На вечеринку к Кате она опаздывала просто безбожно. Праздник должен был начаться в десять, а телефон показывал уже почти одиннадцать! Честно, Таби и сама не поняла, как так вышло. Вроде на минуточку села за планшет зарисовать идею для челленджа, который она все еще собиралась выиграть, а когда бросила взгляд на часы, оказалось, что уже почти десять. Пока сходила в душ, пока вымыла волосы…
– Ага! – победно воскликнула Таби, выныривая из шкафа с белой спортивной майкой, которую носила еще в школе. – Попалась!
Тут-то и раздался грохот.
Подскочив, Таби выпуталась из горы сваленных на пол вещей и понеслась на звук. Илья тоже выглянул из своей комнаты, воинственно потрясая тапком. Очевидно, на случай, если окажется, что на них напал огромный таракан. Ошарашенные, они замерли в коридоре, но в квартире царила тишина.
Таби с Ильей переглянулись и поняли друг друга без слов. На цыпочках подкрались к маминой спальне, одновременно потянулись к дверной ручке. В ванной что-то со звоном упало на плиточный пол и покатилось. Таби мгновенно оказалась рядом.
– Мам?
– Я в порядке! – донесся из-за двери приглушенный голос. – Просто задела полочку с шампунями, идите спать.
– Иди спать, – шепнула Таби брату, чувствуя, как все внутри скручивается в узел. Тот насупился и упрямо мотнул головой. Таби очень хотелось, чтобы он остался. Чтобы не бросал ее наедине с маминой болезнью одну! Но ребенку такое видеть ни к чему. – Иди, – повторила она. – Мама, наверное, не одета. Может, в душе поскользнулась.
Илья, поколебавшись, кивнул и все-таки юркнул в свою комнату. Таби успела заметить светящийся в темноте уголок телевизора. Так, с этим точно нужно разобраться.
– Илья ушел, мам. – Она подергала дверную ручку. – Сможешь открыть?
– Погоди минутку.
Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем дверной замок щелкнул, и в проеме показалось бледное мамино лицо. Она сидела на полу, привалившись спиной к стиральной машине и неуклюже вывернув ноги.
– Говорю же, ничего такого. – Ее губы тряслись и никак не желали складываться в улыбку. – Нога подвернулась.
– Чертова революционерка, – проворчала Таби. – Передай ей, что, если она продолжит в том же духе, я ночью проберусь в твою спальню и покрашу ей ногти оранжевым лаком с блестками.
– Передам. – Мама наконец смогла улыбнуться и протянула Таби руку. – Помоги-ка своей старушке подняться.
Таби осторожно обхватила маму за предплечье и потянула на себя, отчаянно пытаясь придумать новую шутку. Потому что, если они перестанут шутить, все это станет невыносимым. Настоящим и неминуемым.
– Хорошие старушки на полу не валяются, – заметила она. Мама многозначительно подвигала бровями.
– А я у тебя плохая старушка. Совершенно отвязная.
Медленно, крошечными шажочками они двинулись в сторону маминой спальни. Таби показалось, что в щелке приоткрытой двери, ведущей в комнату Ильи, что-то мелькнуло, но присмотреться не получилось. Мама навалилась на нее всем весом, и Таби, охнув, едва удержалась на ногах.
– Извини, – пробормотала мама.
Таби с легкомысленным видом отмахнулась и порадовалась тому, что мама не слышит, с какой силой грохочет ее до смерти перепуганное сердце. Шажок, еще шажок…
– Доставку заказывали? – снова пошутила Таби, осторожно опуская маму на кровать и присаживаясь у нее в ногах. Мама в ответ хмыкнула и, поморщившись, поднесла руку к щеке. Таби только теперь заметила, что та припухла и покраснела. – Почему не сказала, что упала?
– У каждой женщины свои секретики.
– Мам.
– Иди уже.
– Тебе надо к врачу.
Мама отвернулась к стене и раздраженно махнула рукой. Таби заметила, как ее бледные губы сжались в упрямом протесте.
– У меня все под контролем, это просто случайность. Так что будь паинькой, отправляйся в кровать. – Мама снова повернулась к Таби и слегка нахмурилась. – Хотя постой-ка… Разве у твоей подруги не день рождения сегодня?
– Ты перепутала, он завтра, – соврала Таби. – Я принесу что-нибудь холодное.
Не дав маме возразить, она выскочила из комнаты и понеслась на кухню. Рванула на себя дверцу морозильной камеры и прислонилась лбом к ледяному ящику. Почему это случилось именно с ее мамой? Почему ужасные вещи постоянно случаются с людьми, которые их совершенно не заслуживают? И почему она, Таби, должна справляться со всем одна? Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя ответственность.
Пожалуйста!
Темный комок, который поселился у Таби внутри, когда маме поставили диагноз, болезненно запульсировал. Лучше не думать о том, из чего он состоит. И что случится, когда все это – темное, неприглядное и постыдное – вырвется на свободу…
Разыскав пакет с замороженным горошком, Таби поспешно вернулась в мамину комнату. Осторожно вытянула из-под нее одеяло, аккуратно укрыла и, наконец, приложила комковатый ледяной пакет к ее щеке.
Мама прижалась к нему, прикрыв глаза, словно даже сквозь холод замороженных овощей чувствовала ободряющее тепло чужой ладони.
– Голова закружилась, и я ударилась об раковину, – тихо сказала она.
– Может, все-таки вызвать врача?
– Нет, – мама качнула головой. – Уже не болит, просто рука соскользнула, и я не смогла удержать равновесие. А теперь иди, ладно? Я сама потом уберу горох в морозилку.
Таби покачала головой. Она никак не могла себя заставить встать и уйти, потому что боялась. Боялась, что мама…
– Давай лучше утром сделаем ризотто с грибами и зеленым горошком? – охрипшим голосом предложила она и, кашлянув, выдавила из себя улыбку. – С меня вареный рис, а ты давай размораживай горошек поинтенсивнее, чтобы растаяло к утру.
– Так точно, майн фюрер, – тихо рассмеялась мама, на мгновение крепко сжав ее руку. – Спасибо, что ты у меня такая сильная.
– Есть в кого, – весело подмигнула Таби.
А выйдя за дверь, обессиленно прижалась затылком к стене.
Что же делать?
Может, все-таки написать папе сообщение с просьбой поскорее вернуться домой? А смысл? Для него работа всегда была на первом месте. Командировки на несколько месяцев, деловые встречи по выходным, срочные созвоны под бой курантов в новогоднюю ночь. Классика. Каждый раз, когда мама пыталась поговорить с ним о том, что так нельзя, папа мгновенно вспыхивал и кричал, что он вообще-то ради них старается, впахивает, а они неблагодарные и бла-бла-бла, мол, четырехкомнатная квартира в Москве сама за себя ипотеку не оплатит.
Таби его не слушала. Она смотрела, как мама тает и съеживается от его воплей, и думала, что это только в фильмах мужчины бросают все, чтобы ухаживать за любимой больной женой. Не спят ночами, рыская по интернету в поисках лучших докторов, ругаются с заведующими клиник, чтобы их женам обеспечили лучший уход, остаются рядом в самые страшные моменты, когда вместе с красотой уходят память и способность внятно разговаривать… А в жизни, когда становится тяжело, у них вдруг появляется еще больше командировок и поводов уехать из дома.
Может, у него уже давно любовница? Или другая семья?
Поежившись, Таби все-таки отправила папе сообщение: «Пап, ты скоро домой? Маме, кажется, хуже». Но ответа ждать не стала. Открыла переписку с Катей, быстро написала: «Сорри, не смогу прийти. Повеселись за нас двоих», и решительно толкнула дверь в комнату Ильи. Осталось еще одно незаконченное дело, хотя, может, он и не…
Вот же говнюк!
Илья, который в девять тридцать уже должен был сладко спать в кроватке, сидел перед телевизором и рубился в плойку, завернувшись в кокон из одеяла и нацепив на голову старые папины наушники.
– Ау! – Таби потянула наушники назад, и те сползли Илье на шею. Он метнул в нее быстрый недовольный взгляд, и тут же снова вернулся к игре. Таби несколько минут молча смотрела, как на экране какая-то мускулистая девица в зеленом купальнике и красном берете пинает огромного перекачанного мужика с кустом волос на груди и золотым поясом на красных трусах. – Почему не спишь, говорю?
– Так мамка же разбудила.
Таби отвесила Илье легкий подзатыльник, полный сестринской любви.
– За что?! – завопил тот, отвлекшись от экрана. Красотка в зеленом купальнике решительным ударом с ноги вывела качка из строя. – Блин, проиграл из-за тебя, дура!
– Ты что, не спишь по ночам? – посерьезнела Таби. Илья оставил ее вопрос без ответа, выбрал нового персонажа, запустил игру заново и яростно защелкал кнопками. – Илья!
– Иногда, – неохотно признался он.
– А как же школа?
– Да ну ее в жо… ай! Хватит рукоприкладствовать! Я на тебя в суд подам!
Таби с возмущенным видом уперла руки в бока.
– Знаешь, что, давай-ка ты живо…
– Что? Спать ложись? – скривился Илья, не отрывая взгляда от экрана. Таби заметила темные круги у него под глазами. По крайней мере, теперь понятно, почему его по утрам не добудишься. – А смысл? Все равно не усну.
Таби не стала спрашивать почему, потому что и так знала, что он не ответит. Она бы точно не ответила, в этом они с Ильей были на удивление похожи.
– Давай-ка сюда второй джойстик, – проворчала она, легонько пнув его. – Надеру твою тощую задницу.
Они играли почти полтора часа, тихо переругиваясь и нарочно все время касаясь друг друга плечами. Где-то около часа Илья так вымотался, что заснул прямо с джойстиком в руках. Таби вырубила его персонажа мощным ударом с ноги и едва не завопила от радости, но вовремя поняла, что Илья уснул во время игры. Таби великодушно решила не засчитывать ему проигрыш. Да и в школу, пожалуй, не будить.
Накрыв брата флисовым покрывалом, Таби с трудом поднялась на ноги. Тело казалось каким-то чужим – неповоротливым, непослушным, но она усилием воли заставила его тащиться на кухню и заваривать настоящий кофе: в турке и с щепоткой корицы, которую Таби люто ненавидела. Мама раньше каждое утро варила себе такой, а она орала, что ей воняет, и ходила по квартире, демонстративно зажав пальцами нос.
Задумавшись, Таби едва не пропустила момент, когда вскипевший во второй раз кофе почти выплеснулся из турки. Ловко сняла ее с плиты, перелила насыщенно-коричневую жидкость в чашку и уселась на стул напротив окна. Нет, кофе Таби так и не полюбила. Но по запаху странным образом скучала. Это был аромат той, другой – нормальной – жизни, в которой мама была здорова.