Это был идеальный момент для того, чтобы совершить ритуальное харакири. Увы, никакого оружия, не говоря уж о самурайских мечах, у Глеба при себе не было. Насмешка в голосе Полины его неприятно задела, и он ответил резче, чем намеревался:
– Я скажу, что мезальянс – это слишком бульварно и предсказуемо. Истории не хватает оригинальности и новизны.
– Думаешь, читателей этот сюжет не заинтересует? – задумчиво переспросила Полина и вдруг погладила Глеба по руке кончиками пальцев. Он удивленно повернулся к ней, но тут же отвлекся на резкий шум. Это Таби так стремительно вскочила на ноги, что ее стул врезался в стену за последним рядом амфитеатра.
– А может, – с жаром произнесла она, – их не заинтересует такой слабый и трусливый мужской персонаж?
– Это женскому персонажу не хватает зрелости и мозгов! – рявкнул Глеб, окончательно потеряв терпение. – Иначе она бы знала, что уместно, а что и нет, и не вываливала бы на других свои подростковые переживания, словно ведро с помоями!
В наступившей тишине голос Таби прозвучал так беззащитно и надломленно, что Глеб побледнел.
– Ведро… с чем?
Твою мать… Глеб только теперь осознал, что именно сболтнул в пылу ссоры. Таби рывком подхватила с пола рюкзак, сбежала по лестнице вниз и ураганом пронеслась мимо Глеба. От грохота, с которым за ней захлопнулась дверь, вздрогнули все, но только он осознавал, что произошло что-то непоправимое. Что-то чудовищно жестокое.
Что-то, за что Таби, вероятно, никогда его не простит.
Глава 16
Сначала Катя ничего не поняла. Почему Таби пришла на питчинг со стеклянными глазами и натянутой улыбкой? Почему начала ругаться с Глебом и Полиной? Почему сбежала и шарахнула дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка?
А потом бросила взгляд на раскрытую тетрадь, которую Таби оставила на парте. Красная шапочка. Главный герой комиксов Таби всегда ходит в красной шапочке.
Прямо как Глеб!
Катя подскочила, намереваясь немедленно догнать Таби, но Полина, заметив ее, обрадованно хлопнула в ладоши:
– О, а вот и новый кандидат на расстрел. А я-то думала, ни у кого больше храбрости не хватит. Рассказывай, почему твой комикс круче, чем у твоей обиженной подружки.
– Э-э-э, у-у-у… – глубокомысленно выдала Катя. – Ну, то есть…
Полина издала громкий разочарованный вздох, и Катю бросило в жар. Ухватившись обеими руками за косу, она принялась нервно теребить ее непослушными пальцами. Если бы не ободряющий кивок Глеба, Катя точно не нашла бы в себе силы продолжить. А она, между прочим, была уверена, что Глебу ее идея понравится.
Прочистив горло, Катя предприняла вторую попытку:
– В школе у меня была подруга. Тоже Катя, и ей тоже нравилось рисовать. Ну, неважно. – Она торопливо оборвала саму себя, заметив, что Полина с трудом подавила зевок. – Короче, мы заметили бородавку на шее у моего одноклассника и стали придумывать всякие небылицы: будто в этой бородавке живет мультяшный злой дух, типа чертика на плече, и он в самые неподходящие моменты дает своему обладателю вредные советы.
– И в чем же тут автофикшн? – перебила ее Полина. – В чем острота? В чем актуальность?
Катя понимала, что если не отстанет от косы, то скрутит из нее канат или совьет гнездо, и все равно не смогла отпустить волосы.
– Ну, это же живой человек, – пролепетала она едва слышно. – Думаю, это будет смешно и…
– Автофикшн, – громко начала объяснять Полина. – Это история из твоей собственный жизни. Это раскрытая рана, которую ты не побоялась рассмотреть во всех ее нелицеприятных подробностях. Под микроскопом! Даже если там гной, короста или личинки. Следующий.
Катя было открыла рот, но тут же его захлопнула. Глеб что-то сердито зашептал Полине на ухо, но та лишь нетерпеливо отмахнулась, давая понять, что не желает его слушать.
– Если вам кажется, что я плохая-преплохая злая тетенька, то вам кажется. – Полина обвела взглядом аудиторию. – Издательский бизнес – это бизнес. Я не сомневаюсь, что вы все тут замечательные котики, но никто не возьмет ваш комикс в портфель просто потому, что вы хороший человек. Издатели ищут крепкие истории, которые читатели будут сметать с полок. Мы хотим, чтобы их косплеили, писали по ним фанфики и говорили о них в соцсетях. Прямо сейчас я делаю вам одолжение и говорю: это никуда не годится. Вы правда не можете лучше? Или не хотите?
– Но обратите внимание, – сердито вклинился Глеб, – что мнение Полины – не равно мнение вообще всех издателей.
Полина бесцеремонно фыркнула, заработав от Глеба еще один осуждающий взгляд, а затем разбила в пух и прах следующие пять идей, включая идею Стаса об ангелах-близнецах, низвергнутых из рая суровым отцом.
– Мне кажется, вы либо не слушали, либо не поняли задание. Почитайте, что такое автофикшн. И хоть кто-то раскройте наконец тему страхов! Я сегодня получила согласие от мангаки из Японии на участие в сборнике. Не представляю рядом ни один из ваших комиксов, они вообще на разных уровнях. Начинаю думать, что Глеб вас то ли переоценил, то ли просто зря обнадежил.
Экран телефона, который Полина все еще держала в руке, засветился. Мельком взглянув на него, она поднялась на ноги.
– Слушайте, я правда не злыдня и правда болею за ваш успех. Просто не люблю и не умею сюсюкаться, как Глеб. Пожалуйста, внимательно относитесь к условиям всех, вообще всех конкурсов, не только этого. Это элементарная вежливость по отношению к организаторам. – Полина снова бросила взгляд на экран телефона и выдала подобие ободряющей улыбки. – Соберитесь уже. Пока, дорогой.
Кивнув Глебу на прощание, она спустилась с подиума и начала говорить по телефону, не дожидаясь момента, когда окажется за дверью. Катя проводила ее взглядом и поняла две вещи.
Первое: ей нужны такие же офигенные туфли, как у Полины (пока та сидела, положив ногу на ногу, Катя заметила, что их подошвы разрисованы, словно страницы комиксов).
И второе: она хочет быть такой же офигенной, как Полина, когда вырастет. По какой-то причине она чувствовала себя не подавленной, а воодушевленной! Конечно, неприятно, когда тебя разносят в пух и прах, но ведь дорога к мечте и не должна быть простой, иначе это не мечта, а ерунда какая-то.
– Что ж… – неловко начал Глеб, стянув с головы шапочку и взъерошив волосы на затылке. Он выглядел расстроенным, выбитым из колеи. – Начну с того, что я не согласен с Полиной от слова «совсем». Я думаю, у всех у вас есть вполне реальный шанс в этом челлендже. Если не победить, то по крайней мере представить достойную работу, за которую будет не стыдно. И не обижайтесь на нее, ладно? Просто она давно в бизнесе и уже не помнит, каково это – быть новичком, поэтому бывает… жестковата.
«Ага… – подумала Катя. – Примерно как бетонная плита, если врезаться в нее с разбега».
Глеб начал нервно вышагивать туда-сюда по подиуму.
– Но в одном она все-таки права: пока мы с вами как-то совсем мимо темы и жанра, и я не понимаю почему… – Внезапно он застыл, будто столкнулся с идеей нос к носу, и обрадованно щелкнул пальцами. – Вот как мы поступим. Пару лет назад один очень умный сенсей дал мне задание: составить список из тридцати своих страхов, и я хочу, чтобы вы тоже его выполнили. Писать можно и нужно о чем угодно – от мелочей вроде «я боюсь, что у меня перед свиданием выскочит прыщ» до по-настоящему личных страхов, от которых у вас кровь встает дыбом и волосы стынут в жилах. Сделайте это задание, когда будете совершенно одни. Копайте максимально глубоко! – Глеб вдруг поймал Катин взгляд и, вскинув вверх руку, сжал пальцы в кулак. – А потом возьмите свой самый страшный страх и превратите его в комикс.
Катя вывела на листе блокнота «Чего я боюсь?» и принялась заполнять пункт за пунктом:
Темноты.
Червяков.
Больших собак.
Одиночества.
Быть как все.
Она прикусила ноготь на большом пальце и постучала карандашом по столу. Кто бы знал, что копаться в себе будет так неприятно… Кате казалось, что кто-то отгибает ей ребра по одному и постепенно выставляет напоказ нежное, трепещущее содержимое грудной клетки.
Что мама заставит меня бросить комиксы.
Провалиться на экзаменах.
Что никто не придет на мою первую автограф-сессию.
Что у меня никогда не будет автограф-сессии.
Что я недостаточно талантлива.
Внутри у Кати все сжалось. Она с усилием сглотнула, чтобы прогнать дурноту, и несколько минут смотрела в пространство, собираясь с силами. Карандаш в ее пальцах задрожал, словно тоже сопротивлялся и не желал писать о чем-то настолько личном.
Быть женственной.
Пьяных парней.
Рассказать маме про…
Тошнота вдруг подкатила к самому горлу. На дрожащих ногах Катя бросилась в ванную и прижалась лбом к холодному зеркалу. Только бы не стошнило! Вцепившись в раковину и часто дыша открытым ртом, она смотрела на себя, пока неприятное чувство не ушло, а потом сползла на пол и свернулась калачиком прямо на коврике.
Кажется, пора завязывать с этой странной домашкой. Ну или хотя бы взять паузу. За последнее время на Катю обрушилось столько всего… Неудивительно, что ее крыша сделала ручкой и не просто поехала – понеслась! – куда подальше, теряя по дороге жалкие остатки шифера.
Тихо тренькнул телефон. Катя вытащила его из кармана и, скривившись, прочитала очередное сообщение от Стаса. Мне так жаль, бла-бла-бла, малыш, я скучаю, бла-бла-бла… Ну чего он к ней прицепился? В последние несколько дней Катя вела себя так, что даже самый тупой давно бы догадался: ни в какой из существующих вселенных она встречаться с ним не хочет. Катя игнорировала его звонки. Не отвечала на сообщения. Специально приходила на пары с опозданием, лишь бы не пересекаться с ним за пределами аудитории. Она уже начала всерьез подумывать о том, чтобы купить накладные усы и огромные очки в магазине приколов. Вдруг он ее не узнает и перестанет, наконец, преследовать?
Стас не сдавался. Утром он выложил на странице Твинсов коротенькое видео, в котором извинялся перед той, кто «сама знает, что он натворил, но не знает, как сильно он раскаивается». Пост собрал бешеное количество лайков и комментариев, но Катю такое хайпование на их ссоре просто выбесило. Хотя это и ссорой-то не назовешь… Просто ей окончательно стало ясно, что они со Стасом просто не созданы друг для друга.