчаткой не контролируются вообще, что всякое уже бывало, и бегство от опасных грузов — пока единственный шанс выжить.
Старший диспетчер станции С. И. Поспелов все эти дни не может дать исчерпывающую записку следственной группе. Люди запираются, строят личные версии «невиновности». И не мы, а Поспелов задает вопрос: «Как же при такой совести людей, безответственности контролировать разрядные грузы?».
Безответственность — одно. Мы узнали невероятный факт. У дежурных парка прибытия рация 1936 года выпуска. Работают женщины вслепую, вглухую, наугад. Машинисты их не слышат. Нет у дежурных и автоматического повторителя сигналов. Команды даются интуитивно… И это на крупнейшей в Союзе железнодорожной станции.
Как же быть гражданскому населению наших городов? Кто же нам скомандует среди ночи: «Бежать, залечь!»?
Гражданскому населению Свердловска неимоверно трудно. Потрясение от взрыва уже прошло. Наступает другое потрясение — от фактов умолчания и безразличия. В десятки раз заниженными оказались объемы разрушений, переданные руководителями Свердловской области в Москву. Официальная информация, данная местными руководителями прессе о 12 разрушенных жилых домах и 8 строениях, в итоге не соответствует действительности. Только школ, в которых не возобновятся занятия — 13. Медицинских учреждений, стоящих без крыш, стекол и, тем не менее, обслуживающих больных — 12. В районе станции полностью разрушен детский сад на 60 мест. Можно представить размеры трагедии, случись такое горе в дневные часы…
Потребность города в стекле — 2 миллиона квадратных метров! В гостиницах города размещены 1170 человек, и эвакуация продолжается. Медицинская помощь оказана 838 жителям, 10 человек в тяжелом состоянии. Серьезная борьба идет за жизнь троих детей. Полностью потеряли зрение пять человек. Многих срочно направляют в Москву — в глазную хирургию…
К чему приводят факты растерянности и умолчания? На одном из совещаний правительственной комиссии ее глава, заместитель Председателя Совета Министров РСФСР О. И. Лобов, заметил: «Объемы работ изо дня в день возрастают. Неожиданно и многократно». Да, приходится вносить крупные поправки в правительственные распоряжения, однажды уже отданные. И не свердловское руководство, а заместитель председателя Госснаба СССР B. Батраков с вынужденным опозданием заботится о том, как доставить самолетами из Саратова, других городов Союза ни много ни мало 60 тысяч квадратных метров витринного стекла.
Не случайно гулом в зале встречается ответ заместителя председателя горисполкома В. В. Попова председателю правительственной комиссии: «Олег Иванович, ничего не сможем поделать: очень плохо работает "Свердловсктрансстрой…».
Да, очень плохо трудится не только эта строительная организация. Три дня мы наблюдали, как рушат непригодные для жилья дома. Но ни разу не удалось увидеть работы на кровле или на кладке при огромном скоплении строительных сил.
Минул еще один день, третий с момента катастрофы. И снова вопрос. На сей раз — первого секретаря горкома КПСС В. Д. Кадочникова: «Олег Иванович, это поразительно, но и сейчас на домах не поставлено ни одних стропил. Что делать?».
Поразительно другое. Олег Иванович Лобов давно уже не работает председателем Свердловского облисполкома и не должен исполнять прямые обязанности руководителей Свердловской области и города. Если уж в экстремальных ситуациях у свердловчан нет желания апеллировать к себе, своей распорядительности, то что думать населению о будничной работе городских служб?
Встречаемся в штабе с министром здравоохранения РСФСР Л. И. Потаповым. «Комсомольская правда»? Вы мне очень нужны!" Невероятно, четвертый день не могу заставить работников управления дороги и горСЭС ввести в строй фильтровальную станцию. Город получает гиперхлорированную воду!». Расшифрую: воду с большим превышением нормы хлора ради достижения благополучных бактериальных показателей. Да, станция фильтрации оказалась тоже в зоне поражения, и пока вредные примеси беспрепятственно попадают в кухонные краны соседнего района водоснабжения.
Наутро Анатолий Иванович Потапов пригласил на совещание в горСЭС. И… отчитал руководителей санитарной службы за то, что они не прибегли к помощи прессы. Было решено направить в прокуратуру представление на руководителей, четвертый день снабжающих город негодной питьевой водой.
Теперь о том, что «хорошо», если это слово уместно. Прекрасно работает в зоне разрушений молодежь. Без всяких приказов приехали на Сортировку эмжэковцы во главе с Евгением Королевым. Они же помогли эвакуированным разместить на время вещи, отдали под склад хранения свой новый просторный культурно-оздоровительный центр. На второй день после взрыва взялись за работу студенты лесотехнического института во главе с секретарем ВЛКСМ Евгением Платоновым. Расчищали завалы. Организованы молодежные строительные отряды из числа заводчан. Молодежные рейдовые бригады конфискуют запасы стекла у зажимистых хозяйственников. Более ста человек — в молодежных отрядах сандружинниц.
(Санатин В. Катастрофа. — М.: Правда,1990.)
ХРОНИКА ОДНОГО ЧП. «МИГ-23»
4 июля при выполнении учебного полета над территорией Польши с истребителя «МИГ-23» катапультировался советский летчик, служивший в одной из авиачастей Северной группы войск. После катапультирования самолет продолжил самостоятельный полет и упал на территории Бельгии.
Прокомментировать этот по-своему уникальный случай мы попросили специалистов из Опытно-конструкторского бюро имени А. Микояна, в свое время разработавших этот истребитель с изменяемой стреловидностью крыла. Пока точной информации о том, что же случилось, у нас нет, сообщили в ОКБ. На место происшествия выехала специальная комиссия, которая займется расшифровкой информации «черного ящика» и установлением причины, приведшей к аварии. Известно только, что «МИГ» пролетел «в одиночку» более 800 километров. Подобного случая в нашей практике еще не было.
К сожалению, сейчас также невозможно сказать точно: летел ли самолет в режиме автопилота на малых высотах или в режиме стабилизации углов? В любом случае наиболее вероятной причиной того, что истребитель упал, является, по-видимому, полная выработка топлива. Не забывайте, что кабина во время всего почти девятисоткилометрового «рейса» была открыта и это тоже могло каким-то образом сказаться на условиях полета.
ЗАПАДНЫЙ БЕРЛИН. Строчки телеграфных сообщений напоминали сводку боевых действий. 4 июля радары противовоздушной обороны ФРГ зарегистрировали нарушение воздушной границы летящим на высоте 12 тысяч метров объектом. По тревоге с военной базы НАТО были подняты два американских истребителя-перехватчика. На землю поступило сообщение, которое привело в изумление военных специалистов: боевой самолет типа «МИГ-23» с советскими опознавательными знаками совершал полет… без летчика.
Как сообщил представитель НАТО, пилоты американских самолетов получили приказ сопровождать «заблудившийся» «МИГ». По мнению экспертов, большая высота и низкая скорость полета исключали враждебные намерения. Кроме того, на беспилотном истребителе, по визуальным наблюдениям, отсутствовало штатное вооружение — ракеты класса «воздух-воздух». Тем не менее боевая тревога держала тысячи людей в напряжении. Ведь самолет пролетал над густонаселенными районами. Летчикам на американских перехватчиках было приказано сбить «МИГ» только в крайнем случае. Не имея достаточной информации, военные специалисты НАТО все-таки надеялись, что, израсходовав горючее, советский истребитель упадет в Ла-Манш.